Индия и глобальный баланс сил

Кембридж (США) — После июньской встречи премьер-министра Индии Нарендры Моди с президентом США Джо Байденом в Белом доме многие обозреватели увидели в этом событии признаки формирования альянса против Китая. Но подобные ожидания преувеличены. Как пояснил министр иностранных дел Индии Субраманьям Джайшанкар, вопрос о формальном альянсе просто не рассматривается, хотя сохранять долгосрочные партнёрства в многополярном мире "дружественных врагов" вполне возможно.

У Индии сложилась долгая история постколониального недоверия к альянсам. Однако у неё уже давно вызывает тревоги Китай — по крайней мере, со времён Гималайской пограничной войны, которую две страны вели в 1962 году. Когда я работал в администрации президента Джимми Картера, меня направили в Индию подтолкнуть премьер-министра Морарджи Десаи к поддержке идеи создания зоны, свободной от ядерного оружия, в Южной Азии для того, чтобы бурно развивавшаяся ядерная гонка Индии и Пакистана не вышла из-под контроля. Мой индийский собеседник сказал мне тогда, что Индия хочет, чтобы её сравнивали не с Пакистаном в Южной Азии, а с Китаем в Восточной Азии.

После терактов 11 сентября 2001 года США и Индия начали длившуюся 20 лет серию ежегодных переговоров "второго трека" между бывшими дипломатами, которые ещё сохраняли тесные контакты с действующими дипломатами в правительстве. (В состав американской делегации входили такие фигуры, как Генри Киссинджер и Ричард Холбрук). Индийские участники делились с американскими коллегами своими тревогами по поводу Аль-Каиды* и других экстремистских угроз в Афганистане и Пакистане, но при этом давали ясно понять, что возражают против склонности Америки рассматривать Индию и Пакистан как две страны, "связанные через дефис".

Индийцев также тревожил Китай, однако они хотели сохранять видимость хороших отношений с этой страной — и доступ к китайскому рынку. Китай уже давно стал одним из крупнейших торговых партнёров Индии, однако его экономика росла намного быстрее индийской. В пересчёте по рыночным валютным курсам доля Китая в мировом ВВП на рубеже столетий равнялась 3,6%, а Индия достигла этого уровня лишь в 2020-х.

В 2000-х годах, когда темпы роста экономики Китая намного превышали темпы роста экономики Индии, индийцы на переговорах "второго трека" выражали обеспокоенность по поводу не только поддержки Китаем Пакистана, но и растущей глобальной силы этой страны в целом. Как выразился один индийский стратег, "мы решили, что вы нам не нравитесь меньше, чем нам не нравится Китай". И всё это было задолго до стычек на спорной гималайской границе, где в 2020 году погибли 20 индийских солдат.

С тех пор индийско-американское сближение значительно ускорилось. Десять лет назад встречам "Четырёхстороннего диалога о безопасности" ("Квад") между дипломатами США, Индии, Японии и Австралии не придавалось большого значения, а теперь о них много говорят, и они проводятся на уровне глав правительств. Сегодня Индия проводит с США больше совместных военных учений, чем с любой другой страной.

Впрочем, отношения двух стран крайне далеки от подлинного альянса. Индия по-прежнему импортирует больше половины своего оружия из России, она является одним из крупнейших покупателей санкционной российской нефти (наряду с Китаем), а в ООН она часто голосует против США. Более того, Индия до сих пор отказывается осудить спецоперацию России на Украине— и точно так же она не осуждала ввод советских войск в Афганистан в 1979 году. Индия восхваляет себя как крупнейшую в мире демократическую страну, но она не пришла на защиту демократической Украины. Её главные приоритеты: сохранять доступ к оружию и нефти, а также избегать дальнейшего подталкивания России в руки Китая.

Хотя Байден пригласил Моди на два проводившихся им "Саммита за демократию", нет никакого дефицита в западных и индийских критиках, осуждающих антилиберальный разворот Моди в сторону индийского национализма. Новейшие заявления об "общих ценностях" двух крупнейших в мире демократических стран могут звучать прекрасно, но это не означает подлинного альянса. Ключ к пониманию индо-американских отношений кроется в балансировании сил с Китаем и месте Индии в этом балансе.

И в этом смысле важность Индии сейчас повышается. В начале года она обогнала Китай по численности населения, став самой густонаселённой страной в мире. В то время как население Индии увеличилось до 1,4 миллиарда, в Китае наблюдается демографический спад, а численность рабочей силы уже миновала пиковое значение. Кроме того, экономика Индии в этом году, как ожидается, вырастет на 6% (темпы роста выше, чем в Китае), став пятой по размерам в мире. Если она будет и дальше расти такими же темпами, то к середине века она достигнет размеров экономики еврозоны.

Обладая огромным населением, ядерным оружием, крупной армией, растущей рабочей силой, сильным элитным образованием, культурой предпринимательства, а также связями с большой и влиятельной диаспорой, Индия будет сохранять серьёзное значение в глобальном балансе сил. Но не стоит терять голову от успехов. В одиночку Индия не может сбалансировать Китай, у которого сохраняется большая фора в развитии. Экономика Китая по-прежнему в пять раз больше, чем у Индии, где до сих повсеместной является нищета. Из 900 миллионов трудоспособных граждан Индии лишь около половины входят в состав рабочей силы страны, а более трети женщин неграмотны. Для того чтобы растущее население Индии превратилось в экономический актив, а не потенциальный пассив, его надо обучать. Да, численной рабочей силы Китая миновала свой пик, но у неё выше средний уровень образования.

Несмотря на отдельные разрывы торговых связей в ключевых стратегических отраслях, Индия по-прежнему не хочет терять доступ к китайскому рынку. Индия участвует в "Кваде", но при этом она участвует и в Шанхайской организации сотрудничества, а также в регулярных встречах стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР). И хотя Индия уже не вспоминает про политику неприсоединения, она в то же время не проявляет особого интереса к вхождению в альянсы со строгими правилами. Следуя базовой логике политики баланса сил, Индия и США, похоже, обречены не на брак, а на долгосрочное партнёрство, которое будет сохраняться лишь до тех пор, пока у обеих стран вызывает озабоченность Китай.