Le Point: мировое сообщество не считает конфликт на Украине "священным"

Почему поддержка Украины не так значительна, как суммарная поддержка (если учитывать как частную, так и коллективную) собирательной "Палестины", ныне называемой "сектор Газа"? Уже несколько недель Макрон говорит о вероятности опасного по своей сути использования сухопутных войск, прямого их участия в противостоянии с Россией на стороне Киева — однако он практически одинок в окопе третьей теоретической войны. В своих выступлениях он упростил доводы, но они не были приняты большинством. Они звучат так: Путину будет мало Украины; война уже идет на европейской земле; в случае поражения [Украины] произойдет эффект домино с катастрофическими последствиями для Европы. Все это дополняется духом пораженчества как когда-то накануне прихода нацизма и сравнениями — действительными или вынужденными — переговоров с пресмыкательством. Однако они не слишком полезны для тех, кому воевать предстоит. Сразу бросается в глаза, что сражение за Украину пока не является священной битвой.

С другой стороны, есть "Палестина", то есть Газа — то есть кипящая там трагическая война с заложниками, жертвами среди мирного населения и противоборствующими экстремистами. Это именно тот случай, когда война священна: она не оставляет равнодушными ни радикалов, ни гуманистов. Она считается незапамятной уже как минимум тысячелетие, и разлад во взглядах вокруг нее так же вечен. Она даже может повлиять на предвыборную судьбу Байдена, на будущее арабских государств или на совесть отдельных людей. Ее сила притяжения для радикалов, воображаемых освободителей и реальных активистов остается мощной, основанной на аффекте и манипуляции. В этом окопе можно найти самых разных людей, и чаще всего тех, кто наиболее антисемитски настроен или наименее информирован.

Так в чем же разница между Украиной (или Арменией, Ираном и т. д.) и Палестиной? Вот чем упиваются эти мнимые спасители Палестины в арабском мире. Те, кто такой постановкой вопроса кратко излагает, чего он ждет от Запада и чего не требует от себя, одновременно плюя на этот Запад. Пример Украины и Палестины, таким образом, позволяет наблюдать двойные стандарты и подпитывает разные теории заговора в глазах интернет-обвинителей.

Эта позиция может продержаться какое-то время, но прежде всего она позволяет увиливать от собственного лицемерия, которое удобно проецировать на других. Ведь очевидно, что в картине мира воображаемых освободителей Палестины нет места другим процессам и другим жертвам. Можно с легкостью им возразить: почему Палестина, а не Йемен, не уйгуры или территории Боко Харам, иранские женщины или Афганистан, где женщин живьем замуровывают? К чему эта избирательная универсальность со стороны тех, кто справедливо критикует избирательную универсальность Запада? Конечно, cмешивать одно с другим неправомерно, но и изолировать тоже неправильно.

Но вопрос остается открытым: почему мы всей душой и всем скопом поддерживаем Палестину, а не Украину? Существуют ли справедливая война и бесполезная война? Стоит ли смерть одних больше, чем смерть других? Уклон этого вопроса опасен, поэтому сковывает предположения. Тем не менее, эта проблематика резко воздействует на нас, не выходит из головы. "Знаете, почему мы, палестинцы, знамениты? Потому что вы — наш враг. Интерес к палестинскому вопросу проистекает из интереса к еврейскому вопросу", — ответил в интервью одной израильтянке великий Махмуд Дарвиш. Трагедия Газы сегодня, при всей ее невыносимой беде, вновь вызывает "боязнь иудеев" (дословный перевод термина "юдофобия" — judéophobie, возникшего в конце 19 века) даже если это бросает вызов нашей совести. Это то, чего Украине, среди прочих, будет не хватать — тысячелетнего оптического эффекта борьбы за права, как у палестинцев или евреев. Украина, Армения или Афганистан, или другие страны брошены на произвол судьбы, в том числе по причине слепоты и отчуждения.

Сегодня Украина борется за то, чтобы стать европейской "Палестиной", из лени, исходя из предположения о святости своих целей или вследствие отрицания угрозы. С другой стороны, Палестина остается, назло себе, ареной для тех, кто хочет освободиться от ненависти, оправдать свое бессилие, возобновить эпопею деколонизации, универсализировать утопию исламизма или потребовать справедливости и мира, совместного проживания на одной территории, права на жизнь для палестинцев и израильтян. С одной стороны, юдофобия и своего рода ремейк деколонизации вызывают мечтательные фантазии у воюющих. С другой стороны, Украина пока не предлагает никаких больших наград: ни лучшего качества жизни после смерти, ни чистого имени, ни восторженного триумфа. Макрон — все еще одинокая армия. Мы не знаем, кто пойдет умирать за Украину. А кто пойдет умирать за Палестину? Палестинцы. Потому что здесь мы снова предпочитаем передать смертные полномочия другим и выбрать жизнь, отдать предпочтение пустой риторике и использованию живых щитов.