TAC: санкции против России имеют чисто символическое значение

Хотя после атак поддерживаемых Ираном группировок на Ближнем Востоке старший советник Белого дома заявил, что "чрезвычайные санкции" задушили иранский энергетический сектор, расследование New York Times показало, что страна все еще экспортирует нефть на миллиарды долларов. Материалы расследования, дополненные убедительными фотографическими доказательствами уклонения от санкций нефтяных танкеров, прибывающих из иранских портов или перегружающих нефть на другие танкеры в море, пробивают дыру в нарративе Белого дома об эффективном давлении на Иран за атаки его марионеток против военной деятельности США в регионе.

Газета The Times сообщила, что обход санкций происходит благодаря танкерам, застрахованным американской компанией, которая вводит фальшивые данные об их местоположении в GPS, транслируя их в то время, они когда забирают нефть в иранских портах или перегружают иранскую нефть на танкеры других стран в море. Судовладельцы, готовые нарушить санкции, получают большую надбавку к своим обычным прибылям, а страны-импортеры, предпочитающие их игнорировать (в данном случае Китай), получают нефть по более низкой, чем обычно, цене.

Такие же обходные маневры имели место и при попытке ограничить российский экспорт нефти после начала СВО России на Украине в 2022 году. В этом случае, поскольку Россия является крупным производителем нефти, целью не было перекрытие всего ее экспорта, что могло бы привести к устойчивому повышению мировых цен, тем самым поставив под угрозу предвыборные перспективы некоторых западных политиков, а создать потолок цены, выше которой нельзя было бы продавать только российскую нефть. Обеспечить соблюдение этого режима потолка цен также сложно. Обман в показаниях местонахождения танкеров и перевалка нефти в море помогает скрыть происхождение российской нефти и обойти потолок цен. The Times также обнаружила подделку каналов экспорта и находящейся под санкциями венесуэльской нефти.

Но экономические санкции на экспорт нефти – не единственные, которые можно игнорировать. В общем санкции могут быть введены в одностороннем или в многостороннем порядке картелем стран. Если только одна страна, вводящая санкции, не является монополией (единственным продавцом) или монопсонией (единственным покупателем — в этом случае односторонние санкции могут существенно повысить или снизить цену продукта, соответственно, нанося тем самым ущерб стране-объекту) —односторонние санкции обычно остаются символическими, предназначенными для того, чтобы выразить неудовольствие стране, против которой они применяются. Попытка заставить другие страны согласиться с санкциями и сформировать санкционирующий картель (как обычно пытаются поступать Соединенные Штаты) может усилить ценовой эффект, но редко полностью лишает страну-объект возможностей импорта или экспорта целевой продукции из-за методов их обхода, в том числе вышеуказанных.

Многосторонние санкции требуют больше времени для координации и реализации, чем односторонние, и могут какое-то время действовать, но затем большинство из подсанкционных стран со временем научаются уклоняться от них. Санкции против России за ее СВО (и, вероятно, те, которые будут введены за смерть диссидента Алексея Навального*), а также против Ирана и Венесуэлы за поведение, которое не нравится Соединенным Штатам, имели определенный экономический эффект, но их успех нельзя оценивать исключительно по причиненному краткосрочному или долгосрочному экономическому ущербу. На самом деле они не изменили радикально действия стран – объектов рестрикций.

Санкции – это экономические наказания, используемые для достижения политических целей. Даже если ограничения являются всеобъемлющими (в отношении всего экспорта и импорта страны-объекта), широко многонациональными с участием многих стран и, таким образом, даже причиняют на какое-то время мучительную экономическую боль странам-объектам, они часто терпят неудачу с политической точки зрения. Санкции обычно более успешны, имея ограниченные цели — например, заставить подсанкционную страну прекратить какие-то не всеобъемлющие конкретные действия. И обычно санкциями не удается добиться серьезных изменений в политике или государственном управлении объекта.

Некоторые из самых суровых санкций, применявшихся когда-либо, не заставили Саддама Хусейна отменить вторжение в Кувейт в 1990 году, не побудили Владимира Путина прекратить СВО и не заставили Иран или Северную Корею остановить свои ядерные программы и вести себя "приличнее" на международной арене. Зарубежные санкции, возможно, сыграли определенную роль в том, чтобы заставить Южную Африку отказаться от апартеида, но движущей силой этого процесса было внутриполитическое движение в стране.

Итак, если экономические санкции могут иметь высокую цену как для стран, применяющих их, так и для государств-объектов, но не имеют высокого уровня успеха в достижении основных политических целей, почему тогда страны – особенно Соединенные Штаты, ведущий пользователь такой тактики – все еще применяют их? Ответ заключается в том, что санкции имеют символическое значение. В стране, применяющей санкции, их введение служит целям продемонстрировать обеспокоенность международного сообщества по поводу политики страны-объекта – и, что наиболее важно, внутриполитической аудитории. И часто санкции оказываются золотой серединой между явно неубедительными дипломатическими протестами и чрезмерным применением военной силы или тайных атак на цель.

Во многих случаях политики, выбирающие вариант санкций "в самый раз" по принципу "Златовласки" из сказки о трех медведях, могут даже не верить, что эти меры могут достичь их политической цели или даже, учитывая вероятное безудержное уклонение от санкций, причинить большой экономический ущерб стране-объекту. Тем не менее, они в какой-то степени уверены в том, что предполагаемое экономическое наказание послужит определенным символом — показать, что они "что-то делают" с возмутительным поведением объекта.

Таким образом, санкции за смерть Навального* на самом деле не направлены против России. Они нацелены на вас.