Pravda: Германия и Франция борются за доминирование в Европе

Уже более года назад Владимир Путин начал спецоперацию на Украине. Его мечты о расколе в Европейском Союзе, о сепаратных переговорах с Соединенными Штатами Америки, о новом разделе сфер влияния полностью рухнули. (…) Однако праздновать победу еще рано.

За кулисами ведется борьба и за то, кто будет играть первую скрипку и доминировать в той сфере, которую мы называем Западом. Это прекрасно видно по тому, как сначала началась атака на Германию, которая со времен Шредера и при Меркель развивала тесное экономическое сотрудничество с Россией. А недавно был нанесен удар по Франции, поскольку ее президент Эммануэль Макрон позволил себе некие намеки на "европейскую автономию" в области безопасности. Это произошло после его недавнего визита в Китай и подняло волну критики.

Что касается претензий к Германии, то они беспочвенны. Такой была общая политика Евросоюза по отношению к России: преобладала либеральная концепция миротворческой миссии международной торговли, и она превратилась в официальную политику ЕС после распада Советского Союза. ЕС хотел привлечь Россию в европейские торговые отношения, благодаря набору договоров европеизировать ее правовые нормы, а принятием социальных, предпринимательских и экономических стандартов приблизить российскую законодательную культуру к европейской. Развивалась щедрая концепция сотрудничества: вступление России в международные структуры, активная совместная работа над созданием международной архитектуры безопасности, торговли и финансов.

Сначала процессы шли обнадеживающе: появился совместный комитет Россия — НАТО с целым набором договоров, главные из которых касались прозрачности военных учений, вооружений и планирования. Россию пригласили в сообщество мировых экономических лидеров, так называемую "Большую восьмерку". Россия играла важную роль в антитеррористической борьбе. Европейский Союз вел торговлю с Россией по самым разным направлениям, включая такие чувствительные отрасли, как энергетика. Привлечение России к работе и формированию правил мирового сообщества могло продолжаться.

Когда Россия начала "малые войны": чеченскую, молдавскую, грузинскую, все это были вызовы, но Европейский Союз своей позиции не менял и по-прежнему считал, что Россию нужно еще больше интегрировать, а изоляция приведет к национализму и диктатуре. В то время эта убежденность царила и в Европейском парламенте, и в Европейской комиссии.

У США тоже не было другой концепции. Это подтвердилось в момент присоединения Крыма к России, которое буквально поразило американцев. Впрочем, как и начало спецоперации на Украине. США не подготовили никакой стратегии и тактики. В этой ситуации Германии приходилось справляться внутри с двумя явлениями. Во-первых, это зависимость от импорта российских энергоносителей, а во-вторых, это немецкая традиция не участвовать в военных операциях в мире. Все это давалось ей непросто. Первая проблема требовала огромных инвестиций и времени, а вторая — отклонения от политики, которая помогла Германии восстановиться после нацистской травмы. Вы попробуйте поучаствовать в каком-нибудь мировом конфликте без возрождения национализма! Любая война угрожает ему. Вы только вспомните националистические речи Буша перед операциями в Афганистане и Ираке.

Если кто-то думает, что когда Борис Джонсон рвался помогать Украине, он руководствовался какими-то идеалистическими мотивами, то вы ошибаетесь. Он лишь хотел показать, что после Брексита Великобритания осталась мировым игроком. Польша получила шанс для реализации своих геополитических амбиций, которые она желала бы подкрепить особыми договорами с США, которых добивалась десятилетиями. Под прикрытием сопротивления российской агрессии развивается опасная национальная геополитика. И аппетиты настолько велики, что в случае российского успеха ее приверженцы будут готовы что-нибудь "откусить" у Украины. Например, Орбан был первым, кто заявил о желании справиться с "травмой Трианона" и восстановить Великую Венгрию, какой она изображена на его шарфе.

Немцы очень хорошо понимают все эти риски, и сегодня они стоят во главе поиска европейского ответа на российскую политику. Ответа, основанного на защите европейских ценностей, а не достижении собственных национальных геополитических интересов. Именно в таком духе действует и Макрон. Он не возрождает французский национализм, а развивает концепцию "европейской автономии". Европейский Союз как единое целое должен занять самостоятельную геополитическую позицию независимую от США. Однако это не исключает тесного сотрудничества, но предполагает полный отказ от концепции "вассальной зависимости", в которую Европейский Союз впал во времена холодной войны. И если бы этот проект удался, то значительной часть словацкой общественности не пришлось бы выбирать между Россией и США. Хотя я предупреждаю, что политика Евросоюза в отношении таких вещей, как путинская спецоперация на Украине, на мой взгляд, была бы менее жесткой, чем американская. Но это другой вопрос… И мне стало смешно, когда я прочитал в статье Роберта Фицо о том, что поездка Макрона в Китай подтвердила "его выбор в пользу собственных интересов, а не прав человека".

И Эммануэль Макрон, и Олаф Шольц добиваются, чтобы этот конфликт не пробудил снова национализм и не стимулировал отдельные государства ЕС на геополитические игры. Это похоронило бы его навсегда. Кроме того, возрождение геополитики национальной конкуренции, несомненно, лишило бы Словакию суверенитета. Борьба Макрона за "европейскую автономию" — это еще и борьба за словацкий суверенитет. У Макрона есть шанс, но только до тех пор, пока к власти во Франции не придет Ле Пен или какой-нибудь ее ультранационалистический клон.