FT: из-за проблем с интеграцией мигрантов Швецию захлестнул бандитизм

На месте дома осталось лишь крошево из древесины, изоляции и облицовки, которым засыпало улицу и окрестный сквер. Окна разбиты вдребезги — остались лишь зазубренные осколки. Взрывной волной повсюду раскидало шторы и одежду.

“Это похоже на военную хронику, — говорит местный житель. — Такое обычно показывают в новостях из Афганистана”.

Но это не горячая точка. Еще недавно это был мирный район процветающей Уппсалы, четвертого по величине города Швеции. Теперь же его захлестнули бандитские разборки. В результате взрыва 28 сентября погибла 24-летняя Соха Саад, учительница, недавно получившая диплом. Однако бомба предназначалась не ей, а соседке — чей родственник предположительно состоял в преступной группировке.

По словам ее подруги Сары Самары, Соха была “честолюбивой, милой, доброй и щедрой”. “Интересно, сколько еще невинных жизней оборвется, — написала она в Instagram*. — Поэтому вот мой призыв к политикам: очнитесь!”.

За последние месяцы Швеция захлебнулась невиданной волной насилия — особенно Уппсала и ее южный сосед, столица Стокгольм. В худшие недели сентября и октября считанные дни проходили без перестрелок или взрывов самодельных устройств или даже гранат.

Всего за десять лет эта скандинавская страна прошла путь от одной из самых безопасных на континенте на вершину европейского рейтинга смертоносных перестрелок. Пустившие глубокие корни преступные группировки (в основном под началом иммигрантов во втором поколении), убивают уже не просто друг друга, но все чаще родственников, а в случае Саад и других — еще и невинных свидетелей. Многие из преступников — подростки, которым не исполнилось еще и 14. Из них бандиты готовят себе подрастающую смену.

В телеобращении к нации в конце сентября премьер-министр Ульф Кристерссон дал свой диагноз волне беспрецедентного насилия, прямо обвинив “безответственную иммиграционную политику” и “провальную интеграцию”.

“Я не могу переоценить серьезность ситуации, — добавил лидер правоцентристской партии “Умеренные”. — Швеция никогда прежде не видела ничего подобного. И ни в одной стране Европы такого нет”.

Эта проблема потрясла все слои общества. “Это поистине социальное землетрясение”, — говорит исполнительный директор розничного подразделения мебельного гиганта Ikea Йеспер Бродин, один из известнейших бизнесменов страны.

“Если так продолжится еще пару десятилетий, Швеции больше не останется. Нас разорвет на части”, — считает глава парламентского комитета юстиции и депутат от крайне правых “Шведских демократов” Рикард Йомсхоф.

Скачок бандитизма уже запустил неприятные разговоры. Богатая страна, прославившаяся социальным государством всеобщего благосостояния, за последние три десятилетия приняла немало беженцев из горячих точек от Балкан до Ближнего Востока, — больше основной части европейских стран. Рост насилия льет воду на мельницу крайне правых, тогда как левые нервничают насчет несправедливого очернения иммигрантских общин. Но обе стороны шведской политики признают, что страна не смогла интегрировать часть вновь прибывших граждан.

Сейчас преступные группировки по всей стране уже не ограничиваются наркоторговлей. Все больше фактов говорит о том, что они проникли в государственные службы, политические партии — и даже в саму систему уголовного правосудия.

И когда полиция оказалась перегружена расследованиями после самого кровавого месяца в истории страны, правительство пообещало задействовать армию, чтобы восполнить нехватку персонала.

Что же пошло не так? “Это системный сбой”, — считает мэр Уппсалы левоцентрист Эрик Пеллинг.

Глава правоцентристской оппозиции Тереза Альмерфорс говорит так: “Если ты не чувствуешь себя в безопасности, ты не свободен. Каждый день жители Уппсалы просыпаются и не чувствуют себя в безопасности”.

По ее словам, жизнь в Швеции отравляет “отсутствие надежды на будущее”. “Мы не справились, — признаёт политик от партии “Умеренных”. — И чтобы совладать с этой проблемой, нет быстрых решений”.

Уппсала славится своим университетом, старейшим в Скандинавии, а также крупнейшим во всем регионе собором и величественным королевским замком.

Но в последние годы она прославилась еще и как родной город одной из самых кровавых банд Швеции и ее пресловутого главаря Равы Маджида по прозвищу “Курдский лис”, который в 2018 году бежал в Турцию после ряда судимостей за наркотики и насилие.

По словам полиции, за недавней волной насилия стоит раскол в банде наркоторговцев “Фокстрот”. Считается, что Маджид, которого воспитывали в Уппсале иракские родители-иммигранты, поссорился со своей бывшей правой рукой Исмаилом Абдо, по прозвищу “Земляника”, который также бежал в Турцию.

На фоне этой междоусобицы в сентябре в Уппсале была застрелена мать Абдо.

“Ситуация в обществе бесчеловечна, непонятна и не знает границ”, — заявила недавно старший офицер полиции Уппсалы Катарина Бувалль. В полиции Уппсалы и Стокгольма отказались от интервью, сославшись на занятость в связи с расследованием недавних перестрелок.

Врач Уппсальской больницы Фредрик Линдер знаком с последствиями насилия не понаслышке. Когда он только начал работать в отделении скорой помощи, в год происходила одна или две перестрелки, и ни к одной из них не были причастны преступные группировки, рассказал он местному телеканалу. Сейчас стреляют в среднем раз в неделю. “Это совершенно новый мир”, — добавил он.

По состоянию на конец октября в стране с населением 10,5 миллионов человек произошло 48 перестрелок со смертельным исходом. В прошлом году был установлен мрачный антирекорд в 62 перестрелки (после 45 в 2021 году).

Но нападения на родственников даже в престижных районах и рекордное количество взрывов усугубили ощущение незащищенности. “Это кажется почти случайностью — такое чувство, что это может случиться где угодно и буквально с каждым. В каком-то смысле это похоже на терроризм”, — говорит криминалист и старший преподаватель университета Мальмё Манне Йерелль.

Только у полиции Стокгольма есть список из 150 столичных домов, которые могут стать объектами обстрела или взрыва, сообщил государственный телеканал SVT. “Если моя семья в опасности, то и все другие семьи тоже”, — заявил телеканалу один член ОПГ.

Еще один недавний феномен в том, что убийцы молодеют, а несовершеннолетние в Швеции нередко отделываются легкими приговорами. В октябре несколько человек были осуждены за два мощных взрыва в модном районе Стокгольма. 25-летний преступник получил пять лет тюремного заключения, а двое 17-летних подростков были помещены в исправительные заведения на 10 месяцев.

Это тоже рискованно. Полиция сообщает, что банды активно вербуют уязвимых молодых людей как раз из таких заведений. “Мы знаем, что это может лишь усугубить проблему, а не стать решением”, — говорит руководитель аппарата социальных служб в Уппсале Ула Йеримиасен.

Мэр Пеллинг говорит, что среди арестованных за недавние убийства много не коренных уппсальцев, а молодых киллеров из числа иногородних.

“Городу Упсале очень сложно предотвратить эти преступления, — добавляет он. — Это поистине национальная проблема”.

Спросите шведа, чтó пошло не так в его стране, и вы получите интересный срез национальной политики и убеждений.

Десятки опрошенных политиков, сотрудников служб безопасности и криминалистов на вопрос, чтó движет волной бандитизма, ответили по-разному.

Правые в основном винят иммиграцию, которая за последние десятилетия увеличила численность населения страны на два миллиона человек. Левые отмечают скорее социальные факторы, в том числе приватизацию шведской системы социального обеспечения, приведшую к ухудшению качества услуг в бедных районах.

На протяжении большей части 2010-х годов националисты из “Шведских демократов” были единственным голосом против массовой иммиграции, и их поддержка росла почти вровень с насилием.

Теперь эта некогда маргинальная партия превратилась в одну из крупнейших политических сил страны. “Долгое время мы были одни. Нас выставляли расистами. Сегодня ситуация очень плохая. Но мы больше не одиноки”, — говорит Йомсхоф из комитета юстиции.

Йомсхоф, которого в июле призывали уйти в отставку из-за критических взглядов на ислам и подстрекательских эпитетов в адрес пророка Мухаммеда, хочет, чтобы Швеция свернула иммиграцию и депортировала преступников на родину.

Но больше всего политиков сходится на том, что Швеция так и не добилась интеграции иммигрантских общин.

Почти во всех крупных шведских городах есть хотя бы одна так называемая “уязвимая зона”, где большинство составляют как раз иммигранты. Уровень преступности там, как правило, высок, а в школах низкая посещаемость и хромает дисциплина.

“Я не хочу сказать, что это миграция пошла не так. Скорее, я бы сказал, что проблема в интеграции", — рассуждает адвокат по уголовным делам Йенс Лапидус, автор детективов и сценарист сериала Netflix “Шальные деньги”.

Он говорит, что большинство его бывших клиентов и сегодняшних членов ОПГ — уже не недавно прибывшие иммигранты, а те, кто родился в Швеции. “Ты здесь родился, но все равно чувствуешь себя чужим. Ты здесь родился, но все равно тебе кажется, что двери для тебя закрыты и тебе здесь не рады”, — добавляет он.

У этого есть “психологический эффект”, считает Лапидус: “Настоящая проблема в том, что нам не удалось интегрировать этих людей”.

Таха согласился назвать лишь свое имя. Два десятилетия назад он прибыл из Ирака и с тех пор стал гражданином Швеции, но подумывает о переезде в Великобританию.

“Шведы заставляют чувствовать себя чужаком, даже если у тебя есть паспорт и дети, которые здесь родились, — говорит он. — Они во всем винят иммигрантов. Но это бандитское насилие угрожает и мне, и моей семье, и моим друзьям”.

Он считает, что шведские власти слишком долго сидели сложа руки. “Они должны были сделать больше, гораздо больше, причем давным-давно”, — говорит он.

Местные политики во всеуслышание заговорили о сегрегации и бьют тревогу насчет “параллельных обществ”. Многие, особенно правые, призывают Швецию предъявить ко вновь прибывшим повышенные требования.

“Политики оказались наивны. В Мальмё люди десятилетиями живут на пособие и не говорят по-шведски. Почему мы позволяем им быть такими пассивными?” — риторически спрашивает член местного совета от партии “Умеренные” Фаришта Сулейман.

Слово “наивный” на устах у многих. Бывший адвокат Лапидус утверждает, что шведы “наивно верят в человеческую доброту” и не спешат сознавать, “что на свете есть не только хорошие люди”.

Йомсхоф, чьи “Шведские демократы” оказывают правительству парламентскую поддержку, наряду с другими сетует на медлительность властей, отмечая, что соседняя Дания начала бороться с бандами еще 20 лет назад и с тех пор немало преуспела.

Криминалист Йерелль с ним согласен: “Никто не воспринимал криминал и ОПГ всерьез, пока не стало слишком поздно”.

Но Лапидус отмечает еще один общественный сдвиг в Швеции: “взрывной рост числа сверхбогатых”. За последние три десятилетия неравенство в Швеции росло быстрее, чем в любой другой развитой стране.

“В обществе, где раскол слишком велик, неизбежен и рост преступности. С темной изнанки социума проблем прибавится”, — считает он.

Левых особенно беспокоит то, что преступные группировки воспользовались еще одной переменой в шведском обществе: масштабной приватизацией государства всеобщего благосостояния.

В прошлый раз “Умеренные” были у власти с 2006 и 2014 год. За это время еще больше школ, больниц и домов престарелых перешло к частным компаниям.

Полиция и местные политики видят все больше свидетельств того, что преступники все чаще наживаются на мошенничестве и даже управляют некоторыми структурами всеобщего благосостояния. По одной из оценок, доходы ОПГ от социальных служб составляют 6 миллиардов шведских крон (570 миллионов долларов) — примерно вдвое больше, чем от торговли наркотиками.

“У нас есть система, где преступные сети управляют школами и домами престарелых. У нас было 20 лет дерегуляции, и мы оказались слишком наивны. Наша школьная система мешает интеграции, усугубляя сегрегацию”, — говорит Пеллинг, имея в виду общепринятое явление, что в бедных районах школы чаще всего самые плохие.

Никто точно не знает, как далеко преступники протянули свои щупальца. Представители службы безопасности полагают, что от их нашествия пострадали даже некоторые политические партии.

Прокуроры недавно обвинили сотрудницу окружного суда в Аттунде, что на полпути между Стокгольмом и Уппсалой, в передаче засекреченных сведений бандитам. Женщину, которая отрицает вину, также обвиняют в том, что она позволила преступникам воспользоваться своим рабочим компьютером.

“Меня пугает то, что мы пытаемся бороться с недемократическими гражданами по демократическим правилам, — говорит крайне правый политик Йомсхоф. — Я часто себя спрашиваю: неужели этого достаточно?”

Долгие годы именно южный город Мальмё был рассадником бандитизма. Расположенный напротив датской столицы Копенгагена через пролив Эресунн, город Мальмё служит главными воротами для иммигрантов. Здесь расположено одно из самых известных “гетто” страны — пресловутый Русенгорд.

На протяжении 2010-х насилие в Мальмё наводило ужас на всю страну. Но с тех пор ситуация в городе утихла, и преступники рассеялись по другим городам — обосновавшись в том числе в Уппсале.

Пик насилия пришелся на 2017 год, когда в городе произошло 65 перестрелок и 58 взрывов. В этом году полиция насчитала 27 перестрелок и 7 взрывов. Ветеран полиции Русенгорда Глен Шёгрен говорит: “Тогда мы чувствовали себя совершенно беспомощными. Было ощущение, что чтó ни сделай, будет только хуже. Сегодня ощущение обратное”.

По его словам, чем меньшее количество убийств приходится расследовать, тем больше ресурсов можно будет выделить для предотвращения уличных преступлений.

Полиция связывает снижение уровня насилия с подавлением бандитизма начиная с 2019 года, когда самые опасные уголовники были заключены в тюрьму. В борьбе с преступностью власти также переняли американский подход, когда к работе привлекается все общество, а акценты смещаются с наказания на предотвращение.

“Лозунг такой: жив-здоров и не судим. Тюрьма ломает людям жизнь. Гораздо важнее предотвратить преступление, чем сажать людей за уже совершённые проступки”, — считает Шёгрен.

Но он и местные политики утверждают, что закон и порядок – это лишь часть решения. Часть ответа заключается в социальных мерах — особенно это касается школ.

“Чтобы действительно переломить ситуацию, нужно остановить вербовку бандитских кадров. Уже сейчас надо работать с трехлетними детьми, чтобы через десять лет они не взяли в руки оружие”, — говорит Йерелль. Если бы на социальные решения выделялось столько же ресурсов, сколько и на правоохранительную деятельность, добавляет он, то Швеция могла бы себе позволить выделить каждому ребенку из группы риска по социальному работнику.

Член местного совета Сулейман добавляет: “Лучшая прививка от криминала — это средняя школа. А в Мальмё много детей, которые не закончили даже начальную”.

“Это важнейшее, что мы можем сделать, — соглашается глава службы безопасности Уппсалы Андерс Фридборг. — Дети, не окончившие школу, чаще попадают в криминальные структуры”.

Еще один вопрос, в котором царит редкое согласие, — это то, что быстрого решения проблемы бандитизма нет и быть не может. Спорные полицейские меры вплоть до прослушки телефонных разговоров и допуска анонимных свидетелей, могут остановить насилие лишь в краткосрочной перспективе.

Налаженная интеграция, доступное школьное образование для детей из группы риска и изгнание бандитизма из системы соцобеспечения — на эти меры уйдет немало лет.

“Это займет какое-то время, — говорит Альмерфорс из Уппсалы. — Мы должны работать все вместе, а не друг против друга”.

Другие, например Лапидус, призывают шведов и жителей других стран не увлекаться драматичными заголовками и сохранять чувство перспективы.

“Ничего хорошего в происходящем нет, — говорит он. — Но это же не Мексика и даже не Америка. Швеция по-прежнему остается одной из самых безопасных стран в мире”.

_________________________________________