Salon 24: поляки пробуждаются ото сна о польско-украинской любви

Заявление бывшего украинского посла в Германии Мельника должно отрезвить польских романтиков. Пробуждение ото сна о польско-украинской любви будет болезненным. Во всем виноваты Анджей Дуда и другие представители властных элит, а также значительное количество комментаторов, которые сбили нас с толку своими фантазиями о вечном союзе между нашими народами.

Дружбу между народами нельзя просто задекларировать – я не устаю напоминать об этом с того самого момента, как польская элита, в частности президент, заговорила о некоем новом нерушимом польско-украинском союзе. Если мы посмотрим сегодня на состояние наших взаимоотношений (на реальное состояние, которое демонстрируют опросы, а не на то, о котором власти рассказывают нам в своих официальных помпезных выступлениях), то не увидим ни малейших оснований для таких заявлений. И последние события являются убедительным тому подтверждением.

Чтобы говорить о реальном и крепком союзе, нужно основание в виде соответствующего желания обоих народов. В противном случае такая конструкция будет гнить и разлагаться изнутри. На данный момент ни о каких прочных отношениях между поляками и украинцами говорить невозможно. Декларируемые в опросах симпатии не являются результатом опыта, полученного в результате длительного общения и преодоления разногласий и конфликтов. Они продиктованы сиюминутными эмоциями, которые вряд ли выдержат испытание временем. Впрочем, даже эти временные симпатии вовсе не так глубоки, по крайней мере, со стороны поляков. В марте Центр изучения общественного мнения провел опрос об отношении поляков к определенным народам. Это исследование отчетливо отразило именно эмоции людей, а не их убеждения, приобретенные в процессе рациональных размышлений. Это видно хотя бы по резкому падению симпатий к венграм, которые как нация при этом нисколько не изменили своего отношения к полякам. В данном случае, скорее всего, по венграм рикошетом ударила огромная польская русофобия.

Как ни странно, украинцы в этом рейтинге поднялись аж на 10 пунктов, но все же не так высоко, как можно было бы ожидать, добравшись лишь до 6-го места. 51% опрошенных заявили о симпатии к украинцам (17% – о неприязни). В рейтинге любимчиков их опережают, естественно, американцы, а также итальянцы, англичане, словаки и чехи. Так что для нации, которую мы якобы сильно полюбили, результат слабоват.

Самая большая проблема в наших отношениях относится к сфере символов, которая на самом деле является определяющей для взаимоотношения между народами. Это память о Волыни. 11 июля этого года исполнится 80 лет со дня Кровавого воскресенья. Украинцы зверски убивали поляков только за их национальность в 99 населенных пунктах, поэтому мы имели дело с деянием, соответствующим определению геноцида.

Здесь не место для подробного описания того, что происходило вокруг этой трагедии за последние несколько месяцев. Скажу об этом тезисно.

Уверовавшие в свою историческую миссию польские власти решили, что проблему Волыни следует по возможности маргинализировать (это особенно заметно в выступлениях Анджея Дуды), а людей, напоминающих о ней, клеймить ярлыком "ватник". Стандартный риторический прием властей заключался в том, чтобы постоянно напоминать: русские используют Волынскую трагедию для того, чтобы вредить польско-украинским отношениям.

Это, кстати говоря, может отчасти быть правдой. Но в таком случае единственный способ решить эту проблему раз и навсегда – прийти к какому-то соглашению по этому вопросу с Киевом.

С украинской стороны мы не дождались ни малейшего жеста. О волынском преступлении украинский президент Зеленский в своем выступлении 11 июля 2022 года не сказал ни слова. Зато мы имели дело с повышением бывшего посла в Германии Андрея Мельника, записного защитника бандеровской мифологии, крайне враждебного Польше, до заместителя главы украинского МИД. Официального протеста со стороны польских властей не последовало.

Польская сторона по поводу Волыни также хранила молчание. Президент говорил в общих чертах о "трудных моментах", одновременно разглагольствуя об "отсутствии границы" между нашими государствами, а 11 июля прошлого года устроил памятную взбучку присутствующим на мероприятии членам различных приграничных сообществ, настоятельно рекомендуя их представителям во главе с ксендзом Тадеушем Исаковичем-Залеским (Tadeusz Isakowicz-Zaleski), чтобы они "взвешивали свои слова". Во время визита Зеленского в Польшу Анджей Дуда также молчал о Волыни. О волынской трагедии он упомянул лишь мимоходом во время пресс-конференции, намекнув, что по этому вопросу он разговаривал с украинским гостем. Однако, как следует из его же слов, никаких подвижек не произошло.

На днях в беседе с порталом Onet пресс-секретарь МИД РП Лукаш Ясина ответил на вопросы о годовщине 11 июля. Он высказался дипломатично, но в то же время весьма точно: несмотря на избитый уже аргумент насчет "неподходящего времени", с украинской стороны все-таки должны прозвучать извинения.

Здесь нужно сделать уточнение: вопреки скоропалительным сообщениям СМИ, которые я в суматохе тоже распространил, Лукаш Ясина не размещал твита с требованиями извинений от украинского президента – это был всего лишь пост с цитатой из интервью. И, соответственно, никакой твит представителя МИДа не удалялся. Прошу прощения за эту ошибку.

Вскоре после заявления Ясины в Твиттере к нему обратился посол Украины в Польше Василий Зварыч, который написал следующее: "Любые попытки навязать президенту Украины или Украине то, что нам нужно сделать в отношении общего прошлого, неприемлемы и досадны. Мы помним историю и призываем к уважению и взвешенности в высказываниях, особенно в суровых реалиях убийственной российской агрессии". Это заявление, скорее всего, посол сделал не по собственной инициативе, а по указанию своих руководителей. Не будем забывать, что заместителем министра в украинском МИД является Мельник.

Вскоре портал wPolityce опубликовал краткое заявление заместителя министра иностранных дел Польши Петра Вавжика (Piotr Wawrzyk), который соизволил заявить: "Мы не должны выдумывать проблемы. Сейчас время не искать проблемы в наших отношениях, а сосредоточиться на том, чтобы поддержать Украину".

Таковы сухие факты. Что из этого следует?

Начнем с Польши. Саботаж польских властей, а особенно президента, в сочетании со сводничеством (по-другому это и не назовешь) в виде продвижения идеи великого польско-украинского сообщества, является для них компрометирующим. Это не что иное, как призыв к насильственному союзу между народами, альянсу, построенному на лжи. А в случае главы государства данное деяние – оставить группу граждан наедине с их проблемами и страданиями – является просто непростительным. Причем эту позицию он сам же яростно критиковал, ставя ее в вину своим политическим оппонентам.

Высказывание Петра Вавжика в данном контексте полностью его дискредитирует. Я бы предпочел, чтобы человек, комментирующий таким образом слова посла Зварыча, ни на один день не задержался после этого на посту заместителя министра иностранных дел. Но я понимаю, что мои надежды тщетны. Большая часть польской элиты во главе с Анджеем Дудой и Ярославом Качиньским уже на чисто психологическом уровне убеждена в своей исторической миссии, что и мотивирует их оттеснять на обочину всех, кто стоит на пути ее реализации.

В нынешнем году президент столкнется с серьезным имиджевым вызовом. 11 июля, когда в Польше пройдут мероприятия в память о Кровавом воскресении, Анджей Дуда будет блистать на инаугурации саммита НАТО в Вильнюсе, где, по его собственным словам, он выступит главным апологетом распространения на Украину союзнических гарантий в той или иной их форме. Сказать, что это создает когнитивный диссонанс, значит ничего не сказать. Конечно, здесь можно видеть стремление оправдать ожидания наших самых важных союзников, но я осмелюсь утверждать, что преобладающее значение здесь имеют психологические характеристики польских властных элит.

Какой вывод можно сделать, учитывая позицию украинской стороны?

Украина с начала конфликта ведет жесткую и абсолютно прагматичную игру – о чем я много раз писал и чем искренне восхищаюсь. У меня нет никаких претензий к Киеву по поводу его позиции, потому что с моей стороны это было бы инфантильной реакцией. Каждая страна должна преследовать свои интересы. Проблема в том, что насчет соблюдения интересов Польши могут возникнуть серьезные сомнения.

Извечный принцип международных отношений говорит о том, что с партнером поступают так, как он позволяет. Украинцы поступают с нами именно так, как согласно их наблюдениям и убеждениям, мы им позволяем. Если с самого начала конфликта мы заверяем их, что дадим им абсолютно все, что они пожелают, без каких-либо условий, если мы демонстрируем им, что польское государство пресекает любые отдельные альтернативные мнения по этому вопросу и что мы способны во имя помощи Украине регулярно подвергать риску наши собственные интересы – почему бы им не относиться к нам так, как они и относятся – как к безответному недотепе?

Я по-прежнему остаюсь противником зависимости текущей политической повестки от решения исторической проблемы, каковой является Волынское преступление. Я знаю, что этим моя позиция отличается от мнения некоторых критиков польско-украинских отношений. Тем не менее, я начинаю замечать, насколько сильно они переплетаются. И мы должны начать делать из этого серьезные выводы. Если для украинской стороны никакая форма урегулирования данной проблемы (я имею в виду не извинения, а, прежде всего, вопрос эксгумации и захоронения жертв) оказывается неприемлемой, то это не случайность. Это отражение того значения, которое придается на Украине мифологии ОУН-УПА*. И здесь, к сожалению, не произошло ни малейших подвижек, на которые я надеялся: эта мифология не была заменена новой мифологией нынешнего конфликта, наоборот, была привязана к ней, интегрирована в нее. Руководство Украины не хочет идти Польше ни на какие уступки, поскольку видит, что это чревато для нее большими внутренними издержками. И этот факт должен наконец отрезвить романтиков на Висле.

Отсюда можно делать выводы об общей ситуации. Руководство польского государства совершило гигантскую, стратегическую ошибку: оно отдало в течение первого года все, что только можно было отдать, совершенно безоговорочно, не оставив себе никаких рычагов давления. Мы не можем задействовать хотя бы те инструменты, которые спокойно используют даже венгры: например, воздерживаться от поддержки санкций – это теперь грозило бы нам полной потерей лица. И в этот момент вокруг Украины собираются (приходят на готовое) другие игроки, в первую очередь Германия, и говорят: "Теперь деньги у нас, у Польши уже ничего нет, и она вам ничего не даст. Забудьте о ней". И Украина как крайне прагматичная страна именно так и поступит.

В том, что мы оказались в такой ситуации, виновата не только властная элита во главе с президентом, главным архитектором этого безумного курса, но и многие комментаторы или другие лидеры общественного мнения, с самого начала продвигающие утопическую идею Великого союза. К счастью, моя совесть в этом отношении совершенно чиста.

В заключение напомню, что план подписания в ближайшее время нового польско-украинского, якобы прорывного договора все еще актуален. Что в нем будет написано и в чем конкретно заключается этот прорыв, мы не знаем, поскольку власть решила держать свои планы в строжайшей тайне. Интересно, чем они нас удивят.

* запрещенная в РФ экстремистская организация, прим. ред.