Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В последнее время Польша и Венгрия оказались по разные стороны баррикад, пишет MP. Варшава проигнорировала приглашение Орбана к сотрудничеству в развитии центральноевропейского региона, называемого Междуморьем. Вместо этого она выбрала англосаксонский ошейник.
Поляк и венгр уже давно перестали быть теми братьями, которые, согласно старинной поговорке, стояли плечом к плечу "и в бою, и на пирушке". Во всяком случае, братьями по оружию они перестали быть точно, поскольку сегодня стоят на противоположных сторонах геополитических и цивилизационных баррикад.
Да и пирушки остались в прошлом, потому что взаимные нападки не способствуют дружескому общению. Речь идет, конечно же, о политическом классе обеих стран и об отношениях на межправительственном уровне. На частном, гражданском уровне польско-венгерская дружба по-прежнему процветает и дружеские связи сохраняются. Поляки уважают венгров, а те отвечают им взаимностью.
В отличие от топовых польских политиков, Виктор Орбан занимается рефлексией, выходящей за рамки текущих межпартийных свар. На ежегодной конференции в рамках Свободного летнего университета в Трансильвании он выступил с очередной речью программного значения, в которой венгерский лидер изложил свои политические мысли. Именно так — мысли. Это может вызвать некоторое удивление, потому что у большинства представителей европейского политического класса (в Польше в первую очередь) эти самые мысли отсутствует. Причем отсутствует не просто какая-та конкретная мысль на тему, особенно близкую нашему сердцу. Речь идет вообще о любой мысли, пусть даже глобалистской или неолиберальной. Никто не способен внятно сформулировать какие-либо политические концепции. Исчез сам навык, а возможно, и желание, делать какие-либо анализы, не говоря уже о прогнозах.
Но давайте перейдем к одной из мыслей, четко сформулированных Орбаном. Остановимся на геополитических моментах, касающихся нашего региона Европы. В течение многих десятилетий предметом размышлений людей, склонных к геополитическим и цивилизационным рефлексиям, была потенциальная интеграция Центральной Европы, понимаемой гораздо шире, чем Вышеградский четырехугольник (V-4), и фактически охватывающая территорию, совпадающую с той, что в последнее время в политической публицистике называют Междуморьем или Трехморьем. Смысл этого формата, пожалуй, лучше всего выразили в свое время китайцы, предложившие формулу 16+1 (16 стран нашего региона плюс КНР) как наиболее соответствующую вызовам углубленного сотрудничества по реализации инициативы "Один пояс, один путь". По словам премьер-министра Венгрии, речь шла о приобретении относительной субъективности рядом стран, объединенных общностью исторических судеб, полупериферическим положении в мировой экономике и схожестью социальной структуры.
Вышеградское взаимодействие и его расширенные версии должны были отвечать вызовам, возникшим в результате игр, в которые играли соседние державы. Понимаемый таким образом центральноевропейский регион мог бы лавировать между другими полюсами формирующегося многополярного мира — в особенности между Россией и Западной Европой с доминирующей Германией. Это, конечно же, не стало бы геополитической панацей от всех наших проблем, но одним из предложенных и обсуждаемых вариантом решений некоторых из них. В рамках концепции центральноевропейской интеграции существовало не менее четырех сценариев. Согласно первому, интеграцию можно было бы проводить, лишь приобретя "внешний зонтик", то есть, по сути, согласившись на роль вассала Соединенных Штатов.
Второй предполагал, что основным экономическим, инвестиционным и технологическим мотором развития нашей части Старого континента может стать Китай, заинтересованный в долгосрочном сотрудничестве и стабильности. Третий сценарий, наименее эффектный, предлагал суверенное развитие, основанное на собственном потенциале. Наконец, четвертый вариант предусматривал, что центральноевропейский регион будет свободно лавировать между существующими полюсами-державами, сохраняя при этом достаточно равноудаленную дистанцию по отношению к каждому из них. Премьер-министр Орбан, похоже, начал реализовывать именно этот последний сценарий. Между тем, сменяющие друг друга польские правительства без малейших раздумий делали ставку на первый из перечисленных вариантов, лишь немного модифицированный и деформированный. Согласно ему, Варшава должна была предводительствовать полуперифериям — ленникам, свидетельствующим свое поклонение заокеанскому сюзерену, подчинить почти все сферы своей внутренней и внешней политики (особенно на восточном участке) Вашингтону и его лондонскому ответвлению. Центральной Европе отводилась роль геополитического тарана в реализации стратегии войны против находящейся в процессе интеграции Евразии.
Критика Орбана в адрес Варшавы полностью оправдана. Вместе мы могли бы многого добиться. Однако польский политический класс предпочел проигнорировать приглашение братьев к сотрудничеству и попросить для своей страны англосаксонский ошейник с атлантическим поводком. Вот почему Варшава и Будапешт находятся по разные стороны баррикад. В сфере политики они уже давно не братья.