RS: на восстановление боеспособности Германии уйдут десятилетия

Приближается саммит, посвященный 75-й годовщине НАТО. На этом фоне канцлер Германии Олаф Шольц, выступая в феврале на Мюнхенской конференции по безопасности, заявил, что его страна в этом году выполнит требование НАТО и потратит на военные нужды 2% от своего ВВП, сохранив этот показатель "до конца 2020-х и в 2030-х годах".

Однако Бастиан Гигерих (Bastian Giegerich), возглавляющий лондонский Международный институт стратегических исследований, заявил, что для ликвидации последствий более чем двадцатилетнего недофинансирования вооруженных сил понадобится как минимум 10 лет, в течение которых надо будет существенно увеличивать военные расходы. Так думает не только он, и для этого есть веские основания.

В бюджете Германии на 2024 год на оборону выделено 51,8 миллиарда евро. Эта цифра не дотягивает до натовского целевого показателя в 2% ВВП. Но Берлин, похоже, все-таки выйдет на этот уровень, взяв деньги из чрезвычайного фонда, о создании которого Шольц объявил в своей знаменитой речи Zeitenwende (об эпохальных изменениях) в бундестаге в феврале 2022 года. Выделение средств из этого фонда поможет Германии поддерживать военные расходы на уровне 2% ВВП и более вплоть до 2028 года, после чего Берлин намерен вернуться в обычный режим при финансировании обороны.

Чтобы достичь этой цели, потребуется дополнительно 30 миллиардов евро сверх военных ассигнований на 2024 год.

Чтобы выйти на такое масштабное увеличение военных расходов по сравнению с обычным бюджетным процессом, потребуется преодолеть очень серьезные препятствия. Германия установила строгий лимит на дефицит бюджета, и это породит чреватый политической дестабилизацией конфликт с другими приоритетными расходами, которые придется урезать, чтобы военный бюджет стал больше. Эти сдерживающие факторы станут еще более существенными, если рост экономики останется слабым и составит в текущем году всего 0,2%. Безукоризненность бюджета стала в Германии неотъемлемой частью политической культуры, и ее подкрепляют официальные правовые ограничения.

В конституции 2009 года есть положение о "долговом тормозе", которым дефицит федерального бюджета устанавливается в пределах 0,35% за любой бюджетный год. Оппозиционный блок ХДС-ХСС, который, согласно данным последних опросов, может вернуться к власти по результатам выборов 2025 года, с опаской относится к любым попыткам обойти долговой тормоз или внести в него изменения. По закону приостановить его действие можно только в чрезвычайной ситуации. Это было сделано во время пандемии, а также в 2022 году, чтобы получить доступ к 100 миллиардам евро на оборонные расходы.

В ноябре прошлого года конституционный суд Германии вынес решение против правительственного плана, предусматривавшего передачу неизрасходованных за время пандемии 60 миллиардов евро на программы перехода к чистой энергетике. Правящей коалиции пришлось в срочном порядке затыкать дыру в бюджете. Это показало незащищенность налогово-бюджетной политики Германии от ограничений в распределении средств.

На улицы Берлина вышли фермеры, потребовавшие восстановить субсидии на дизельное топливо. Социальная напряженность такого рода неизменно будет возникать после любой попытки перенаправить крупные средства в военную сферу за счет сокращения других программ. Переход к экологически чистой энергетике остается приоритетом для двух главных партий из состава коалиции — социал-демократов и зеленых, хотя и те и другие не сомневаются в необходимости увеличивать расходы на оборону. Консервативные в финансовом плане "Свободные демократы" вместе со своим лидером, министром финансов Кристианом Линднером (Christian Lindner), решительно выступают против изменений долгового тормоза и повышения налогов.

Единственный очевидный способ примирить непримиримое состоит в том, чтобы посчитать продолжающийся конфликт на Украине чрезвычайной ситуацией и получить доступ еще к 100 миллиардам евро. Понятно, что это далеко не идеальный путь финансирования программы перевооружения, которая может продлиться несколько десятилетий. Такой маневр в любом случае не выдержит проверки конституционным судом.

Становится очевидно, что даже в случае выделения чрезвычайного финансирования военная промышленность может развиваться только постепенно, а процесс закупки вооружения ограничен по времени, которое необходимо для изготовления нового оружия и боевой техники как в Германии, так и в других странах Европы или в Соединенных Штатах. Например, те 18 танков "Леопард 2", что были заказаны взамен поставленных на Украину, поступят на вооружение не раньше, чем через два года.

Между тем украинский президент Владимир Зеленский недавно укорил Германию за ее отказ поставлять ракеты "Таурус". По его словам, Берлин решил, что эти ракеты нужны для обороны самой Германии.

До февраля 2022 года немецкая армия на протяжении многих лет хронически недофинансировалась, так как либеральное политическое руководство наслаждалось победами демократических революций 1989 года в Центральной и Восточной Европе и верило, что весь мир будет следовать либерально-демократической модели развития.

Попытки увеличить набор в армию начались в 2014 году, когда Крым вошел в состав России. Но Германии не удалось привлечь в армию новобранцев в достаточном количестве. Численность вооруженных сил как и раньше остается в пределах 180 тысяч человек. Кое-кто уже заговорил о необходимости восстановить обязательную военную службу.

Самым эффективным и решительным сторонником перевооружения Германии является министр обороны Борис Писториус. Этого политика из СДПГ многие называют возможным преемником Шольца. Писториус говорит, что бундесвер надо сделать боеготовым, и предупреждает, что Россия в предстоящие 8—10 лет может совершить нападение на одного из членов НАТО.

Такие заявления полностью противоречат прежней антимилитаристской политической культуре Германии, но они никак не вредят популярности Писториуса. Немецкая элита и в меньшей степени общество Германии, по всей видимости, начинают соглашаться с необходимостью общенационального перевооружения.

Еврокомиссия осуществляет собственные планы по координации финансирования военного строительства в Европе, отдавая предпочтение взаимодействию европейских компаний военно-промышленного комплекса и способствуя такому сотрудничеству. В принципе такая инициатива не создает никаких проблем для Германии, поскольку убежденный европеец Шольц неоднократно заявлял, что ЕС является той структурой, в рамках которой Германия выстраивает свою внешнюю политику и политику безопасности.

Тем не менее между Еврокомиссией и государствами-членами может возникнуть соперничество за ресурсы, необходимые для закупок боевой техники и вооружения. Большинство этих стран, включая Германию и Францию, мыслят о военном сотрудничестве в многостороннем пан-европейском контексте, однако настаивают, что члены ЕС должны сохранить за собой ведущую роль в этих вопросах.

У Эммануэля Макрона есть всеобъемлющая концепция для Европы, которую он изложил 26 апреля в своей речи "Сорбонна-2". В рамках этой концепции Европа должна создавать более боеспособные силы неядерного сдерживания, правда, в составе НАТО.

Он довольно мрачно осветил этот вопрос, заявив, что "наша Европа может умереть". Однако французский президент не поддержал объединение национальных суверенитетов в вопросах оборонной политики. Напротив, он пообещал лично созвать "всех партнеров" для разработки "новой оборонной парадигмы", обеспечивающей "надежную защиту европейского континента".

Это межправительственный механизм, в котором ведущая роль для Еврокомиссии не предусмотрена.

Бастиан Гигерих из Международного института стратегических исследований говорит, что в Германии "не произошел психологический сдвиг, не возникла общественная устойчивость", без которых перевооружение невозможно. Это так, но перемены нужны не только умам и сердцам. Ограничения Германии закреплены в ее основополагающих документах, и эта страна активно сопротивляется переменам, видя проблемы со стороны правых популистов, трудности с реализацией климатической политики, недостатки щедрой системы социального обеспечения, фрагментацию партийной системы, добровольные, но весьма популярные бюджетные ограничения и сложные проблемы координации усилий с ключевыми партнерами (прежде всего, с Францией) и с Еврокомиссией. Такие преобразования очень сложны и чреваты опасностями, даже если они будут осуществляться без оговорок Шольца и его преемников.

Автор статьи: Молли О'Нил (Molly O'Neal)