НАТО собирается перейти Рубикон: поляки готовы воевать с русскими

Положение дел на поле боя и ход военных действий в какой-то момент претерпевают изменения – нечто похожее происходит с землей, когда землетрясение сотрясает ее недра. Сначала движение незаметно. Покачивание люстры или падение безделушки с комода – вы едва замечаете его. Вы не понимаете, что происходит... Вы не можете это увидеть или потрогать, но оно происходит. Это событие радикально изменит жизни миллионов людей – наши жизни. Жизни ничего не подозревающих граждан века, ослепленного бездарным лицемерием. Так было, например, в 1914 году, когда неизвестный студент убил наследника престола в Сараево. Не более чем криминальные новости. В Лондоне люди продолжали пить чай в пять часов во всех клубах. В Париже на Елисейских полях было больше народу, чем обычно. В Берлине в афишу спектаклей не внесли никаких изменений.

Военные действия на Украине идут уже год, нарастая мрачно и неудержимо. И на этом пути постоянно происходят маленькие события: поставки все более современного оружия, российские ответные бомбардировки, саботаж робких попыток посредничества, ордер на арест Путина, который юридически сводит на нет все переговоры. Почти не осознавая этого, мы бесконечно преодолевали воображаемые Рубиконы. Наши действия были незаметны и безмолвны, и, кажется, что от них нет защиты. Геологи называют такой ход событий землетрясением, а стратеги – тотальной войной, ожесточенной и материалистической, щедро пропитанной обидами и ненавистью. Даже если карты не изменились, и линия фронта почти не сдвинулась с места – хотя одинаково бесполезные наступления и контрнаступления разрезали ее бесконечное количество раз, – вы понимаете, что вступили в новую, более масштабную и коварную фазу, и даже при желании не можете повернуть назад. Внезапно все стало неопределенным, как бывает, когда кто-то начинает говорить неправду.

Новый виток в военной операции не сводится к качеству оружия, поставляемого Украине, например, истребителей F-16. Мы перешагнули рубеж, привычно тихо перешагнув через то, что еще минуту назад было официально заявлено как "не стоящее на повестке дня". Наиболее воинственные страны НАТО, поупиравшись для вида, добровольно поставляют оружие. В конце концов, разве мы не являемся демократическим союзом равных?

Новый шаг, к которому мы готовимся, – это выход на поле боя военных контингентов НАТО вместе с украинской армией для того, чтобы разрушить оборону соперника на занятых территориях и спровоцировать (почему бы и нет?) российское поражение. Инициатором этого прискорбного развития событий, явственно следующего из бредового заявления бывшего секретаря НАТО, датчанина Расмуссена (Rasmussen), является Польша. Варшава уже отправила на поле боя много "добровольцев", которые состоят в так называемых международных бригадах. Теперь Польша, кажется, готова нарушить хрупкое табу западного невмешательства. Все в полном соответствии с ролью железного союзника американцев на европейских границах, которую варшавские правители взяли на себя в этом кровавом тематическом парке современного вооруженного конфликта, в который превратилась Украина. Они хотят отомстить (как тут не вспомнить?) за бесчисленные раны, которые русский, царский и сталинский пещерный режим нанес Польше за последние три столетия. Славные воспоминания о Красной Армии, бегущей перед лицом дерзкой кавалерии польского маршала Пилсудского, не затмить ничем.

В этой проукраинской решимости есть и внутриполитические соображения. Быть острием копья в военном конфликте против России – неотъемлемый пропуск и защита от всех обвинений и сомнений, которые накопились в Европейской комиссии по поводу внутренней политики варшавского правительства. Конфликт нужен, и еще как. Он нужен не только для увеличения объема продаж у разномастных производителей оружия по всему миру. Более того, нужен он не только полякам. Правоцентристское итальянское правительство также извлекает пользу из аналогичной деятельности, которая является свидетельством хорошего поведения.

Таким образом, скоро станет невозможным убого притворяться в невоинственности, хотя подобное притворство до сих пор ограждало нас от осознания опасностей этого военного конфликта. Если заявить, что военные действия – это личная инициатива государства, которая не имеет отношения к НАТО, это, как считается, должно предотвратить задействование жесткой статьи 5 Устава НАТО, обязывающей всех союзников вступить в общую войну. Рано или поздно нам всем придется принять участие в украинской трагедии, хотя до сих пор у нас накопились веские причины не подходить слишком близко. Военные действия уничтожают агностиков и догматиков.

Нехватка личного состава усугубляет неизбежное. Украинское наступление, возможно, слишком активно продвигали как решительное и неостановимое. Оно идет так медленно, что киевские сводки называют успехом продвижение "от двухсот метров до одного километра", а оккупацию поселений, которые на карте оказываются оказывались крошечной группой сельских домов, – завоеваниями. Оружие можно заменить, а людей – они, как говорил Кант, являются "самоцелью" – к сожалению, нет. В какой-то момент приходится считать резервы, не технические, а человеческие. Западные армии имеют техническую и организационную мощь. В России всегда использовалась сила, которую можно назвать биологической, – речь о почти неисчерпаемых человеческих ресурсах. <...>

Через несколько недель в Вильнюсе на саммите НАТО будут обсуждаться последствия такого развития конфликта. Если альянс не примет решительных мер, которые помогут Киеву, мы пойдем маршем, угрожают сторонники интервенции.

Условия победы для некоторых союзников Украины изменились. Больше не нужно, как в начале конфликта, защищать и сохранять целостность украинского государства – цель, по которой существовал общий, хотя и слабый консенсус. Для поляков, прибалтийских стран, британцев и Зеленского победа заключается в том, чтобы уничтожить российскую военную мощь, выведя ее из игры на многие годы, а это приведет к устранению Путина с политической сцены. Возникновение хаоса в России, пускай это и сопряжено с риском, было бы положительным результатом. Другими словами, речь о вторых 90-х, но не за счет внутренних проблем, а за счет военного поражения.