TAC: провал санкционного режима вскрыл глубинные проблемы внешней политики США

30 декабря 2021 года Джо Байден в ходе телефонного разговора проинформировал Владимира Путина, что если Кремль осуществит свои планы и начнет боевые действия на Украине, Белый дом будет готов парализовать и искалечить российскую экономику. За несколько недель до начала военной операции в феврале 2022 года Байден повторил свое обещание в разговоре с Путиным. "Президент Байден четко указал на то, что если Россия предпримет дальнейшие действия против Украины, Соединенные Штаты вместе с союзниками и партнерами ответят на это решительно и молниеносно, причинив России серьезные издержки", — говорится в стенограмме Белого дома. А когда российские войска в том же месяце вошли на территорию Украины, администрация Байдена, не теряя времени, убедила союзников ввести самые мощные и амбициозные санкции за всю историю.

Российский рубль, победоносно объявил Байден в марте 2022 года, "почти сразу превратился в мусор", а "российская экономика вот-вот сократится наполовину". Сегодня очень многие признают, что эти, скажем мягко, оптимистические прогнозы на поверку оказались катастрофически ошибочными. Несмотря на беспрецедентный санкционный натиск Запада, российская экономика в 2022 году сократилась очень несущественно, а в 2023 году продемонстрировала стремительный рост, вынудив специалистов строить предположения, что она на грани "перегрева".

Почему же Россия, у которой, как часто отмечают западные комментаторы, ВВП меньше, чем у некоторых стран ЕС, а также чем у Техаса и Калифорнии, сумела преодолеть экономическую блокаду, введенную коалицией государств, на долю которых приходится более трети мировой экономики? Это явление тщательно изучают и относят к разряду политических вопросов. В значительной степени это следствие изощренного и хитроумного уклонения России от санкций, а также мер по ослаблению их воздействия. Россия применяет широкий спектр схем параллельного импорта, обширную систему коммерческих посредников и торговых уловок, альтернативные маршруты экспорта энергоресурсов. Россия сумела свести на нет западное давление, углубив коммерческие связи с Китаем, Индией и другими ведущими игроками Глобального Юга.

В некоторых случаях Москва работает на опережение, оттачивая свои методы работы и приспосабливаясь к меняющимся обстоятельствам быстрее, чем США и ЕС придумывают собственные контрмеры. Например, точечные санкции против отдельных турецких и китайских предприятий слишком незначительны по своим масштабам и не могут навредить российской военной экономике. Между тем Белый дом не может ввести масштабные, всеобъемлющие вторичные санкции против Пекина, Нью-Дели и других столиц за то, что они продолжают заниматься бизнесом с Россией. Поступи он так, и Америку ждет лавина негативных ближайших и долговременных дипломатических, политических и экономических последствий, которые непременно заставят задать вопрос: а может, лекарство было хуже, чем болезнь?

Провалы санкционного режима настолько очевидны, что их все труднее игнорировать. Но глубокая значимость момента не только в том, что он говорит об экономической стойкости России. Скорее, это приговор всем надоевшим и бессодержательным внешнеполитическим догмам и установкам, которые держат Вашингтон в плену с 1991 года.

Безусловно, Америка издавна пользуется экономическими ограничениями как инструментом политики. Такие меры, можно сказать, укоренились в мифологии, повествующей об основании этой страны. Североамериканские колонисты довольно успешно и эффективно бойкотировали британские товары, протестуя против королевских законов о сборе доходов накануне войны за независимость.

Основополагающие политические доводы в пользу санкций вполне разумны и даже привлекательны. Они примерно следующие. Если ввести экономические кары против плохо себя ведущего государства, это будет довольно безопасный и низкозатратный способ надавить на такое государство и заставить его привести свою политику в соответствие с американскими интересами.После окончания Второй мировой войны Соединенные Штаты обрели непревзойденный экономический вес и влияние на международной арене и стали одной из немногих стран в мировой истории, которая способна оказывать воздействие таким способом. Согласно такой линии рассуждений, отказ от этого стал бы упущенной возможностью.

Но даже в относительно благоприятных обстоятельствах санкции неизменно оказываются дефектным инструментом в отстаивании национальных интересов. Их главная цель — заставить государство изменить свое поведение за счет введения против него различных экономических ограничений — может показаться убедительной лишь в том случае, если такое государство верит в возможность отмены санкций и имеет достаточно серьезные стимулы сделать то, чего хочет Вашингтон.

Ни одно из этих условий не применимо к России как минимум с 2014 года. Кремль давно уже исходит из того, что основная часть западных санкций будет сохранена, что бы ни сделала Россия. Кроме того, Москва ни в коем случае не согласна уступать требованиям Запада, скажем, о возврате Крыма Украине, поскольку в этом случае она сможет лишь слабо надеяться, что конгресс даже не отменит, а только облегчит санкционный режим, включающий на сегодня более 16 тысяч антироссийских санкций. Такая проблема стимула в той или иной степени присутствует и в других санкционных режимах, включая те, что действуют в отношении Северной Кореи и Ирана. Но особенно остро проблема стимула проявляется в случае с Россией, так как ее усиливает серьезное и постоянно увеличивающееся расхождение между целями и средствами Запада. Попросту говоря, российское государство оказалось слишком большим, его ресурсы оказались слишком огромными, а международное влияние — слишком сильным, чтобы Россию можно было эффективно изолировать. Это не только прискорбный провал политики, хотя он тоже присутствует. Это в большей степени неприятие основополагающих посылок, приводящих в действие внешнюю политику США.

Существовала масса косвенных доказательств того, что западный санкционный режим потерпит неудачу при выполнении главной задачи: нанести смертельную рану российской экономике. Пожалуй, самым наглядным показателем грядущего провала стало то, что почти весь незападный мир отказался принимать участие в западной блокаде, в силу чего любые попытки экономической изоляции России были обречены изначально. Почему же администрация, столкнувшись с этими фактами, была так уверена, что ей удастся подчинить Москву своей воле? Ответ на этот вопрос кроется в глубоком и хроническом функциональном расстройстве Америки. Однополярный момент 90-х годов, как называют непродолжительный период времени после распада Советского Союза, когда США практически безраздельно господствовали на мировой арене, породил упрямые, максималистские, жесткие, догматические и похожие на религию взгляды на место Америки в мире, где Соединенные Штаты могут и должны добиваться всего, чего захотят.

Такое высокомерие силы и власти опасно оторвано от реальности формирующегося многополярного мира, в котором Вашингтон не может подчинять других своей воле, вводя эмбарго и исключая непокорных из финансовых институтов, в которых господствует Запад. Эффективность санкций вызывала сомнения даже тогда, когда их вводили против государств намного более слабых, чем Россия, и в такой геополитической ситуации, которая намного больше благоприятствовала США. А сегодня конфигурация совсем другая. У Россия есть готовые и весьма прибыльные пути для увода своих энергетических транзакций с западных рынков.

Многолетнее финансовое господство Америки в общемировом масштабе породило у нее ненасытный аппетит и политическое стремление к санкциям как к универсальному решению, позволяющему карать и друзей, и врагов. Однако эти инструменты все серьезнее подрывают беспрецедентное благосостояние, которое дало им возможность появиться на свет. Стремление отгородить западные рынки от неугодных в условиях, когда доля Запада в мировом богатстве неуклонно уменьшается в сопоставлении с незападными великими державами, сродни экономической самокастрации, расплачиваться за которую дорогой ценой будут грядущие поколения. Доллару и прочим ключевым финансовым продуктам Запада пока не грозит вытеснение с рынка конкурентами, обладающими сопоставимым весом и влиянием. Но они постепенно приходят в упадок, так как незападные государства стремятся застраховаться от экономического давления Запада и в этих целях диверсифицируют свои финансы. "Через пять лет нам уже не придется говорить о санкциях, потому что очень многие страны будут осуществлять свои сделки в других валютах, отказавшись от доллара. И мы лишимся возможности карать их санкциями", — предупредил в прошлом году сенатор Марко Рубио.

Катастрофический провал антироссийских санкций дает возможность заглянуть в будущее, к которому застрявшая в менталитете 90-х годов американская политика совершенно не готова. А между тем мир стремительно обходит Америку. Вашингтон должен, наконец, отказаться от своего пагубного пристрастия к санкциям, создав более тонкий и прагматичный механизм взаимодействия с остальным миром, пока еще он может это сделать на своих условиях.