Myśl Polska: украинское общество больно национализмом

2 июля 2016 года Сейм Республики Польша принял резолюцию, которая вводит в обращение на политическом уровне понятие "геноцид" в отношении преступлений украинских националистов против гражданского населения, проживавшего на восточных приграничных территориях Второй Речи Посполитой.

Еще ранее признание преступлений геноцида осуществила польская судебная система, проводившая расследования преступлений украинских националистов по статье 118 § 1-3 Уголовного кодекса. Действия, квалифицируемые как геноцид, заключались в убийстве или нанесении необратимого вреда здоровью группе лиц, определяемой по национальному признаку, по признаку расы, вероисповедания, мировоззрения, этнических связей или политических убеждений. Признанные геноцидом деяния были спланированы, для их проведения были предоставлены необходимые средства и информация. Все действия были предприняты с целью полного или частичного уничтожения членов указанных групп.

В силу особой, редко встречающейся жестокости при осуществлении геноцида в польскую литературу было введено понятие genocidium atrox. Этим латинским термином обозначается жестокое, дикое, страшное деяние. Впервые данное понятие использовал профессор Рышард Шавловский (Ryszard Szawłowski), подчеркивая тем самым, что от немецких преступлений украинский геноцид отличался применением к жертвам садистских физических, психологических и моральных пыток. Данные преступления выглядели следующим образом:

1. Истребление всего польского населения происходило мгновенно, в определенное время и в определенном населенном пункте и касалось всего населения поляков от младенцев до стариков. Это не оставляло жертвам шансов на спасение.

2. Геноцид сочетался с применением самых жестоких пыток, относящихся к традициям XVII и XVIII веков, применяемых тогда казаками и гайдамаками. В то время было принято рубить жертв топорами, бросать раненых в колодцы, привязывать к лошадям, выкалывать глаза, вырывать языки и т. д. Немцы и большевики не совершали столь варварских деяний.

3. Если немцы совершали геноцид исключительно с помощью своих "специализированных" преступных формирований, с украинским геноцидом дело обстояло иначе. В данном случае наряду с доминирующей бандеровской Украинской повстанческой армией*, особенно в крупных акциях по истреблению людей, участвовали также десятки тысяч местных украинских крестьян, соседи, банды, вооруженные топорами, вилами и т. д. Иногда к ним присоединялись женщины, подростки и даже украинские дети, занимавшиеся массовым грабежом имущества, поджогами и добиванием раненых поляков.

4. Убивали людей, состоящих в смешанных браках, украинцев вынуждали убивать неукраинских членов их семей, в том числе супругов.

5. Убийства совершали не пришедшие извне оккупанты, а граждане той же страны, жители Второй Речи Посполитой.

6. Украинские государство и общество так никогда и не спросили с преступников за их деяния, не осудили их преступления. Украинская сторона в отношении геноцида, совершенного ОУН – УПА*, демонстрирует тактику замалчивания или искажения фактов, иногда даже их фальсификации.

Совершая геноцид, его инициаторы реализовали программу Организации украинских националистов по истреблению польских жителей на территориях, которые они считали украинскими. Планируя строительство будущего украинского государства, они хотели стереть все польские следы на землях, принадлежавших Польской короне в XIV-XVI веках. Львов был включен в состав Польской короны почти на 200 лет раньше, чем Варшава (столица независимого Мазовецкого княжества до 1526 года). Не обладая традициями независимости и позитивными образцами формирования государства, украинские националисты использовали лозунги, которые возлагали вину за отсутствие собственного государства на государствообразующие народы: поляков и русских.

На Волыни и в Восточной Малой Польше (бывшей Восточной Галиции) острие ненависти было направлено на поляков, при этом непримиримость антипольской позиции усугублялась горечью поражения в польско-украинской войне. Причисляя к своим врагам исторических москвичей (пейоративное название русских), евреев и поляков, украинские националисты относились к последним с особой ненавистью. Помимо национальной вражды, роль играла и цивилизационная пропасть. Латинская городская культура с точки зрения националистических идеологов представляла собой след "иностранной оккупации украинских земель". Если русских, как принадлежащих к одному и тому же цивилизационному кругу, следовало "оставить в покое", то все поляки должны были быть выселены, чтобы не слишком раздражать общественное мнение в западных странах. "Тех, кто не захочет уезжать – убить", – писал идеолог украинского национализма Михаил Колодзинский. Он понимал, что уничтожение 3,5 миллионов евреев и 1 миллиона поляков – трудная задача. Поэтому рекомендовал поддерживать атмосферу террора и постоянного запугивания.

Теоретические установки идеологов национализма стали распространяться среди украинского населения, убеждая его, что необходимо избавиться от поляков. Вполне мирные до этого соседи повсеместно затянули песню со словами "Смерть, смерть ляхам (пейоративное название поляков), смерть". В феврале 1943 года на III съезде Организации украинских националистов было решено ликвидировать всех "оккупантов", то есть мирных жителей неукраинского происхождения. Начав с отдельных убийств в польских семьях, украинские националисты в 1943 г. перешли к "хорошо организованным" действиям, последовательно нападая на конкретные уезды на Волыни. Всего Волынские националисты убили около 60 тысяч поляков в 1819 населенных пунктах. Аналогом Волыни в Восточной Малой Польше были преступления 1944 года. Тогда в этом регионе было убито не менее 35 290 поляков.

По мнению палачей, с территорий, которые должны были войти в состав будущего украинского государства, необходимо было стереть все следы польского присутствия. Нужно было в максимальной степени снести все архитектурные, сакральные и другие памятники, свидетельствовавшие о "принадлежности врагу и укреплявшие его силу". Прежде всего были разрушены католические костелы. Националисты ликвидировали около 70% приходов, все деревенские храмы были разрушены или опустошены, литургическая утварь и одежды были уничтожены, архивы т. д. Польский след был стерт навсегда…

Свидетели и все исследователи данной темы указывают на особую, неслыханную для Европы XX века жестокость, садистское наслаждение причинением боли своим жертвам. Удалось собрать тысячи свидетельств выживших после резни жертв, где приводятся ужасающие картины убийства людей самыми зверскими методами. Подчиняющиеся какой-то преступной логике процедуры этнической чистки, призванные обеспечить в будущем безопасность тоталитарного государства, превратились в сатанинские обряды поклонения злу. Узнав подробности Волынской резни ­ именно этот термин вошел в обиход благодаря широко используемым методам умерщвления –современный человек задает все тот же вопрос: зачем была нужна такая жестокость? "Загадка волынско-галицкой резни заключается в том, почему украинцы не могли убивать „обычными” способами. Почему они не могли просто убить? Зачем нужно было обязательно замучить свою жертву? Может быть, садистские желания вызывали именно формы орудий убийств. Изгиб косы, изогнутые зубцы вил, длинный ряд ровных зубцов пилы могли подсказывать воображению бесконечную череду возможностей. Смерть от пули – это как банальное массовое производство, а убийства, совершаемые бандеровцами – ручная работа, не похожая одна на другую", – размышляет Катажина Сурмяк-Доманская (Katarzyna Surmiak-Domańśka), описывая судьбу своей семьи во время войны. На основании документально подтвержденных фактов пыток, приведенных в различных научных работах, установлено 136 методов убийства мужчин, женщин и детей польской национальности, а также украинцев, не согласных с политикой националистов.

За лаконичными записями в сохранившихся хрониках геноцида: "зверским способом убиты...", "нападавшие особенно издевались..." довольно часто скрывались ужасающие преступления, среди которых трудно выделить самые зверские и отвратительные. Вспоминается судьба тридцатилетней женщины из Антоновки, возвращавшейся из церкви. "Она была беременна. Бандеровцы напали на нее на дороге. Они отвели для нее целый день, они не спешили. Мучители изучали, как долго можно продлевать агонию. Сначала они по очереди отрезали женщине пальцы. На обеих руках, а потом на ногах. Потом отрезали грудь, потом язык. Прежде чем жертва задохнулась от собственной крови, они сорвали с нее кожу. Крик был слышен в радиусе километра", – писала Катажина Сурмяк-Доманская.

Чудом уцелевшая после резни пани Янина Калиновская (Janina Kalinowska), с которой мне посчастливилось познакомиться, во время убийства ее семьи потеряла сознание, и украинцы сочли ее мертвой. Она благодарила Бога за то, что ее родители и брат были застрелены. Она говорит, что это была, по крайней мере, быстрая смерть. Другим полякам с Волыни не повезло. Украинские националисты использовали для убийств сельскохозяйственные инструменты, орудовали топорами... они ужасно мучали своих жертв перед смертью[2].

Оставшиеся в живых навсегда запомнили иррациональную жестокость мучителей, для которых убийства во имя независимой Украины были источником извращенного садистского наслаждения, получаемого от причинения боли и страданий. "У этих украинских бандитов была одна задача – не просто убивать, а мучить. Они хотели, чтобы жертва не просто умерла, но чтобы перед смертью она ужасно мучалась. В них было что-то странное".

Источник такого отношения следует искать в идеологических и культурных обстоятельствах. Идеология украинского национализма базировалась на образцах тоталитаризма первой половины XX века. Ее называли примитивной разновидностью фашизма или нацизма. Эта идеология была направлена на эмансипирующееся крестьянство, она рисовала им фантастическую картину государства, которого никогда не существовало. Отсутствие государственности объяснялось так называемой иностранной оккупацией; следовательно, чтобы создать свое государство, нужно было уничтожить "оккупантов". На фоне польской борьбы за независимость и возрождения государства, имеющего непрерывную (не считая 123 лет разделов) историю государственности украинские националисты ощущали огромные комплексы. Вот почему уничтожению польскости на границах сопровождалось столь чудовищными эмоциями, совершалось с таким упорством – это было связано с глубокими комплексами психического свойства. Это стремление к уничтожению базировалось на многовековых социальных обидах крестьянской массы, видевшей в поляках олицетворение тех государственно-цивилизационных ценностей, которыми они никогда не обладали.

Продолжающееся на протяжении многих веков "размягчение" системы наказания за преступления (что было связано с ослаблением польского государства) вызывало дикие крестьянские и казачьи восстания, сцены из которых были прелюдией к бойне Второй мировой войны. Идеология, предложенная националистическим бандам, была глубоко антихристианской, как коммунизм или нацизм. Сформулированный в неоязыческом духе "Декалог украинского националиста" призывал, в частности, к совершению самых ужасных преступлений во имя национальных интересов. Возникла своего рода идеологическая система, оправдывающая звериную жестокость во имя "высших целей". Украинский греко-католический епископ Григорий Хомышин (Grzegorz Chomyszyn) назвал эту идеологию худшей ересью, в которую впал его народ. Он видел в ней сатанинские черты.

Как и нацизм или коммунизм, украинский национализм привел к глубокому цивилизационному разорению сформировавшихся под влиянием восточного и западного христианства земель. Была разрушена многовековая традиция мирного сосуществования разных народов и религий, неслыханная гармония, которая сложилась на восточных рубежах Речи Посполитой.

Неслыханную травму получил польский народ, испытавший во время Второй мировой войны величайшую трагедию. Один из крупнейших польских философов современности, многолетний ректор Люблинского католического университета доминиканец Мечислав Альберт Кромпец (Mieczysław Albert Krąpiec) утверждал, что в истории человечества трудно найти другую такую концентрацию чудовищных преступлений. Он говорил о том, о чем прекрасно знал – о землях, пострадавших от украинского геноцида. Огромные ущерб понесли и мучители. Осуществляя зверскую резню, они навлекли на себя и свои семьи вечный позор, они опозорили идею украинского государства. На их совести трагедии украинских семей. Широко распространена была практика убийства супругов польской национальности. Были даже акты убийства сыновьями своих польских матерей в смешанных семьях. Общество, чья история отягощена столь кошмарными преступлениями, обречено на долгие годы находиться в травмированном состоянии.

Несмотря на отличную доказательную базу преступлений украинских националистов, эти деяния не получили адекватного осуждения в Польше, память жертв не увековечена должным образом. Польский священник с армянскими корнями Тадеуш Исакович-Залесский (Tadeusz Isakowicz-Zaleski) назвал это состояние двойным убийством жителей Кресов: один раз топором националистов, а второй раз забвением. Такой подход к этой трагедии продиктован ложными геополитическими соображениями, и эта ложность с особой силой проявляется в нынешней ситуации.

На Украине не предпринимается никаких попыток осудить преступную идеологию и деяния националистов. Современная украинская государственность строится на основе идеологии национализма. Факт геноцида отрицается.Сотни тысяч останков убитых поляков до сих пор не эксгумированы и лишены христианского захоронения. Идеологам и виновникам геноцида ставят памятники, почитают их как национальных героев.

Как же актуально звучат сегодня слова замечательного польского писателя Корнеля Макушинского (Kornel Makuszyński), сказанные более 100 лет назад, в то время, когда в Восточной Украине после большевистской революции разыгрывались похожие сцены: "Может быть, придет еще то время, что и этот обезумевший человек, который резал пилой человека и насиловал детей, вдруг застынет от страха перед отвратительным призраком своих преступлений и в нем заговорит человек? Всякое безумие, однажды разбуженное, проходит – пройдет и это. Дикий человек из украинской степи, в своей духовной нищете, умирающий с голоду на самой плодородной земле мира, поймет, может быть, совершая неслыханное усилие, но поймет, что он сотворил то-то ужасное, что он своими собственными кровавыми руками убил душу своей земли, замучив людей и животных, осквернив землю, изранив деревья".