ТАС: НАТО должна стать более европейской

Однако на верящих в приоритеты все равно нацепят ярлык "непатриотичных консерваторов".

Давние читатели American Conservative нередко солидаризируются с левыми, когда это необходимо. Попытки предотвратить долгую катастрофу в Ираке не увенчались успехом, но поражение потерпело не только это издание. Редакторов журнала прозвали "непатриотичными консерваторами" не из-за того, что они выступали против войны, а Дэвид Фрам (David Frum) (журналист, бывший спичрайтер президента Джорджа Буша, автор выражения "ось зла". — Прим. ИноСМИ) любил войну. Нет, это прозвище они получили, потому что в своем стремлении предотвратить фиаско "солидаризировались с движениями левого толка". А поступив таким образом, они стерли грань между друзьями и врагами и оказались за рамками политических границ если не страны, то по крайней мере, консервативного движения. Партия войны отмахнулась от призывов к благоразумию и сдержанности и приравняла сопротивление войне к сочувствию террористам.

Сегодня можно быть патриотичным консерватором и соглашаться с демократами, но только в том случае, если речь идет о Трампе, а не о произволе либералов. Партия войны по-прежнему не хочет признавать ограниченность ресурсов, хотя такое признание продиктовано благоразумием. А ее правому крылу тем более трудно признать это, потому что такое признание подразумевает согласие с традиционными представителями левого крыла. Но в данный момент наиболее важно политическое различие между теми, кто превыше всего ставит интересы американских граждан и их потомков, и теми, кто считает иначе, и зачастую прячется за абстрактной идеей Америки. Такое различие идет вразрез с традиционными пристрастиями, из-за чего обе партии оказываются в состоянии хаоса, так как демократы становятся той партией, которой наиболее комфортно в рамках либерального интернационализма и в лагере глобальной финансовой элиты. Все должны быть готовы искать временных союзников по расчету как справа, так и слева.

Для тех, кто стремится поставить Америку прежде всего, реформа НАТО представляет новую опасность, потому что их могут приравнять к людям, которых неоконы пренебрежительно называют леваками. Ну и пусть. Макс Бергманн (Max Bergmann), ныне работающий в Центре стратегических и международных исследований, а ранее трудившийся в Центре американского прогресса, написал недавно эссе для Foreign Affairs, где ратует за "более европейскую НАТО". Его призыв прекрасно сочетается со стратегией "дремлющей НАТО", как ее называет мой коллега по American Conservative и научный сотрудник Центра обновления Америки Сумантра Майтра (Sumantra Maitra). Однако Бергманн оценивает такую стратегию для США негативно, называя свою идею европейской НАТО страховкой против этой политики.

Несмотря на это, две эти точки зрения находятся в полной гармонии. Во времена ограниченных ресурсов и безжалостной поляризации американские политические руководители должны сосредоточиться на улаживании наших отношений с Китаем и реагировать на отношения Китая с остальным миром. Если, как предполагают и предлагают Бергманн и Майтра, Европа будет в состоянии выполнять ключевое предназначение НАТО без Америки в качестве главного руководителя, американское руководство будет меньше отвлекаться на эти вопросы, признав новую реальность. В долгосрочной перспективе выгоды от этого будут обоюдными. Как пишет Бергманн, главная проблема, стоящая перед коллективной Европой, заключается в том, что "Североатлантический альянс чрезмерно зависит от Соединенных Штатов".

В условиях, когда даже демократическая администрация президента Байдена озабочена ситуацией в западной части Тихого океана, это является очевидным слабым местом для европейских членов НАТО с их атрофированными военными мускулами. Традиционно главная угроза для генеральной стратегии США состоит в появлении державы-гегемона, которая станет господствовать на евразийском материке, превзойдет США по материальным и культурным ресурсам и будет в состоянии нанести удар по Северной Америке через океаны. Сегодняшняя реальность международной политической и экономической ситуации такова, что эта угроза подкрадывается не только к Европе, как это было в ХХ веке с его конфликтами с участием Германии и России. Она медленно распространяется и в Азии. Америка меняет фокус своего внимания, пусть пока это происходит урывками и непоследовательно.

Поэтому НАТО надо перевести в более низкую категорию, превратив из критической глобальной организации в важнейшую региональную. В противном случае это будет сделано ходом событий. Бергманн пишет: "После многолетнего дрейфа альянс нашел для себя новую цель и предназначение — сдерживание России, что было изначальной причиной его существования". Европейские члены альянса вполне могут выполнять задачи по сдерживанию в основном без участия США. Бергманн признает: "Когда американцы приезжают в Европу, они видят самую современную и развитую инфраструктуру, граждан, у которых высокий уровень жизни и обширная система социального обеспечения".

Будучи одним из тех редких либералов и экспертов, которым хватает воображения для моделирования мыслей нормального человека, Бергманн добавляет: "Американцы не могут понять, почему их налоговые доллары и солдаты должны защищать далекий континент, население которого по численности намного превосходит США".

Однако это выводит на первый план довольно любопытную отговорку в дискуссиях о будущем НАТО. То, что Бергманн выдает за "многолетний дрейф альянса", было длительным периодом деятельного перечисления новых обязанностей НАТО, которая из чисто оборонительного объединения превращалась в полнокровную организацию по обеспечению безопасности, осуществляя военные интервенции далеко за пределами европейского театра, не говоря уже о Северной Атлантике. НАТО на протяжении десятилетий искала, чем бы ей заняться, и иногда находила себе занятия. Поэтому, когда возмущенные предложением о дремлющей НАТО руководители утверждают, что Америке нечего сокращать, что ей не от чего отказываться, и что альянс такой, каким он был всегда, в ответ на эти заявления тоже должна возникать возмущенная реакция.

На самом деле альянс эволюционировал и развивался, а поэтому он может эволюционировать и развиваться дальше. Однако сторонники уменьшения роли США, равно как и сторонники статус-кво, должны быть готовы отложить в сторону свои угрызения совести по поводу согласия с членами "другой команды". Поскольку НАТО сегодня — это нечто гораздо большее, чем инструмент, позволяющий не пускать Россию в Европу, она также не перестала быть той организацией, которая, согласно знаменитому выражению лорда Исмэя, обеспечивает в ней американское присутствие и сдерживает Германию. Консервативные интервенционисты воспротивятся идее дремлющей НАТО или НАТО, ведомой Европой, повторяя мантру о будущей войне на континенте, о зависимости от огневой мощи Америки. Они скажут, что Америка — это единственное, что мешает странам-членам вцепиться друг другу в глотки. Такие аргументы наверняка поддержат маленькие государства, обеспокоенные перспективой попасть в зависимость от Франции или Германии, а также европейские левые, которые с радостью взваливают бремя обороны на американские плечи.

Между тем, коалиция, призывающая сделать американские войска крайним средством и последней надеждой, а не основой передовой обороны, станет не менее оскорбительной для американских предрассудков. Может быть, Франция и является самой давней нашей союзницей, но после двух мировых войн, ссор и пререканий с Шарлем Де Голлем и наблюдений за весьма креативным графиком французских беспорядков и отпусков, она стала для американских консерваторов предметов шуток и насмешек. Это в гораздо большей степени свидетельствует о короткой памяти Америки, нежели о цивилизационном статусе Франции, и такое отношение придется преодолевать. Франция всегда хотела играть более значимую роль в НАТО, но Британия и США неоднократно унижали ее своими особыми взаимоотношениями. Франко-германо-британский триумвират, поддерживающий и подкрепляющий восточноевропейских членов альянса, сможет сохранить мир на обозримую перспективу точно так же, как и нынешние несбалансированные отношения.

Внешняя политика не очень хорошо встраивается во внутренний межпартийный раскол, потому что ей приходится заниматься делимитацией этой внутренней сферы. А она слишком велика. Внешняя политика, как и иммиграционная политика, регулирует эти дебаты и приводит их в определенное состояние, формируя то, что я назвал политическим порядком действий. В начале статьи я характеризовал наши новые национально-политические различия с точки зрения внутренней политики, но сейчас я прихожу к выводу, что эти различия раскалывают внешнюю политику, потому что они сдерживают другие дебаты. Определяющее разделение в сегодняшней американской внешней политике связано с состоянием однополярности.

Никто не будет отрицать, что после 1989 года Америка на какое-то время стала гипердержавой. Но вопрос в том, не подорвали ли окончательно и бесповоротно эту гегемонию три десятилетия либерального высокомерия со стороны обеих партий, возвестивших о конце истории. Решительно настроенные либерал-интервенционисты полагают, что однополярность еще можно спасти, что Америке надо просто снова утвердиться на поле боя и прочнее окопаться в многосторонних институтах прошлого века. Они по-прежнему смотрят на холодную войну глазами "ястребов" и "голубей". Они обвиняют в провоцировании и даже в создании таких условий тех, кто признал реальность, то есть, все более двухполярный мировой порядок и многополярное будущее (и для них неважно, кто стоял у штурвала последние 30 лет). Те, кто ратует за "лучший тяжелый выбор", могут быть уверены: их непременно назовут "непатриотичными консерваторами".