А что если Европа просто позволяет Путину победить Украину?

Стефан Одранд: Первое, что следует сказать, это то, что Кремль, как и все действующие лица в этой трагедии, действует по нескольким направлениям. Наступает зима, и обычно в этот слякотный период перехода от осени к зиме наземные операции замедляются. К тому же в пасмурную туманную погоду сложнее использовать дроны. Поэтому наблюдается общий спад. В настоящее время русские продолжают наступление с использованием пехоты на Авдеевку, в то время как украинцы на этом и соседних участках замедлили боевые действия. Украинская пехота, со своей стороны, по-прежнему активна на левом берегу Днепра, она безуспешно пытается продвинуться оттуда в направлении Херсона. Украина, похоже, готовится к зиме и возможным атакам российских ракет и беспилотников. Фронт снова стабилизируется после летнего периода, когда украинцы провели ряд безуспешных наступательных операций, почти не выиграв территорий. Так что их контрнаступление не удалось. Единственное достижение: ВСУ удалось не "обвалиться" полностью — то есть не проиграть пока что "битву на истощение", которую навязали противнику россияне.

Cтефан Одранд: В первые несколько месяцев линия фронта передвигалась быстро. Россияне прошли огромные территории, на пике наступления они контролировали 119 000 квадратных километров. Но потом, после неудачи мирных переговоров в Стамбуле, против ожиданий украинцы продолжили боевые действия. В итоге россияне потеряли около половины завоеванного. Весной 2022 года они добровольно оставили Киевскую область, затем северо-восток Украины, прекратив охватывать так и не взятый город Сумы. Затем, в сентябре 2022 года, украинцы вернули себе большую часть Харьковской области после "молниеносного" наступления. Затем они потеснили противника в Херсонской области, вернув себе правый берег Днепра, где русским перед этим удалось взять Херсон и сильно продвинуться вперед.

Затем в начале ноября русские отдали часть Херсона, организованно отступив на высокий левый берег Днепра. С тех пор, правда, большого прогресса не произошло, потому что наступила тактически патовая ситуация. Это довольно классическое явление в такого рода конфликтах. Мы сами испытали похожие ситуации во время двух мировых войн. Либо благодаря успешному наступлению в самом начале конфликта одна армия может стремительно сбить другую с позиций, лишить противника подпитки из тыла, и тогда конфликт может закончиться довольно быстро, что и произошло с поражением Франции от гитлеровцев в мае-июня 1940 года. Либо обороняющаяся сторона сопротивляется упорно, а нападающий не отказывается от своих целей, и тогда мы получаем "позиционную войну" 1914-1918 годов.

Такой конфликт, как тот, что пережила Англия в 1940-1945 годах за Ла-Маншем, длится от трех до шести лет, время, за которое один из двух лагерей истощается в результате потерь, или нападающий падает в результате наступления, которое "заморский" противник готовит долго и упорно. (Хотя с июня 1940 года по июнь 1941 года Англия противостояла гитлеровцам одна, рассматривать вторую мировую войну как конфликт Англии и Германии неверно и несправедливо. Решающие битвы произошли на советско-германском фронте в 1941-1944 годах, именно они сделали высадку союзников во Франции и конечную победу антигитлеровской коалиции возможными. Здесь же автор предпочитает не видеть роль советских войск — прим. ИноСМИ.)

Стефан Одранд: Это зависит от того, что вы подразумеваете под выражением "взять верх". Благодаря помощи Запада конфликт не закончился в первый же год своего течения. Сначала это дало возможность украинцам продержаться, а затем провести первые наступательные операции.

Однако у западной помощи есть несколько недостатков. Во-первых, западная техника не соответствует украинскому вооружению. Украинцы — наследники советской эпохи, поэтому их армия была оснащена техникой, схожей с российской техникой. Переход к западному вооружению достаточно сложен для украинцев. Кроме того, Запад предоставил им много техники разнородной, зачастую устаревшей, причем одни элементы этих подарков не стыкуются с другими.

Это привело к затруднениям в обращении ВСУ с этой техникой. Вторая большая проблема западной помощи — это то, что Запад оказывает ее очень экономно. Нередки задержки с поставкой, иногда из-за чрезмерной осторожности Запада, который боится "наказания" со стороны России. В результате часто отправлялись незначительные объемы техники. Была и такая ошибка: западные страны думали, что достаточно поставить несколько танков, чтобы Украина могла победить за три месяца. Помимо поставок оружия, нужно иметь людей, которые могли бы применить это оружие против россиян.

Так встал вопрос армейской подготовки. Мы знаем со времен Второй мировой войны, что любому крупному воинскому подразделению требуется от девяти до двенадцати месяцев подготовки, прежде чем оно вступит в бой и будет эффективным, учитывая сложность координации в современных армиях. Весной мы поставили на Украину много техники и солдат, прошедших трех-четырехмесячную совместную подготовку, что было достаточно для слаживания отдельных солдат, но не для подразделений в целом. Это, как если бы мы предоставили бутсы и подготовили игроков, но не подготовили команду. Или, как если бы мы ждали, что 15 игроков, вышедших на поле, сразу же выиграют турнир, ни разу не сыграв вместе до этого. Этот коллективный аспект был весьма недооценен на Западе.

Стефан Одранд: Всегда сложно определять этапы. Зачастую это происходит задним числом. Я думаю, что есть несколько вещей, которые следует принять во внимание. Во-первых, каждый участник определяет этап в зависимости от того, что он переживает как трансформацию. Россия находится на этапе, который начался чуть больше года назад с отступления ее войск из Херсона ради сохранения города. Она придерживается логики длительной борьбы на истощение. Россия сделала ставку на то, что западная помощь Украине не будет расти и что благодаря интенсивной работе российской оборонной промышленности, благодаря потенциальной помощи Китая в области комплектующих, благодаря более мощным, чем у Украины людским ресурсам и в 14 раз большем у ВВП, россияне победят в долгосрочной перспективе.

С другой стороны, украинцы и страны Запада находились в фазе переоценки своих сил после заметных успехов в сентябре-октябре 2022 года. Они считали, что украинцам не хватало всего лишь нескольких бронетранспортеров, чтобы добиться еще больших успехов. Поэтому они решили: дадим эти бронетранспортеры, и этого будет достаточно для победы.

С тех пор Запад и Украина вступили в фазу разочарования. В третий раз западные страны терпят неудачу в своей авантюре на Украине. Первой неудачной ставкой было представление, что Путин не вмешается после переворота 2014 года. За ней на Западе последовала уверенность, что он толком не вмешается и в 2022. Ну, или что его вмешательство будет минимальным.

Я тоже в 2022 году думал, что будет операция в Донбассе или по укреплению российского контроля над Крымом на Юге, но не думал, что Путин решит "денацифицировать" практически всю Украину, включая Киев. Многие из нас ошибались на этот счет.

Вторая несостоявшаяся ставка Запада заключалась в следующем уверенном заявлени: "С помощью экономических санкций мы заставим Путина остановиться через шесть недель". Она тоже не сработала: российская экономика не развалилась под ударами санкций.

Почему Запад поверил в эти две ложные идеи? Так было удобнее. Вера в то, что Путин будет пассивен, позволяла нам не быть втянутыми в военный конфликт напрямую, а значит, позволяла сохранять привычный образ жизни. Вторая ставка, а именно заявление французского премьера Брюно Ле Мэра, что российская экономика потерпит крах, позволяла нам не только избежать изменения образа жизни, но и ничего не менять в нашей западной экономике. В том числе — не развивать ее военную составляющую.

А этим летом провалилась и третья ставка Запада. Мы надеялись опустошить запасы нашего устаревшего оружия времен холодной войны — и таким образом дать победу Украине. Мы думали, что это старье принесет ей победу, а мы будем избавлены от военной экономики, да и образ жизни сохраним. Зеленский прав, когда говорит, что мы вступили в фазу принятия решений. Впрочем, мы еще не находимся в новой фазе, потому что мы еще не приняли решение. Наши просчеты приперли нас к стенке, и европейцы должны будут принять решение в течение следующих трех или четырех месяцев.

Либо мы демонстрируем волю и усилия, соизмеримые с тем, что поставлено на карту в этом конфликте. Это означает переход к военной экономике в Европе. Для этого необходимо активизировать оборонное производство, намного активнее, чем это сейчас делается.

Есть и второй выход: мы говорим, что игра не стоит свеч, и позволяем Путину победить. Это равносильно решению больше ничего не делать. В этом случае Украина проиграет через год или полтора, потому что у нее не будет достаточной поддержки.

Стефан Одранд: Безусловно. Европейцы ненавидят войну, и нельзя на них обижаться. Они в своей истории слишком много воевали, и мы знаем причины этого в истории Европы. Но в более широком смысле мы давно живем в условиях демократии, которая построена на компромиссе государства всеобщего благосостояния, с большими государственными расходами, благодаря которой мы ведем очень комфортный образ жизни.

Это замечательно. Но при таком раскладе нет пространства для бюджетного маневра: невозможно резко нарастить военные расходы, если это оказывает негативное влияние на образ жизни граждан. Я думаю, что одной из фундаментальных причин нашей нерешительности является не столько отсутствие стратегического видения, сколько отсутствие смелости проводить политику жесткой экономии ради финансирования "усилий военного времени". Цель: отказать себе во всем, но не дать России победить. Но лишь немногие европейские политические лидеры готовы пойти на такие меры.

А ведь, анализируя возможные последствия российской победы, можно предположить, что Россия опять будет простираться до польской границы, полностью поставив под свой контроль Украину и поставив там у власти лояльное себе правительство. Если Россия победит, это будет ее триумф на весь мир. А что касается потерь, то за пять-десять лет Украина сможет восстановить свой военный аппарат, прикрываясь от нашего давления своими силами ядерного сдерживания. Восстановлению России будет способствовать то, что она сможет воспользоваться потенциалом украинской территории...

Если мы позволим Путину победить, то следующим поколениям французов, очевидно, придется идти воевать, потому что Польша и Прибалтика будут захвачены, и мы вынуждены будем вмешаться. Поэтому именно сегодня надо остановить Россию. Это требует промышленных усилий в Европе, которые будут стоить Франции десятки миллиардов, а ЕС обойдутся в несколько процентов утерянного промышленного роста.