Почему расовые передергивания в "Бриджертонах" — это нормально? Что не так с "черной фантастикой"

В прошлом месяце, когда телеканал ITV пригласил чернокожую британскую актрису Аджоа Андо (Adjoa Andoh), сыгравшую леди Данбери в сериале «История Бриджертонов», комментировать коронацию короля Великобритании Карла III, вымысел столкнулся с реальностью. Выстроившихся в ряд на балконе Букингемского дворца королевских особ Андо назвала «кошмарно белыми». Поскольку герцогиня Сассекская (единственный цветной член королевской семьи) не удостоила мероприятие своим присутствием, технически Андо оказалась права. Однако после ее замечания на Управление по делам радио, телевидения и предприятий связи посыпались жалобы — причем больше, чем на другие трансляции в этом году.

Быть может, Андо упустила из виду зияющую пропасть между вымыслом и фактом. Сериалы вроде тех же «Бриджертонов» от Netflix всячески нахваливают за то, что они распахнули дверь для цветных актеров в «кошмарно белый» жанр исторической драмы. Однако некоторые воспринимают в штыки все, что противоречит привычным представлениям о прошлом (пусть они во многом и почерпнуты из тех же костюмированных драм).

К «Бриджертонам» мы еще вернемся. Публику взбудоражил и другой сериал: «Царица Клеопатра» от Netflix, где сопродюсером выступила Джада Пинкетт Смит (Jada Pinkett Smith). Она же читает закадровый текст. Сериал о египетской царице «провинился» в том, что роль Клеопатры досталась мулатке Адель Джеймс (Adele James). Прежде царицу Египта не раз играли белые актрисы (в том числе Вивьен Ли, Элизабет Тейлор и Моника Белуччи), и этого «очернения» многие не вынесли — причем не только привычные критиканы. Посетовал даже министр древностей Египта Захи Хавасс: «Это полнейшая фальшивка. Клеопатра была гречанкой, то есть светлокожей, а никак не черной». Один египетский юрист даже потребовал запретить в стране Netflix через суд — за продвижение «афроцентричного мышления».

Точно неизвестно, какого цвета была кожа Клеопатры. Вообще-то царица Египта происходила из греко-македонской династии Птолемеев. Но, как утверждают создатели сериала, ее члены в течение предшествующих двух с половиной веков могли сочетаться браком с местными египтянами — да и к тому же в те времена не было четких критериев, кого считать черным, а кого белым. «Почему это Клеопатра не может быть темненькой сестричкой, а? — риторически спросила режиссер Тина Гарави (Tina Gharavi). — Почему некоторым позарез нужно, чтобы Клеопатра была именно белой? Такое чувство, что именно „белизна“ придает ей исторического веса, и некоторым египтянам это действительно важно».

Сериал «Королева Шарлотта», последняя часть «Бриджертонов», опирается на аналогичные исторические спекуляции — гипотезу о якобы африканском происхождении урожденной немки Шарлотты Мекленбург-Стрелицкой. Поэтому юную Шарлотту играет британская актриса Индия Амартейфио (India Amarteifio) с ганскими и немецкими корнями. «Я знаю немало людей, ничуть не сомневающихся, что она была из темнокожей португальской знати, — отметила сценарист Шонда Раймс (Shonda Rhimes). — Мысль, что она могла быть первой черной королевой, мне очень интересна».

Сериал предваряет предупреждение, что все это «вымысел, вдохновленный историческими фактами», и что «все допущенные автором вольности совершенно намеренны». Вольностей действительно оказалось немало. Этот приквел рассказывает о свадьбе Шарлотты с Георгом III в 1761 году. Этот брак перерастает в горячую любовь и открывает новую эру расового единства в Великобритании (Гарри и Меган ждала другая участь).

Художественная вселенная «Бриджертонов» всегда отличалась причудливым подходом к расовым вопросам, но в «Королеве Шарлотте» и вовсе доходит до откровенных странностей. В этой параллельной Британии XVIII века проживает масса состоятельных чернокожих — например, юная леди Данбери и ее пожилой муж-фигляр (некоторые вообще сочти, что это расистская карикатура). Нам внушают, что все эти богатые чернокожие британцы благополучно учились в Итоне и Оксфорде, но в общество белых аристократов путь им был почему-то заказан.

Союз Шарлотты и Георга открыл дорогу так называемому «великому эксперименту» — всем этим чернокожим голубых кровей были розданы титулы, и расовый раскол в Великобритании оказался преодолен. Расизм побежден в одночасье — в вихре бального танца под струнную аранжировку Алисии Киз (Alicia Keys). «Одним махом, — говорит Георг Шарлотте, — мы наделали перемен бóльших и продвинулись вперед дальше, чем вся Британия за весь прошлый век».

В реальном мире все было совсем иначе. В XVIII веке в Британии проживало от десяти до двадцати тысяч чернокожих, но богатых из них было ничтожно мало. В основном это были мужчины — моряки, солдаты американской революции, которым посулили освобождение за службу в британской армии, и слуги в домах белых.

Однако беднякам в «Бриджертонах» места нет, как не нашлось его и рабству — об этом предпочли красноречиво умолчать. При этом во времена королевы Шарлотты жестокая машина работорговли крутилась на всю катушку. Аболиционистское движение уже зарождалось, но работорговля в Британской империи была отменена лишь в 1807 году, а само рабство — и вовсе в 1833 году. Только за годы правления Георга III полтора миллиона африканцев были захвачены в плен и отправлены на плантации в Северной Америке и Карибском бассейне. В 1800 году на работорговлю приходилось свыше 10% британского ВВП. Именно этими бесчестно нажитыми богатствами жил мир Бриджертонов (да и Британия вообще) — со всеми дворцами, балами и роскошными париками —, однако в сериале эта сторона истории игнорируется напрочь. Пару раз вскользь упоминаются некие «колонии», но ни разу не говорится ни о рабстве, ни о правах человека, ни о смертной казни.

«Это абсурдная трактовка черной истории, — говорит Стивен Мартин, чернокожий британский писатель и историк. — Действие разворачивается в эпоху, когда Великобритания была крупнейшим торговцем живым товаром на всей планете. Рабство играло ключевую роль в британской экономике». Мартин обвиняет сериал в том, что он «не берет в расчет исторические реалии» и «потворствует их забвению».

К расовой фантастике «Бриджертонов» у него есть и другие нарекания: «Нет других случаев, когда можно было бы применить ту же абсурдную мерку, — говорит он. — Я часто привожу в пример сериал о Германии 1930-х годов, где бы царила этническая гармония — лишь потому, что фюрер женился, скажем, на еврейке. Только представьте, такое бы выставили на смех. А это почему-то считается нормальным. Все почему-то ждут, что люди африканского происхождения столь искаженному портрету лишь обрадуются. Но лично меня это очень коробит».

Однако эпопея «Бриджертоны» пользуется огромным успехом во всем мире — уже готовятся третий и даже четвертый сезон. Зрителям из числа темнокожих, азиатов и этнических меньшинств приятно любоваться цветными в аристократических нарядах вместо слуг и рабов в лохмотьях. А белые зрители видят в этом колониальную историю без какой бы то ни было расовой нагрузки — одна лишь мишура и побрякушки, и никакого чувства вины.

«Бриджертонский эффект» привел в историческую драму больше цветных персонажей. Вдогонку к «Царице Клеопатре» телеканал ITV недавно показал нам сериал «Сэндитон» — переработку неоконченного романа Джейн Остин, где главный черный персонаж унаследовал от белого отца-плантатора целое состояние. В новом сериале по «Истории Тома Джонса, найденыша» на том же ITV также фигурируют цветные.

«Меня беспокоит, что теперь все вписывают в свои постановки побольше черных персонажей на потребу текущим интересам, но наперекор истории, — говорит историк и автор книги „Черное прошлое Британии“ (Britain’s Black Past) Гретхен Герзина (Gretchen Gerzina). — Причем настолько, что люди уже верят, что именно так все и было. А ведь это очень опасно. Люди придут и скажут: „А, ну раз так, то все в порядке. Никто не страдал, и денег у всех было полно“».

Есть и альтернатива. Можно отринуть все расовые соображения и закрыть глаза на цвет кожи, а главным критерием кастинга сделать то, насколько актер хорош в конкретной роли. В театре так делается десятилетиями, особенно с Шекспиром: англо-индиец Бен Кингсли (Ben Kingsley) сыграл Гамлета еще в 1975 году, а Адриан Лестер (Adrian Lester) — Генриха V в 2003 году. Совсем недавно этот подход перешел в кино: так, в фильме Армандо Яннуччи (Armando Iannucci) 2019 года «История Дэвида Копперфилда», одноименного персонажа сыграл Дев Патель (Dev Patel), а в «Трагедии Макбета» Джоэла Коэна (Joel Coen) 2021 года главная роль досталась Дензелу Вашингтону (Denzel Washington).

Такой «черно-белый» подход как бы говорит: «Может, эти персонажи и не были черными или мулатами, но кто знает наверняка? Да и кому какое дело?». Историческая драма — конструкция в принципе искусственная, она выстраивается здесь и сейчас, и все претензии на «достоверность» в лучшем случае условны. В конце концов, Клеопатра не говорила по-английски, а у британцев Георгианской эры нередко была сальная кожа и гнилые зубы.

Еще один вариант — отыскивать правдивые истории цветных людей, действительно живших в ту или иную эпоху. Пример тому — фильм Аммы Асанте (Amma Asante) 2013 года «Белль». Эта биографическая лента повествует о Дидоне Белль, которая родилась в рабстве в год свадьбы Георга и Шарлотты и росла посреди лондонской аристократии XVIII века, став светской львицей. Другой пример — только что вышедший на экраны фильм «Шевалье». Это история Жозефа Булонь (он же Шевалье де Сен-Жорж) — внебрачного сына французского аристократа и африканской рабыни. Его история настолько поразительна, что в нее даже не верится. Он родился в 1745 году, получил образование во Франции и стал не только чемпионом по фехтованию, искусным наездником, конькобежцем, пловцом, танцором, но и композитором и скрипачом-виртуозом. Президент США Джон Адамс даже объявил его «самым совершенным человеком в Европе».

В первой сцене фильма молодой Булонь в исполнении Кельвина Харрисона-младшего (Kelvin Harrison Jr) даже побеждает Моцарта на скрипичной дуэли. Наверняка этого никогда не было. Но, в отличие от «Бриджертонов», «Шевалье» верно отражает расовые реалии Франции XVIII века. Булонь получил от Людовика XV титул шевалье де Сен-Жорж и стал учителем музыки Марии-Антуанетты. Однако, как бы он ни пытался слиться с французским обществом, его так до конца и не приняли. Одно время его даже хотели усадить в главе престижной Парижской оперы, но ее звездные солисты заявили, что отказываются «подчиняться мулату».

Надо признать, что некоторая романтизация в «бриджертоновском» ключе в фильме все же имеется, но эта художественная вольность понятна и по-своему даже необходима. Сведения о жизни Жозефа Булоня далеко не исчерпывающие. Наоборот, в летописи есть большие пробелы: в 1802 году Наполеон Бонапарт запретил исполнять его произведения, а его имя до недавнего времени было практически вычеркнуто из музыкальной истории.

То же самое можно сказать и многих других чернокожих европейцах: их истории либо утеряны, либо позабыты, либо в принципе не считались достойными внимания. Когда Герзина работала над своей книгой 26 лет назад, она спросила в знаменитом лондонском книжном магазине, есть ли у них «Жизнестойкость» (Staying Power) Питера Фрайера (Peter Fryer), первая история чернокожих в Британии. «Меня смерили взглядом и сказали: „Мэм, до 1945 года никаких чернокожих в Англии не было“», — вспоминает она. Однако картина постепенно вырисовывается. Исследователи узнают все больше подробностей о жизни чернокожих британцев, и многие из них достойны того, чтобы стать героями кинолент. Например, Натаниэль Уэллс. Он родился на Сент-Китсе от черной матери, но унаследовал валлийское поместье от белого отца в 1794 году и стал мировым судьей, продолжая управлять плантациями в Карибском море.

Сама Раймс в ходе работы над «Бриджертонами» столкнулась с забытыми страницами истории. «Ведь было немало успешных чернокожих композиторов. Многие состоятельные африканцы даже отправляли своих детей в английские пансионы, — сказала она в недавнем интервью. — Все это было взаправду, я аж поразилась, когда об этом узнала. Я бы хотела представить себе, чтó будет, если попытаться восстановить эту стертую историю?»

О «стирании истории» вообще часто спорят в сегодняшних культурных войнах. Попытки пролить свет на черную историю нередко встречают яростное сопротивление и отпор. Так, недавно BBC обвинили в «переписывании британской истории в угоду политкорректной повестке» за материалы о рабстве. Когда разгорелись протесты против памятников работорговцам (например, в 2020 году, когда статую Эдварда Колстона торжественно сбросили в воды Бристольской гавани), критики вплоть до самого Бориса Джонсона сочли, что это тоже «стирание истории». Эти же доводы звучат и в защиту памятников южанам-конфедератам в США, хотя это как раз американские правые принимали драконовские законы, запрещали книги и переписывали учебные программы, всячески замалчивая историю чернокожих (а также цветных и сексуальных меньшинств) — это и есть «стирание».

Но и приукрашивание реальной истории тоже можно счесть своего рода «стиранием». Есть силы, которые до сих пор всячески подавляют черную историю, и сериалы вроде «Царицы Клеопатры» им только на руку. «Поскольку наша культура в первую очередь зрительская, — говорит Мартин, — феномен „Бриджертонов“ создал своего рода шаблон с точки зрения ожиданий публики и ее запросов. Так что потрясающие истории из жизни „обычных“ героев будут задвинуты в долгий ящик — ради лоска и разодетых лордов и дам».