Почему мир стоит на грани великого разлада

Я — глобальный макроинвестор и уже полвека делаю ставки на грядущие события. За это время я прошел через всевозможные происшествия и видел самые разные циклы, и попытался разобраться в том, как они устроены. Так я пришел к выводу, что для понимания происходящего и возможных сценариев надо изучать историю.

В начале своей карьеры я понял, допустив пару болезненных ошибок, что величайшими потрясениями в моей жизни стали события, на моей памяти невиданные, но не раз случавшиеся прежде в истории. В первый раз это случилось 15 августа 1971 года — я тогда работал клерком на Нью-Йоркской фондовой бирже. США не выполнили своего долгового обязательства, и люди не смогли обменять бумажные доллары на золото. Я полагал, что грядет масштабный кризис, который обрушит цены на акции, но они, наоборот, сильно выросли. Я не этого предвидел, потому что никогда прежде не сталкивался с резкой девальвацией валюты. Оглянувшись назад, я понял, что ровно то же самое произошло 5 марта 1933 года: Рузвельт не выполнил обязательств США по обмену бумажных денег на золото, однако акции пошли вверх. Чтобы в этом разобраться, я отправился изучать, как вообще создаются деньги и отчего их стоимость падает, а акции, наоборот, дорожают. Этот опыт привел меня к изучению взлетов и падений рынков, экономик и стран, чем я занимаюсь и поныне. Например, проследив, как долговой пузырь 1920-х привел к краху 1929–1933 годов, я смог предвидеть финансовый кризис 2008 года — причем с прибылью для себя. Так я понял, насколько важно мыслить на перспективу и понимать механизм истории — из-за чего она имеет свойство повторяться.

Несколько лет назад я зафиксировал три крупных события, при моей жизни доселе невиданных, но прежде случавшихся в период 1930 по 1945 год. Перечислим их:

— Внешний долг достиг рекордных значений — при высочайшем темпе роста и невиданных с 1945 года объемах выпуска новых денег центральным банком для скупки долговых обязательств;

— Разрыв в богатстве, доходах и нравственных ценностях усугубился на волне невиданного с 1945 года популизма;

— На международной арене назрел крупнейший с 1945 года конфликт сверхдержав — в первую очередь между США и Китаем.

Наблюдая за этими тремя важными событиями, немыслимыми на протяжении моей жизни, я решил изучить взлеты и падения рынков, экономик и стран за последние 500 лет, а также китайских династий за последние 2 100 лет.

Это исследование показало мне, что эти три стержневые силы (долг/деньги, внутренний конфликт и внешний конфликт) развиваются циклически, усиливая друг друга и сливаясь в единый Великий цикл. Эти циклы подчиняются логическим причинно-следственным связям. Главный вывод из последних 500 лет истории заключается в следующем:

— Предшествующие и ранее описанные финансовые условия не раз становились предвестниками масштабных финансовых кризисов, впоследствии приведших к большим сдвигам в финансовом порядке.

— Предшествующие и ранее описанные уровни политического и социального разрыва не раз становились предвестниками масштабных конфликтов, впоследствии приведшим к разительным переменам во внутреннем устройстве.

— Предшествующие и ранее описанные конфликты великих держав не раз становились предвестниками международных конфликтов, впоследствии приведших к масштабным изменениям в мировом порядке.

Иными словами, история учит, что болезненные сейсмические сдвиги в Великом цикле происходят, когда одновременно: 1) долг зашкаливает, долговые пузыри лопаются и наступает экономический спад, который вынуждает центральные банки печатать массу денег и скупать долг; 2) масштабные внутренние конфликты из-за несправедливого распределения благ и идеологических разногласий усугубляются плохими экономическими условиями; и 3) крупные международные конфликты происходят из-за того, что восходящие мировые державы бросают вызов устоявшимся на фоне экономических и политических кризисов. Изучая историю, я вычленил еще две крупные силы, также чреватые далеко идущими последствиями:

— Стихийные бедствия (засухи, наводнения, пандемии), включая перемену климата.

— Знания, приводящие к изобретению новых технологий и эволюционному скачку в производительности и уровне жизни — например, Первая и Вторая промышленные революции и революция в области вычислений/ИИ.

Я называю их пятью великим силами. Я наблюдал, как они влияют друг на друга и логически изменяются, сливаясь в единый Великий цикл, который и обусловливает перемены в мировом порядке. Я пришел к выводу, что если понять и отследить каждую из этих сил и их взаимодействие, то можно понять почти все факторы, что меняют мировой порядок. Этим я и пытаюсь заняться.

Я предлагаю краткий обзор того, что я выяснил в ходе своего исследования, но если вы хотите ознакомиться с этим поближе, то рекомендую мою книгу "Принципы: как вести себя в условиях постоянно меняющегося мирового порядка".

США находятся посредине так называемого бизнес-цикла (я еще называю его краткосрочным долговым циклом). Эти краткосрочные долговые циклы длятся в среднем по семь лет, плюс-минус три года. С тех пор, как в 1945 году установился новый всемирный денежный порядок, их уже было двенадцать с половиной. Итак, сейчас мы находимся примерно на полпути к тринадцатому — в той его точке, когда центральный банк уже ужесточил денежную политику, чтобы побороться с инфляцией, которая предшествует долгу и экономическому спаду (его следует ждать в течение ближайших полутора лет).

Мы также находимся в поздней стадии долгосрочного долгового цикла. Это опасно тем, что уровни долговых активов и долговых обязательств стали настолько высоки, что заимодателям и кредиторам трудно предоставить достаточно высокие процентные ставки относительно инфляции, чтобы, с одной стороны, не отбить охоту работать с долгом, а с другой — не задирать их еще выше (это чревато непомерным ущербом для заемщиков и должников). Из-за неустойчивого роста долга мы наверняка на пути к переломному моменту, который всерьез изменит финансовый порядок. Иными словами, мне представляется вероятным, что мы движемся к долговой/финансовой/экономической реструктуризации, которая повлечет за собой крупные перемены в финансовом порядке.

Если конкретнее, то мне кажется вероятным, что из-за большого дефицита Минфину США придется продать значительную часть долга — и, похоже, что адекватного спроса на него не будет. Это, в свою очередь, приведет к тому, что процентные ставки либо вырастут еще больше, либо ФРС напечатает еще больше долларов и купит облигации, тем самым обесценив деньги. Поэтому долговые/финансовые условия в ближайшие полтора года могут ухудшиться — возможно, даже разительно.

В населении ряда стран (в первую очередь, речь идет о США) доля экстремистов-популистов растет (крайних взглядов придерживается порядка 20-25% правых и порядка 10-15% левых), а умеренных (от обеих партий), наоборот, сокращается. Хотя умеренные по-прежнему составляют большинство, их доля сокращается — вместе с готовностью бороться и побеждать любой ценой. Изучая историю, я не раз наблюдал аналогичный рост популизма с обеих сторон и обострение конфликта на фоне имущественного неравенства и идейных разногласий в условиях экономических невзгод. В такие времена значительная часть населения тяготеет к лидерам-популистам, которые клянутся бороться и побеждать, а не идти на компромисс. В своей книге я назвал нынешнее состояние США пятой стадией цикла внутреннего порядка ("Плохие финансовые условия на фоне интенсивного конфликта"). Обычно она предшествует гражданской войне и сдвигам во внутреннем порядке. Именно это сейчас и происходит.

Забегая вперед, следующие полтора года станут периодом решающих выборов, которые наверняка усугубят политический конфликт и еще больше обострят разрыв между левыми и правыми. За 33 места в Сенате, пост президента и большинство в Палате представителей будет бороться целый ряд кандидатов-популистов, экономические условия наверняка оставят желать лучшего, поэтому ожидается суровая борьба, которая станет настоящим испытанием для правил и компромиссов, без которых не может работать демократия. Стремление победить любой ценой уже очевидно, а уважение к праву и политической системе, наоборот, снижается. Примеры тому — война Дональда Трампа и его последователей с системой правосудия (впрочем, они скажут, что это, наоборот, система с ними воюет). На чьей стороны вы бы ни были, очевидно, что в ближайшие полтора года мы будем двигаться к своего рода гражданской войне. И для меня главное сражение развернулось между умеренными от обеих партий и крайними популистами — при этом первые предпочитают держаться в стороне. Единственное, под чем безоговорочно подпишутся и демократы, и республиканцы — а с ними и большинство простых американцев — это неприязнь к Китаю. Тут мы подходим к следующему пункту — мощной внешней силе.

Разногласия между США и Китаем наверняка обострятся, а внутриполитическая напряженность усугубит враждебность к Пекину. Это потому, что в США почти все настроены антикитайски, и соискатели высоких постов наверняка захотят переиграть Китай именно в год выборов. Китай и США уже находятся в опасной близости к войне в том или ином виде — будь то полномасштабная экономическая или, что еще хуже, полноценные боевые действия. В следующем году важные выборы состоятся и на Тайване. Они уже стали камнем преткновения в американо-китайских отношениях, а раздуваемое США стремление острова к независимости рискует обострить их еще больше. Есть целый ряд болезненных вопросов (Тайвань, чипы, отношения с Россией, санкции против инвестиций), и обе стороны готовятся к войне. Я не утверждаю, что она неизбежна, но хочу подчеркнуть, что вероятность крупного конфликта в том или ином виде опасно высока.

Предсказать стихийные бедствия, конечно, труднее, но они, похоже, усугубляются и в течение пяти-десяти лет станут еще более разрушительными и разорительными из-за перемены климата. Кроме того, в следующем году мир вступает в "горячую фазу" климатического цикла Эль-Ниньо.

Чего ждать от технологий и человеческой изобретательности? Как и стихийные бедствия, их предугадать довольно трудно, однако не должно быть никаких сомнений в том, что порождающий ИИ и другие технологические достижения могут привести как к значительному повышению производительности, так и к массовым разрушениям — в зависимости от того, как они будут использоваться. Единственное, что мы можем сказать наверняка: грядут революционные перемены.

Как именно будут развиваться события, я сказать не возьмусь, но я не сомневаюсь, что тех, кто привык к упорядоченному устройству жизни в последние десятилетия, ждет неприятный сюрприз.

Большое значение будет иметь то, насколько эти перемены окажутся управляемы. Если наши лидеры преодолеют тягу к внутренним распрям и сосредоточатся на сотрудничестве, мы, безусловно, выстоим в эти трудные времена и сделаем мир лучше для большинства. Это и есть предпочтительный итог, поэтому нам следует категорически избегать гражданских беспорядков и войн между народами, стремясь вместо этого к совместному принятию решений. Например, в связи с недавно принятым решением о потолке долга было бы отрадно видеть, как демократы и республиканцы договорятся о создании двухпартийной группы многоопытных экспертов и разработают практический долгосрочный план. Много лет назад я написал статью "Почему нужно реформировать капитализм, и как это сделать?", она актуальна и поныне. При этом несколько наивно рассчитывать, что мы действительно сможем переломить ход событий, потому что большинству людей привычнее представлять себе худшее. В таком случае вы будете к нему готовы, и все так или иначе обойдется.

В заключение я должен сказать, что важнейшее, чему я научился за полвека лет работы глобальным макроинвестором, — это то, что я могу и ошибаться. Именно по этой причине я и предлагаю вам обдумать изложенные обстоятельства и соображения самим и сделать собственные выводы.