Политика США на Украине должна учитывать американские интересы

Украинский конфликт, в рамках которого США делают все возможное для устранения российских военнослужащих и уничтожения вражеской техники — разве что не начинают активные боевые действия, — представляет собой опаснейшую международную ситуацию для Америки. Нигде больше Вашингтон и его союзники по НАТО не находятся в такой близости к прямому столкновению с ядерной державой.

Администрация Байдена связывает будущее и само выживание Соединенных Штатов с военными амбициями другого государства — такова пугающая реальность. Ярые же сторонники Украины не только закрывают на это глаза, но и пеняют на недостаточную, по их мнению, поддержку Киева. Так, Фредерик Старр (Frederick Starr) из аналитического центра Институт Средней Азии и Кавказа и российский политический обозреватель Андрей Пионтковский недавно обвинили директора ЦРУ Уильяма Бернса в "предательстве" в связи с возможными переговорами по двусторонним ограничениям роли Вашингтона в этой опосредованной войне, которая становится все более ожесточенной.

Для них поддержка правительства Зеленского, очевидно, превыше интересов американского народа. Они недовольны "искусственным и саморазрушительным" табу на передачу оружия, которое, как они утверждают, стоило Украине большой крови. Ограничения на передачу самолетов и ракет они тоже критикуют, сетуя на "суровую реальность". Вот эти эксперты беззастенчиво поставили бы союзницу на первое место.

Администрация Байдена существование такой договоренности, которую Старр и Пионтковский заподозрили из общения Бёрнса с российскими чиновниками, не подтвердила. Но если это правда, то указанные попытки предотвратить дальнейшее распространение конфликта, — пожалуй, единственная за последнее время хорошая новость об участии в нем Вашингтона.

Американский подход действительно стоил жизни украинцам, но виной тому отнюдь не недостаточная поддержка. Наоборот, США и их сторонники сами разожгли ненужный конфликт.

Во-первых, к этому привело стремление к господству в Европе: НАТО расширилась до самых границ России, вопреки многочисленным обещаниям, данным Кремлю, и неоднократным предостережениям о яростной реакции со стороны Москвы. В прошлом году именно этот вопрос стал для Путина поводом ввести на Украину войска, как недавно признал генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг.

Во-вторых, это попрание геополитических интересов преемницы СССР, Российской Федерации, — с нею попросту не считались, особенно на Балканах. Незаконное нападение [НАТО] на Сербию самым отрицательным образом сказалось на общественном мнении, в том числе и на настроениях российской элиты (сербская общественность ответила тем же: подавляющее ее большинство смотрит на Москву, а не на Брюссель).

В-третьих, это циничное отношение к Минским соглашениям, достигнутым для урегулирования конфликта в Донбассе. Вместо возможности восстановить мир они стали уловкой, нужной, чтобы выиграть время. Западные лидеры обвинили в их нарушении Россию, хотя, сами, как теперь признают, даже не собирались соблюдать договоренности.

В-четвертых, это отказ воспринимать всерьез намерения Путина ответить на укрепление военных связей между Киевом и Западом. По сути, это НАТО пришла на Украину, а не наоборот.

В-пятых, это срыв российско-украинских переговоров, которые начались в начале прошлого года и могли бы положить конец боевым действиям спустя всего несколько недель, а не месяцев или даже лет.

Наконец, в-шестых, это раздувание непомерных военных амбиций Киева в конфликте, который все сильнее напоминает борьбу с Москвой до последнего украинца. Старр и Пионтковский вообразили себе, что с американской помощью ВСУ бы ничего не стоило прогнать "российские орды". Если бы год назад в небо над Украиной взмыло сто — или больше — истребителей F-16, восклицают они, это "проклятое" противостояние давно бы стал историей. Однако технологии редко определяют исход конфликтов. Восемь десятилетий назад нацистский режим отчаянно надеялся, что войну выиграет очередное "вундерваффе", или чудо-оружие, — но безрезультатно. Более того, передать и развернуть F-16 было отнюдь не так просто: российские контрмеры привели бы к огромным потерям, а Москва могла бы активизировать свои операции иными способами.

Ничто из этого не умаляет ответственности России: этот превентивный конфликт привел к огромным жертвам и разрушениям на Украине, лишил жизней десятки тысяч солдат и вызвал серьезные экономические трудности во всей Европе и остальном мире. Однако Вашингтон и правительства Старого континента не только разделяют ответственность за эту ужасную борьбу, но и продолжают проливать украинскую кровь для достижения собственных целей.

Так, обозреватель The Washington Post Дэвид Игнатиус (David Ignatius) назвал конфликт "неожиданной стратегической возможностью". По его мнению, США истощают военный потенциал России ценой крайне небольших затрат (разумеется, со стороны самих Соединенных Штатов). Сенатор-русофоб от Юты Митт Ромни (Mitt Romney) тоже назвал участие Америки "чрезвычайно мудрым вложением средств". Но в действительности выгода сомнительна, ведь Москва не угрожала Вашингтону. Конфликт также стимулировал оборонное производство в России — и в итоге, наоборот, упрочит позиции последней.

Более того, Москва может пойти на эскалацию, расширив список целей, усилив удары и даже применив атомное оружие. Владимир Путин однозначно не хочет войны с США и НАТО. Украина уже неоднократно пыталась бить по территории России, однако массированного ответа так и не последовало. Увы, текущая терпимость Москвы отнюдь не гарантирует будущего смирения, особенно если ставки повысятся.

Украина представляет для России жизненный интерес, а это означает, что в крайнем случае желания сыграть в ядерное слабó у нее будет гораздо больше, чем у США. Хотя Москва не желает применять атомное оружие ради победы, она способна им воспользоваться, чтобы не проиграть. Кроме того, путинское правительство может отреагировать опосредованно. Например, возрождение российско-северокорейских отношений может привести к тому, что Москва окажет Пхеньяну военную поддержку, в том числе поможет провести миниатюризацию ядерных боеголовок, обеспечит более точное целеуказание и многое другое, в результате чего КНДР в потенциальном конфликте получит возможность испепелить американские города.

Даже если Старр и Пионтковский правы в том, что Бернс действительно договорился об ограничениях боевых действий, это соглашение — отнюдь не гарантия того, что Москва и Вашингтон не вступят в войну. Союзнические панегирики украинскому героизму — лишь камуфляж, за которым таится холодный расчет: обескровить Украину, чтобы навредить России. США уже несут ответственность за гибель тысяч военнослужащих, включая высокопоставленных командиров. Поэтому истинная цель Вашингтона, вопреки всем уверениям, — не столько усилить Киев, сколько ослабить Москву. И действительно, некоторые американские чиновники ставят перед собой все более честолюбивые цели. "Чтобы конфликт завершился на условиях, соответствующих интересам и идеалам США, Украина должна восприниматься как победитель, а российская спецоперация — войти в историю как безоговорочное поражение", — заявил бывший чиновник Госдепартамента и конгрессмен Том Малиновский (Tom Malinowski). Новые меры Соединенных Штатов могут стать угрозой вооруженным силам России и ее кампании и спровоцировать очередной виток эскалации.

В прошлом году у США были причины предоставлять Украине скромную помощь, чтобы помочь той отстоять суверенитет и независимость. А вот причин поддерживать желание Киева взять утраченные территории у Вашингтона больше нет — особенно учитывая, что эти цели представляются недостижимыми. Разумеется, столкнувшись с разрушительными ударами по своим городам и инфраструктуре, украинцы могут счесть риск эскалации приемлемым. Однако США обязаны этому всячески препятствовать, ведь принципиального интереса этот вопрос для них не представляет.

Сама мысль, что Москва, Пекин, Пхеньян а, возможно, и другие закатят "вакханалию агрессии", если Вашингтон не поставит мир на грань войны из-за Киева, абсурдна. Природа геополитической конфронтации и американских обязательств существенно различаются. Что касается европейской безопасности, то неспособность России стремительно подчинить себе Украину — свидетельство слабости, но никак не силы, и по окончании конфликта Москве предстоят огромные затраты на восстановление. Новые конфликты ей будут не по карману, — что еще важнее, Путин не проявлял к ним ни малейшего интереса. Наконец, европейцы доказали, что им по силам взять на себя ответственность за собственную безопасность независимо от формального исхода противостояния на Украине.

Стратегически США и ЕС должны добиваться прекращения вооруженных действий. Цель любой дополнительной помощи должна заключаться в том, чтобы помочь Украине начать переговоры, в ходе которых она, подобно Финляндии после Второй мировой войны, отстоит независимые и демократические институты — в лучшем случае еще и приемлемые границы и самостоятельную внешнюю политику. Воплотить это будет непросто: как и в Первую мировую войну, столкновения ожесточили обе стороны и посеяли между ними непримиримую рознь. Оба противника теперь добиваются гораздо большего, чем в начале конфликта. Сама мысль, что Киев может и не получить всего искомого или, что еще хуже, ему придется принять потерю территорий, вызовет гнев и возмущение. Америке не стоит навязывать такое урегулирование: украинцы вправе ставить перед собой любые цели по своему усмотрению. Однако администрация Байдена должна проинформировать Киев, что не будет поддерживать столь далеко идущие цели, как взятие Донбасса и Крыма. Она не намерена предоставлять оружие для расширения украинского потенциала для ударов непосредственно по России.

Ответственность за ввод войск на Украину несет Владимир Путин. Однако Вашингтон и его союзники безрассудно сформировали обстоятельства, породившие этот конфликт. Их опрометчивое поведение привело к гибели десятков тысяч украинцев. Сегодня лучшая надежда на мир — это переговоры между Москвой и Вашингтоном, которые остановят ускоряющееся движение союзников к войне гораздо более масштабной и кровавой.