The Conversation: преподавателя из Британии Титова поразила жизнь россиян во время СВО

Александр Титов (Alexander Titov)

Последний раз я был в России год назад. Тогда большинство людей, с которыми я встречался, считали, что вооруженный конфликт с Украиной крайне маловероятен, хотя на границе шло масштабное сосредоточение войск. Поэтому мне захотелось узнать, насколько изменились настроения людей за это время. В равной степени было важно самому посмотреть, как военные действия изменили жизнь в России.

Первый сюрприз заключается в том, что жизнь там течет как обычно. Вопреки сообщениям СМИ о мраке и унынии из-за западных санкций, все там работает, как и прежде. Российские банки работают. Зарплаты и пенсии выплачивают вовремя. Очень бойко идет вездесущая торговля по интернету. В магазинах полно продуктов и товаров широкого потребления. В Санкт-Петербурге, по крайней мере, мне было трудно заметить какие-то перемены в повседневной жизни по сравнению с январем 2021 года.

Но если копнуть глубже, можно понять, что эффект от санкций налицо. Есть один вопрос, возникающий постоянно: это запчасти для автомобилей, которые заметно подорожали. Но и здесь идут новые поставки. И это относится практически ко всему, что ориентировано на потребителя. Отсутствует дефицит даже такого западного товара как виски. Полки супермаркетов забиты этим алкоголем до отказа.

Ограничения на поездки в страны ЕС возымели свое действие. Но это никак нельзя сравнивать с мерами, введенными во время пандемии СOVID-19. Люди по-прежнему могут ездить во многие страны мира, в том числе в Турцию, Египет и страны Персидского залива.

Бизнесмены жалуются на трудности, особенно те, кто работает в секторе импорта/экспорта. Но после нескольких месяцев хаоса бизнес нашел новые маршруты поставок через третьи страны, такие как Турция и Казахстан.

Один мой знакомый, работающий в военной промышленности, рассмеялся, когда я сказал, что у России могут закончиться ракеты. Он сказал, что оборонная отрасль годами создавала запасы важных деталей, а теперь также использует отечественные альтернативы (правда, я не смог проверить это его утверждение). А все остальное по-прежнему можно купить, хотя и по более высоким ценам. Настоящая проблема — не отсутствие деталей, а расширение производства в целях выполнения увеличивающихся военных заказов.

Общее впечатление, вынесенное из бесед с работающими в разных компаниях людьми, таково: все они стремятся приспособиться к новым реалиям. Многое будет менее эффективным и более дорогостоящим, но российская экономика не рухнет.

Если это и кризис для России (а это действительно кризис), то он совершенно не похож на неразбериху начала 90-х, когда распад государства, общества и экономики происходил одновременно.

А еще меня удивило то, что люди в своей повседневной жизни стараются не говорить о вооруженном конфликте. О ходе военной операции можно узнать из теленовостей и ток-шоу (все они неуклонно следуют линии государства), но я узнавал гораздо больше о боевых действиях из приложения Telegram в Белфасте, где живу и работаю, чем из разговоров с людьми в Санкт-Петербурге. Я обнаружил, что люди во время разговора могут ни разу не упомянуть Украину, если я специально не поднимал эту тему.

Мое общее впечатление таково. Эта военная операция укрепила взгляды, которых люди придерживались до ее начала. Те, кто всегда выступал против Путина, ненавидят СВО, а те, кто поддерживал власть, выступают в основном за операцию. Но подавляющее большинство старается игнорировать эту тему, насколько это возможно.

Ни один из моих собеседников не был доволен тем, что начался этот вооруженный конфликт. Но здесь есть одна важная оговорка: сожалеть не значит хотеть его окончания любой ценой. Некоторые люди говорили, что хуже войны может быть только поражение в войне.

Я также не видел особых признаком массовых протестов. Наверное, многие выступающие против Путина люди уже покинули страну, особенно когда в сентябре прошлого года началась мобилизация. Многие из тех, кто выступал против военной операции, оказались за решеткой. Пара моих друзей (они уже давно критикуют правящий режим) намеревается уехать, чтобы уклониться от новой мобилизации.

Чаще всего мне задавали вопросы, касающиеся ситуации с энергоресурсами: "Сколько вы платите за газ в Британии?" Британия и ЕС в настоящее время серьезно страдают от высоких цен на электричество и отопление. Но европейская экономика вряд ли от этого рухнет, да и политические волнения там маловероятны. Именно в этом скрытый смысл таких вопросов. В России аналогичная ситуация. Несмотря на западные санкции, угроза экономического краха в стране практически отсутствует.

За две недели пребывания в Санкт-Петербурге у меня сложилось четкое впечатление, что российское общество и экономика далеко не в полной мере мобилизовали свои силы для нужд фронта. Проведенная в сентябре-октябре частичная мобилизация усилила ощущение близости военных действий, но в армию призвали очень небольшую часть населения. Из всех моих знакомых призвали лишь одного друга моего друга. Между тем, люди ждут новых мобилизаций, и это не станет для них неожиданностью. Так что если не будет серьезных военных неудач, которые потребуют масштабной мобилизации, жизнь в России будет идти своим путем без особых изменений.

Один из самых серьезных выводов, которые я сделал во время поездки, состоит в том, что существует огромная разница в восприятии происходящего между Россией и Западом. Приезжая туда, видишь совсем другое. Такая разница в представлениях наверняка будет увеличиваться, потому что люди с Запада сейчас в Россию не ездят, а профессиональные и научные связи разорваны.

Комментарии живущих в эмиграции и оставшихся в России антипутинских активистов, которые проявляют активность в социальных сетях, по-прежнему важны, но полагаться на них не стоит, поскольку эти люди в России отошли на второй план, а за рубежом утратили связь с российской действительностью.

Ничто не заменит личных наблюдений. Моя недавняя поездка в Россию оказалась весьма напряженной, но я рад, что съездил туда.