Германия сама виновата в своем самом страшном поражении в военной истории

Атаковать сильного противника в лоб можно, только если иного выхода нет. В любом другом случае почти всегда предпочтительнее заходить с фланга. По крайней мере, именно об этом свидетельствует классический военный опыт. Отдел по изучению иностранных армий Востока генерального штаба сухопутных войск – разведывательная организация вермахта на Восточном фронте – был укомплектован подготовленными офицерами генштаба. Они понимали, что грядет крупное советское наступление, и пытались просчитать, где именно это случится.

В начале лета 1944 года положение немецких войск в Центрально-Восточной Европе было несколько шатким: четыре крупных соединения Красной армии, 1-й – 4-й Украинские фронты, в ходе нескольких наступлений, начавшихся второго декабря 1943 года, заняли почти всю территорию Украины. В основном пострадала немецкая группа армий "Юг" (переименованная в группу армий "Северная Украина"). Лишь ее сильнейшим частям, 1-й и 4-й танковым армиям, удалось спастись в своеобразном "блуждающем котле".

С 30 марта северо-западная группировка Красной армии находилась всего в нескольких километрах от оккупированного города Брест-Литовска на реке Буг. Именно отсюда 22 июня 1941 года началось вторжение немецких войск в Советский Союз.

Немецкие разведчики, работавшие по противнику, изучали карты и ожидали двух вещей: советское наступление летом должно было развернуться по дуге фронта на запад и пойти по кратчайшему пути к Балтийскому морю, к побережью между Данцигом и Кенигсбергом. В результате получился бы "супер-Сталинград", котел, в котором окажется не одна армия, как в 1942/43 годах на Волге, а целых две.

Во-вторых, разведчики ожидали наступления в районе 22 июня 1944 года, в третью годовщину операции "Барбаросса", а также отвлекающие удары в направлении Минска по группе армий "Центр" и в направлении Бухареста по группе армий "Южная Украина". На это указывали, в частности, переброски советских войск западнее Смоленска.

Немецкие разведчики угадали только дату. Высшее командование Ставки, не прошедшее никакой немецкой генштабовской подготовки, хотело "пробить стену головой".

Для того чтобы разгромить группу армий "Центр", к западу от Смоленска было собрано полтора миллиона солдат, почти шесть тысяч танков и штурмовых орудий, 32 тысячи пушек, минометов и ракетных установок, а также почти восемь тысяч самолетов. Кроме того, около 150 тысяч партизан были готовы к действиям в тылу немецкого фронта.

Кодовое название летнего наступления – "Багратион", в честь генерала царской армии, который получил ранение в Бородинском сражении и через несколько дней умер. Наполеон тогда сказал: "В России нет хороших генералов. Единственное исключение – Багратион".

Тем временем Адольф Гитлер, находясь в своей резиденции Бергхоф в долине Берхтесгадена в Баварских Альпах, выдумал совершенно нереальный план: он направил большую часть резервов вермахта на Западный фронт, который открылся 6 июня 1944 года. Он хотел возобновить молниеносную кампанию и разгромить войска американцев, британцев, канадцев, поляков и французов. После нереалистично быстрой победы планировалось перебросить армию на восток, чтобы остановить ожидаемое летнее наступление Красной армии и провести решающую битву войны.

Однако, как писал военный историк Карл-Хайнц Фризер, то, что на картах генштаба выглядело как мобильные противотанковые подразделения по факту являлось самокатными ротами, оснащенными фаустпатронами. Тем не менее Геббельсу и его пропагандистскому аппарату удалось заразить население Германии и даже военное руководство фантастической самоуверенностью Гитлера. "Мы победим, потому что должны победить", – говорил генерал-полковник Альфред Йодль. Йодль, начальник командного состава вермахта, фактически должен был стать самым важным советником "фюрера и рейхсканцлера".

Последствия были катастрофическими. В большей части из заявленных 47 дивизий солдаты существовали только на бумаге. Это объяснялось тем, что многие части находились в стадии реорганизации или были переброшены в глубинные районы страны для борьбы с партизанами. На самом деле из номинальных 850 тысяч военнослужащих только 336 тысяч входили в реальные боевые подразделения, и лишь половина из них была полностью боеспособна.

Группа армий в распоряжении которой было чуть менее 500 танков и штурмовых орудий, 600 самолетов и 2500 артиллерийских орудий, уступала в численности в девять-двенадцать раз. И хотя некоторые немецкие вооружения превосходили по эффективности советские аналоги, они не могли компенсировать этот разрыв.

Были и серьезные тактические ошибки: Гитлер приказал любой ценой удерживать определенные "укрепленные точки". То есть фактически специально окружать их. По его мнению, такие опорные пункты должны были служить "волнорезами" и использоваться для предполагаемого контрнаступления. Однако при такой тактике вермахт терял в мобильности.

В результате наступления погибло огромное количество людей. Согласно официальным документам, убитыми числилось "всего" 26 397 солдат вермахта, но при этом без вести пропало в четыре раза больше. Иными словами, за восемь недель "Багратиона" погибло более 130 тысяч человек. Еще больше, почти 160 тысяч, на долгие годы попали в советский плен – многие так и не вернулись. Кроме того, около 100 тысяч солдат человек ранены.

Таким образом, с точки зрения потерь летнее наступление Красной армии в 1944 году обернулось для немецкой армии самым тяжелым поражением в истории.

Советские потери были еще выше: почти 180 тысяч красноармейцев погибли или пропали без вести, еще 600 тысяч были тяжело ранены. Потери мирного населения в охваченных боями районах Белоруссии не поддаются даже приблизительной оценке, поскольку за годы немецкой оккупации с лета 1941 года многие гибли без какого-либо официального учета.

По сути, Красная Армия одержала верх в этой операции, потому что у нее были американские грузовики, в то время как немцы все еще использовали лошадей. Советам было легко обойти вермахт с фланга и отрезать с тыла. Кроме того, помог приказ Гитлера об обороне укрепленных пунктов.

Разве поражение под Москвой в 1941 году не было плачевнее? Это было первое крупное поражение в русской кампании, и значило оно только одно: в 1942 году можно было наступать только по одному направлению (на юг).

Нет. После битвы под Москвой вермахт еще мог наступать. После "Багратиона" – нет.

Действительно ли операция "Багратион" стала не только величайшим поражением Германии, но и самым крупным поражением в истории вообще? Или это просто преувеличение? В статье я также не нашел упоминаний о "глубокой операции" Красной армии (речь идет о нанесении ударов по всей глубине обороны противника – прим. ИноСМИ), или в данном случае эта стратегия не сыграла никакой роли?