Каково это — побывать в летнем лагере Северной Кореи?

Даже для местных жителей поездки по этой изолированной стране, с официальным названием Корейская Народно-Демократическая Республика, строго ограничены.

Но 25-летнему россиянину Юрию Фролову, который в 2015 и 2016 годах провел две недели в этом государстве-отшельнике, будучи школьником, съездить туда было намного легче. Интерес к Северной Корее возник у него после просмотра документального фильма, в котором об этой стране говорили как об осажденной капиталистическими соседями крепости. Любознательность заставила его присоединиться к группе "солидарности с КНДР" в соцсети ВКонтакте.

Благодаря этой группе он получил возможность поехать в международный детский лагерь Сондовон, расположенный на восточном побережье Северной Кореи в городе Вонсан. 15-дневная поездка обошлась ему в сумму около 500 долларов с учетом всех расходов. Родители Юрия дали свое согласие, и он один отправился из Санкт-Петербурга во Владивосток, где присоединился к другим детям и партийным чиновникам из коммунистической партии.

В этом году 100 россиян составили первую туристическую группу, которой разрешили посетить Северную Корею после пандемии. Это признак того, что популярность данной страны в России растет по мере того, как Пхеньян углубляет свои связи с Москвой. До пандемии больше всего туристов приезжало в Северную Корею не из России, а из Китая.

Когда Фролов со своей группой летом 2015 года приехал в международный детский лагерь Сондовон, их тепло встретили сотрудники этого лагеря. Там жили дети из самых разных стран, в том числе из Лаоса, Нигерии, Танзании и Китая. Но общение и контакты с северокорейскими детьми были ограничены до самого последнего дня. Это было сделано специально, во избежание реального обмена мнениями и впечатлениями.

Программа мероприятий в лагере была вполне стандартная: отдых на пляже, состязания по строительству замков из песка и так далее. Но были и весьма необычные ритуалы. Дети должны были подниматься в шесть утра и мыть статуи северокорейских лидеров Ким Ир Сена и Ким Чен Ына, хотя профессиональные мойщики содержали эти памятники в чистоте и порядке.

Я 19 раз выпускал репортажи из Северной Кореи, и впечатления Фролова мне показались такими знакомыми, но в то же время весьма познавательными.

Особое внимание в КНДР уделяется пропаганде и строгому надзору. Эта странная смесь свободы и контроля — то, с чем я встречался там неоднократно.

Одним из самых необычных мероприятий в летнем лагере была компьютерная игра. Игрок в роли засевшего в танке хомячка должен был уничтожить Белый дом.

Эта игра напомнила мне разговор с двумя северокорейскими детьми, которые играли в похожую игру. Когда я спросил, в кого они стреляют, дети ответили: "В наших заклятых врагов — американцев". После этого я задал следующий вопрос: "А что, если я вам скажу, что я американец? Меня вы тоже захотите застрелить?". Те без колебаний ответили: "Да". Я заверил подростков, что я хороший американец, и они решили сохранить мне жизнь. Потом улыбнулись, помахали руками, и мы попрощались.

Это парадокс Северной Кореи. Обычно люди там дружелюбны и вежливы, даже когда говорят вам, что американцы должны "утонуть в море огня".

Строгое расписание и режим пришлись Фролову не по душе. Особенно то, что ему не разрешали пропускать утреннюю зарядку, хотя мальчик был болен. Пища в лагере тоже была проблемой. Фролов рассказал, что в основном питался рисом, жареным картофелем и хлебом, похудев за 15 дней на пять килограммов. Ему так хотелось знакомой еды, что по приезде домой он устроил для себя пир в местной бургерной, но не сумел доесть все, что заказал.

Фролов рассказал об одном запомнившемся ему случае в Пхеньяне. "Там была девушка, совсем юная. Она гуляла по центру города в платье, стилизованном под американский флаг. Это удивительно, но на нее никто не ругался, хотя ей сказали больше такой наряд не надевать. Это было очень необычно, учитывая атмосферу полного контроля вокруг".

"Многие вещи казались подделкой, особенно предметы науки и экспонаты в современных музеях. Это выглядело неубедительно даже для ребенка, — рассказал Фролов. — Нет, ощущения не были прям уж кошмарными. Мне просто было скучно. Если не обращать внимание на отсутствие интернета, то это было похоже на любой простой российский лагерь для детей".

Несмотря на неприятный и очень жесткий контроль, мальчик решил вернуться в этот лагерь на следующий год. С одной стороны, из-за договоренности с коммунистической партией, а с другой — из-за его неприязни к конфликтам.

Оглядываясь назад, Фролов признает, что это было глупым решением. Однако он считает ценным то, что сейчас может рассказать уникальные истории про КНДР.

Его рассказ — это редкая возможность узнать о впечатлениях детей, побывавших в северокорейском летнем лагере, посредством которого Пхеньян пытается воздействовать на юные умы через культурный обмен и пропаганду.

История Фролова — это напоминание, на что готова пойти Северная Корея ради формирования определенных представлений и преданности стране. Его воспоминания о пребывании в международном детском лагере Сондовон свидетельствуют о том, что режим и контроль легко воздействуют на незрелые умы. Проявления такой стратегии я видел своими собственными глазами, когда ездил в Северную Корею в журналистские командировки.

Мы были в очень разном положении — Юрий отдыхал в лагере, а я работал журналистом. Но наши впечатления и опыт доказывают одну и ту же основополагающую истину: Северная Корея неустанно и непреклонно стремится к тотальному идеологическому контролю.