NYT: в США рассказали о преимуществах иметь светлые волосы

Если однажды окажетесь в ловушке между голодным медведем и блондинкой с характером, сражайтесь с медведем. Этот урок я извлекла совсем недавно.

В новом году я взяла отпуск на несколько недель, чтобы вылечить пневмонию и подготовиться к следующему семестру. Из-за постельного режима работа отошла на второй план. Вместо нее я погрузилась в мир сериалов и журналов, время от времени заходя в соцсети.

Там я и столкнулась с блондинками.

В процессе выздоровления я смотрела видео в TikTok, где прошлым летом создала аккаунт, хотя в основном пользователи там намного моложе меня. Одна из причин в том, что я веду семинар под названием “Социальные проблемы в информационном обществе”. Алгоритм TikTok быстро затягивает, безжалостно обнажая скрытые конструкты наших личностей. Мы можем сколь угодно часто говорить, что нам нужен серьезный контент о древней Месопотамии, но на самом деле, как выясняется, охотнее всего народ смотрит видео про котиков, немного софт-порно и снова про котиков. В моей ленте было множество женщин среднего возраста, увлекающихся модой, и экспертов в определенных областях знаний.

Вот так я обнаружила, что одно за другим смотрю тик-токи о блондинках. Я наткнулась на видео молодой белой американки с желтовато-блондинистыми мелированными волосами и темно-каштановыми корнями. Один из комментаторов заявил, что она никакая не блондинка, и женщине пришлось спрашивать мать о том, была ли она “натуральной брюнеткой”. “Нет, ты родилась белокурой”, — ответила та.

Вы наверняка заметили, что мать ответила совсем на другой вопрос. Я сразу же уловила это и оставила под тем видео комментарий, назвав его наглядным примером многолетнего проекта, над которым работаю, о расовом значении понятия “блонд”. Мы заменяем этим словом расовый термин “белый”. Также оно может нести в себе нечто большее — обозначение типа белого человека. Девушка с явно темными корнями настаивает на том, что светлые волосы в детском возрасте сделали ее натуральной блондинкой — я слышала такое бесконечное множество раз, и меня это всегда озадачивало.

Что такого важного может быть в генетическом признаке, что его будут использовать для описания внешности спустя долгое время после исчезновения фенотипического выражения признака, в данном случае светлых волос? Буквальный смысл имеет место только в том случае, если под блондинкой она имеет в виду нечто большее, чем волосы. Натуральный блонд призван приносить почет, уважение и власть тем, кто может законно на него претендовать. Угадайте, как мы определяем социальный статус? Как роль или идентичность, которая дарует почет, уважение и власть тем, кто имеет на нее законное право.

Я пообещала подписчикам вернуться к этой теме. Мое первое завирусившееся эссе вышло в 2013 году, когда я написала о том, как на одной церемонии награждения Майли Сайрус (американская певица. – Прим. ИноСМИ.) исполнила сексуально провокационный номер с чернокожими бэк-танцовщицами. Сегодня это не привлекло бы особого внимания, но тогда Сайрус еще продолжала сотрудничать с компанией Disney. Я писала о ее игре с расой и полом как символами опасности. То эссе положило начало десятилетним дискуссиям о расе и красоте в контексте той политической, экономической и культурной работы, которую мы все выполняем, не задумываясь о том, как именно. Я писала о силе повседневной эстетики, Долли Партон (американская певица и киноактриса. – Прим. ИноСМИ.) и политической моде. Так что TikTok проблемы не представил.

В течение двух дней я получала разгневанные сообщения от самопровозглашенных блондинок. Один популярный аккаунт TikTok, похоже, призвал подписчиков массово на меня доносить — распространенная онлайн-тактика, называемая роевой.

Я знала, что по большей части гнев обусловлен тем, что мои критики теснейшим образом связаны с интернет-культурой. При этом состоянии соцсети вынуждают нас вычеркивать контекст и переходить к оскорблениям, не вчитываясь в посты. Но это не объясняет интуитивную реакцию на мою мысль о том, что светлые волосы — это социальный статус. Комментаторы писали, что их белокурые дети красивее, объясняя это вполне естественной и понятной ностальгией по молодости. Самыми озлобленными оказались те, чьи волосы с годами потемнели. Они настаивали, что являются “натуральными блондинами”, несмотря на фактический цвет. Если сказать им, что разница существенна, они разозлятся еще сильнее.

Люди часто недовольны моими статьями об эстетике и силе. Большинству из нас ненавистна сама мысль о том, что у тех, кто нам симпатичен, есть какой-либо политический контекст. Нам неприятно думать, что вещи, которые нам нравятся, несут в себе определенный смысл. В этом и заключается суть статуса. Мы все хотим его заполучить, а когда это происходит, нам важно, чтобы он ничего не значил. Мы не хотим сожалеть и стыдиться статуса. Натуральные блондины раскритиковали меня именно потому, что, по их мнению, цвет волос должен значить что-то для них одних. Статус работает не так.

Меня забанили через два дня после того, как мое видео набрало почти миллион просмотров. Меня это немного задело, но потом я ощутила гордость. Раньше никто и никогда меня не банил! Опьяняющее чувство по аналогии с подростком, который долго ждал, что однажды на вечеринке ему предложат запрещенные вещества, лишь бы хоть немного ощутить себя наркоманом.

Я ношу запрет с гордостью и не согласна с унизительным поражением от рук разъяренных блондинок. Я протестую не из гордости, а из-за интеллектуальной серьезности. В этой стране много говорят о расах, классах и гендерах, и публичный дискурс о расовом неравенстве достаточно сложен. Достаточно вспомнить британские скандалы вокруг Меган Маркл, чтобы понять, что мы в этом деле не последние.

Чрезмерно эмоциональная реакция на благожелательные расспросы об очевидных убеждениях зачастую свидетельствует о том, что статус незримо выполняет свою задачу. Благодаря культуре, экономике и политике блонда невольно задумываешься, как статус получает силу и как мы ее используем в жизни. Сейчас мы говорим об истинном значении слова "блондин" на основании исследований. Книга “Расизм без расистов” социолога Эдуардо Бонилья-Сильвы (Eduardo Bonilla-Silva) является классическим примером исследования дискурсивных стратегий для обсуждения темы рас без их непосредственного упоминания. Она заставляет задуматься об эвфемизмах, обозначающих расу и статус.

Бонилья-Сильва утверждает, что у белых людей, как и у остальных групп, есть особый язык для расовых категорий. Для обозначения доминирующих расовых групп — в случае США подразумеваются белые, — можно использовать слова “гражданин”, “налогоплательщик” или “американец”. А слово “блондин(ка)” не только делает акцент на цвете, но и описывает то, как он достигается и поддерживается. Иногда подобное можно связать с полом, классом и статусным поведением, которое люди развивают ради того, чтобы члены доминирующей группы их понимали. Держу пари, что, читая это, вы гипотетической блондинкой скорее представляете себе Риз Уизерспун (американская актриса и продюсер. – Прим. ИноСМИ.), а не Бейонсе (американская певица. – Прим. ИноСМИ.). Хитрость статуса в том, что где-то рядом постоянно маячит призрак расовой принадлежности.

Блонд — это физическое выражение или фенотип генетической черты. Идею можно представить в виде существительного (“блондин” для обозначения мужского пола и “блондинка” — для женского) или прилагательного (“белокурый/ая”). Родители радуются, когда ребенок рождается блондином, и скучают по светлым волосам, если он их перерастает. Некоторые исследования демонстрируют, что блондины зарабатывают больше брюнетов (это объясняет и их жизнерадостность). В моем понимании стереотип блонда нам навязали через рекламу и поп-культуру. Социально-политическое значение белокурости как генетически выдающегося и желанного признака намного старше и более зловеще. Во многих культурах есть слова и выражения для описания “блондинов”, но не всегда речь идет исключительно о светлых волосах. Иногда они подразумевают оттенок кожи или достаток. Так дело обстоит, к примеру, в испанском языке, где слово “rubia” может означать нечто большее, чем светлые волосы.

Амбиции быть блондинами и горечь поражения в этой “генетической лотерее” носят глобальный характер. Читатели из Испании, Италии, Бразилии, Южной Кореи и Швеции пишут мне о совершенно разных, но переплетающихся представлениях о блонде. Они делятся глубоко личными мыслями в соцсетях и по электронной почте — вообще везде, где могут меня найти. Они хотят, чтобы я знала, как сильно на их жизнь повлиял тот факт, что природа не наградила их светлыми волосами. Некоторые упоминают убитых горем бабушек и дедушек, плачущих из-за потемневших волос ребенка. Другая пришла к выводу, что, будучи темноволосой еврейской девочкой, она никогда не станет достаточно хороша. Одна женщина перекрасилась в блондинку, чтобы не комплексовать из-за лишнего веса. Однако статус блондинки сопряжен с большими потерями. Может, именно поэтому оставаться ей так дорого, а иногда и болезненно. Тем не менее, подавляющее большинство блондинок в мире — крашенные.

Возможно, мне придется убеждать вас в том, что скрытый смысл понятия блонда как социального статуса, стóит вашего внимания. Я к этому готова. А на помощь призову целую команду писателей, антропологов, экономистов и читателей. Они могут помочь понять классовые различия между теми, кто становится блондинами за $10 дома, и теми, кто платит за это $1500. А еще почему в консервативных СМИ так много блондинок.

Мы все играем в статусы, и они всегда имеют определенную цену. Временами бывает неудобно, но, как говорилось в той старой рекламе L'Oreal, “вы этого достойны”.