Глава Союза аграриев Чехии Пиха: в ЕС совершили ряд ошибок, открыв свой рынок для Украины

В среду в Словакии начал действовать запрет на импорт зерна и некоторой другой сельскохозяйственной продукции из Украины. Такие же меры приняла Польша, Венгрия и Болгария. Должна ли Чешская Республика отреагировать так же? "Я не думаю, что это решит проблему, и даже не считаю, что эти страны видят в данном шаге решение своих проблем", — говорит председатель Союза аграриев Чешской Республики Мартин Пиха.

Мартин Пиха: Разумеется, дело и в общей ситуации на рынке. После начала вооруженного конфликта на Украине мировые рынки охватила паника, и цены на растительные товары взлетели. Прежде всего, это коснулось зерна, но не только его.

Сначала это привело к тому, что представители пищевой промышленности испугались дефицита сырья. Мукомолы, например, хотели запретить вывоз зерна из Чешской Республики. Мы препятствовали этому и говорили, что подобное вмешательство в рынок разрушительно. Мы рекомендовали властям Чехии следить за ситуацией.

Как выясняется сегодня, некоторые пекари и мукомолы закупились впрок, потому что боялись дефицита. В момент, когда появилась возможность купить украинскую пшеницу, да и не только ее, они воспользовались шансом, поскольку ее цена была намного меньше.

Мы привыкли, что Чехия импортирует за рубеж около трети, а иногда и все 40% собственной пшеницы. Раньше у нас было большое поголовье свиней, которым мы скармливали пшеницу. Сейчас, значительно сократив поголовье животных, нам приходится экспортировать больше зерна.

— Конечно, нужно видеть несколько аспектов. Во-первых, пшеница, которую импортировали в Чехию, не обязательно родом с Украины, то есть это не обязательно украинская пшеница.

Кстати, сами польские аграрии допускают, что у них порой давали сбой надзорные и контрольные органы, и что перекупщики меняли декларации. То есть они покупали украинскую пшеницу, а продавали ее под видом польской.

— Конечно, такое возможно.

— Сказать по правде, доказательств у меня нет. Просто ходят такие слухи. На нас это оказывает в принципе опосредованное действие.

Нам нужно экспортировать пшеницу. Раз Польша, которая была нашим заказчиком, которому мы импортировали пшеницу, закупила украинскую пшеницу, то, по понятным причинам, мы потеряли рынок, который занимали раньше. Теперь нам придется искать какой-то новый рынок, куда мы сможем продавать пшеницу.

— Конечно, прежде всего, из-за стоимости. Сегодня вы видите, насколько остро стоит вопрос о стоимости продуктов питания не только в Чехии, но и во всех государствах ЕС. В некоторых странах даже снижается спрос на "биопродукты", потому что они стали слишком дорогими. Это происходит даже в таких странах, как Франция и Германия.

— Это зависит от того, о каком времени мы говорим. Мы в ситуации, когда стоимость чешской пшеницы резко упала. Сейчас она достигает 4200 крон за тонну, а такие цены у нас были до вооруженного конфликта. По таким ценам мы продаем пшеницу почти 15 лет.

Эта цена сейчас не покрывает производственные расходы аграриев. Складывается ситуация, когда цены украинского зерна сбивают цены у нас. Этой пшенице даже не обязательно попадать на чешский рынок, потому что дело не только в чешских ценах, но и в европейских и в ценах на товарно-сырьевой бирже. Однако максимальный эффект ощущается в Центральной и Восточной Европе, потому что они ближе всего к Украине.

— Он точно не прав. Сейчас торговля пшеницей и зерном по сути остановилась. Никто не покупает пшеницу, потому что пшеница лежит на складах. Пока ее не израсходуют, не продадут или не экспортируют, никто у нас ничего покупать не будет.

Данные Чешского статистического управления, который следит за ценами и сообщает о шести тысячах крон за тонну, объясняются тем, что единственные сделки, которые проводятся, это сделки, о которых договорились, скажем, полгода назад. То есть вы договорились о сделке, а продаете, поставляете и выставляете счет сегодня. Но таких сделок, согласованных заранее, очень-очень мало.

На самом деле сейчас ничего не продается, и стоимость, о которой мы с вами говорим, колеблется где-то в районе 4200 крон. Если вы мне покажете покупателя, готового купить за 6200 крон, то я обязательно найду вам фермера, который с удовольствием ему продаст пшеницу.

— Оно качественнее, прежде всего, потому, что мы в Чешской Республике буквально связаны правилами, предписанными для выращивания разного рода культур, включая пшеницу.

Наша пшеница высокого качества. В ней очень мало остатков средств для защиты растений, и пшеница проходит тщательный контроль на содержание микотоксинов и других веществ.

Я не утверждаю, что украинская пшеница всегда обязательно некачественная, потому что чешские государственные органы тоже проверяют пшеницу, кукурузу и другие культуры. Это хорошо, потому что речь идет о здоровье потребителя. Если уж к нам пропускают какой-то товар из-за рубежа, то можно быть уверенным, что он соответствует требованиям к качеству.

Но мы должны понимать еще одну вещь. Дело не только в состоянии, но и в методах выращивания пшеницы.

На Украине не действуют правила, такие как у нас. Например, мы должны оставлять определенный процент угодий незасеянными, должны составлять биопаспорта. Мы делим поля в Чешской Республике. Максимальная величина одного поля в районах, подверженных эрозии, составляет десять гектаров. На Украине поля размерами десятки тысяч гектаров.

— Конечно, это конкурентный недостаток. В такой ситуации мы совершенно не способны конкурировать ценами. Однако дело тут и в окружающей среде и потенциальном влиянии на здоровье граждан.

— Мы получили информацию о том, что в некоторых государствах, в том числе Венгрии и Словакии, выявили некачественную пшеницу.

— Именно так. Мы тоже забеспокоились и на этой неделе провели переговоры с министром сельского хозяйства Чехии. Мы очень рады, что министр сельского хозяйства смотрит на проблему так же, как мы. Благодаря ему, проверяют более тщательно пшеницу, задекларированную как украинская, и, конечно, ту пшеницу, которая задекларирована как, например, польская.

— Я надеюсь, что если возникнут проблемы с качеством, об этом станет известно. Конечно, никогда нельзя все проверить на сто процентов. Что уж поделать. С другой стороны, я уверен, что и представители нашей пищевой отрасли, пекари, мукомолы тоже стараются искать качественную пшеницу. По крайней мере когда они покупают у нас, так оно, несомненно, и есть.

Я бы хотел отметить, что вот мы с вами говорим о пшенице, а с Украины импортируют и, скажем, яйца. На Украине нет таких повышенных требований к клеткам, какие действуют у нас в Евросоюзе.

Мы два года спорили о решении Чехии отказаться от клеточного разведения и перейти к неклеточному. Парадокс в том, что теперь мы импортируем яйца с Украины, где клетки самые обыкновенные. Понятно, что конкурировать ценами с украинскими яйцами мы не можем, и то же самое происходит с кукурузой, которую используют в корм животным. То же происходит с сахаром.

Я не хочу, чтобы показалось — мы, аграрии, хотим протекционистских мер и не хотим помогать украинским фермерам или Украине как таковой. Я бы не хотел, чтобы так подумали, поскольку это неправда. Мы считаем, что Украине нужно помогать, но вопрос как сделать это, чтобы не уничтожить собственное сельское хозяйство, а главное, чтобы не поставить под угрозу здоровье наших сограждан.

— Я надеюсь, что этого не случится. Я надеюсь, что нам удастся освободить склады. Разумеется, нужно понимать, что фермеры продают свой урожай по-разному. Если у них есть свои мощности для хранения, то большую часть они продают прямо с поля во время сбора, а часть они отправляют в хранилища и продают в течение оставшегося периода.

Именно об этом мы и говорили. У нас остались большие запасы, поскольку они велики на складах у самих фермеров. Есть еще, конечно, фермеры, которые не располагают хранилищами, и которые продают все сразу после сбора урожая. (…)

— Нет. Будем надеяться, что нам удастся каким-то образом пшеницу продать на рынке. Но важно также, каким будет импорт с Украины.

— Звучит, конечно, очень просто. Мы, мол, отвезем туда, куда не довезут украинцы. Проблема только в том, что наладить торговые контакты и отношения совсем непросто. За неделю не справиться.

Во-вторых, нужно понимать, что Восток, Ближний Восток и Северная Африке в прошлом отлично покрывались российской пшеницей. У России там налажены очень крепкие торговые связи и отношения, которые сложились уже давно. Россия — один из крупнейших производителей зерна в мире и, разумеется, экспортирует туда свою продукцию. В прошлом году у них выдался очень хороший урожай, а кроме того, они продают еще и украинскую пшеницу, которую украли.

— Не знаю, переполнены ли. Нужно также понимать, что фермеры всегда производят ровно столько зерна, сколько потребуется потребителю. Существует своего рода общемировой запас зерна, а в данном случае пшеницы, и поэтому, конечно, часть спроса может удовлетворяться и из этих запасов.

Сейчас мы не отмечаем повышенный спрос в Северной Африке. Хотя не исключено, что он возникнет. Производительность Украины понижается, и это может отразиться на мировом рынке в момент, когда расходуются запасы.

Проблема в другом. Проблема в том, что мы производим пшеницу в соответствии с европейскими правилами, а они настолько жесткие, что стоимость наших товаров оказывается выше того, что готова платить Северная Африка.

Египет традиционно закупал украинскую пшеницу, потому что там совершенно другие качественные параметры с точки зрения производства. Там совершенно другие условия. Они могут применять средства, которые для нас запрещены. Поэтому и зерно такое, по понятным причинам, дешевле. Египтянам, получается, не нужна чешская пшеница, так как она дороже.

— Я так не думаю. Я не думаю, что это решит проблему, и даже не считаю, что эти страны видят в данном шаге решение своих проблем.

— Именно так. Я вижу в этом давление на Европейскую комиссию, которой давно известно об этой проблеме, но она ничего не предпринимает. Я положительно оцениваю эти усилия, но не потому, что ожидаю от них решения проблемы. Если украинскую пшеницу не вывезут в Польшу, то повезут в Чешскую Республику, а если не в ЧР, то в Германию. Так она к вам и вернется. Это не решение проблемы.

— Неправильный. На мой взгляд, это тоже проблему не решит. Если вы выплатите фермеру компенсацию, то, возможно, сократите его убытки, но пшеница все равно будет накапливаться и разрушать рынок.

— Было бы намного целесообразнее, если бы Еврокомиссия направила эти финансовые средства на то, чтобы возместить логистические расходы на отправку украинской пшеницы в европейские порты, а оттуда украинцы могли бы продавать ее в Африку, как привыкли делать в прошлом.

Украинская пшеница по-прежнему кормила бы Северную Африку. Мы помогли бы Украине, чтобы торговля шла, и Украина зарабатывала бы, а мы не разрушали бы европейский рынок.

— Так было бы разумнее. У нас есть два варианта. Сначала планировалось создать коридоры солидарности, чтобы украинская пшеница шла через Европу в порты, а из портов в страны, куда Украина продавала ее раньше.

Тогда ничего не вышло, поскольку ЕС открыл рынок, и немалая часть пшеницы даже не дошла до портов, а осталась в Польше. Румынии, Болгарии, Венгрии и Словакии.

Либо мы соглашаемся продавать нашу пшеницу по заниженным ценам в Северную Африку, а сами будем есть украинскую пшеницу, либо мы найдем способ сохранить торговые пути, нарушенные из-за того, что украинцы не могут поставлять зерно по Черному морю. Тем самым мы поможем Украине. Думаю, что это было бы самое системное решение.

Мы нашли бы выход из ситуации на европейском рынке, а также помогли бы украинцам. Польским, румынским и болгарским фермерам уже пообещали помощь. Европейская комиссия пообещала им финансовые средства.

Что получится? Они привезут нам пшеницу, уверовав в то, что убытки им компенсируют, обратно и продадут по более низкой цене. Они продолжат разрушать рынок. Это не выход. Это просто перенесение проблемы в другую страну.

— Проблема заключается в том, что государства, которые соседствуют с Украиной, по сути не справились с задачей регистрации этой пшеницы. Там начались махинации. Пшеницу покупали, а потом продавали в Польшу. Надзорный же орган страны просто не мог за всем уследить.

Сейчас это обсуждается на уровне ЕС. Я знаю, что этому посвятили заседание Европейского парламента, предложили пломбировать пшеницу, перевозить ее и четко декларировать, кто является покупателем в какой стране, и куда пшеница направляется. Но думать об этом нужно было в самом начале, когда Еврокомиссия объявила, что намерена помогать Украине. Тогда все было бы прекрасно.

Мы все хотим помочь Украине. Тогда давайте откроем коридоры, но только самые настоящие коридоры, а не наш рынок, потому что иначе у нас возникают проблемы.

Равновесие на рынке образуется долго и в момент, когда вы туда завозите в десять раз больше, чем завозили в прошлом, это равновесие, разумеется, рушится.

— Да, конечно. В первую очередь мы должны позаботиться о том, чтобы украинские товары, которые оказываются на европейском рынке, соответствовали нашим требованиям к качеству. Нечестно по отношению к европейским аграриям пропускать эти товары просто так, раз их производят в совершенно иных условиях. Я недавно приводил пример с клеточным разведением кур.

— Все не так просто. Нужно признать, что в некоторых сферах Европа не самодостаточна и нуждается в украинской продукции.

Украинскую продукцию импортировали и раньше, но ее всегда проверяли на соответствие качественным стандартам. Теперь от проверок отказались, поскольку мы открыли границы и не поставили на пути украинских товаров никаких преград, не предъявили к ним никаких требований.

Нормально, когда, например, используется кукуруза, которую возят в Испанию или Португалию. Ее туда возили и раньше. Нормально использовать для корма свиней пшеницу, которую мы импортируем в Чешскую Республику. Если испанским фермерам нужен этот товар, то пусть покупают, но пусть они подвергают его контролю.

Мы знаем, что свинья, откормленная на украинской пшенице или кукурузе, будет соответствовать всем требованиям к здоровью животного, и тогда можно будет, не боясь, есть продукты, к которым мы привыкли.