Do Rzeczy: Украина в своих требованиях к Польше утратила чувство меры

Польско-украинские отношения после 1991 года (провозглашение Украиной независимости) проходили различные фазы своего развития и по-разному оценивались тогдашним руководством Польши. Мало кто помнит, например, что после прихода к власти в 2007 году Дональд Туск начал проводить политику охлаждения отношений с Киевом.

На нынешнем этапе единственным обязательным для мейнстрима является нарратив, согласно которому эти отношения прекрасны и в них царит нерушимая дружба. Вот только если попробовать разобраться, в чем конкретно заключаются эти замечательные взаимоотношения, то окажется, что это на самом деле даже не дружба, а безумная и при этом в высшей степени безответная любовь.

Порой ту или иную ситуацию лучше всего проиллюстрировать конкретными событиями или высказываниями. Недавно президент Анджей Дуда отправился в Киев на празднование Дня независимости Украины. Кстати говоря, ни один представитель канцелярии президента Польши не явился на церемонию открытия в Домостуве памятника жертвам Волынской резни авторства покойного Анджея Питыньского (Andrzej Pityński). В Киеве президент выступил с очередной речью из серии "Мы с тобой, Украина, и ныне, и присно, и во веки веков". Вот несколько ее фрагментов, выдержанные в одной и той же тональности:

"Вот уже два года вы героически сражаетесь за свою страну и защищаете независимость, платя за это самую высокую цену – цену жизни, цену крови. Прошу вас, помните, что в этом тяжелом испытании вы не одиноки. Польша поддерживала, поддерживает и дальше будет поддерживать вашу правую борьбу до победного конца [...]".

"И хотя сегодня Украина борется с российским агрессором, сражаясь "не на жизнь а на смерть" за свою независимость, я уверен, что скоро все закончится победой сил свободы над миром тирании!"

"И тогда из "мрака войны" на разоренных землях и пожарищах начнет выковываться новый мир [...]".

"Помните, что территории наших государств были благодатной почвой для развития демократических традиций и гражданских свобод, которые служили примером и вдохновляли движения за независимость, формирующие европейскую идентичность стран нашего региона [...]".

"Помните, что Польша не устанет поддерживать Украину и не оставит ее в одиночестве на пути к европейскому сообществу. Место независимой Украины – в Европе! Своей решимостью, волей к борьбе, а сегодня, увы, и кровью вы доказали, что давно принадлежите к европейской семье! Польша не оставит вас в этой борьбе!"

В связи с приведенными отрывками речи президента не дает покоя вопрос, какие же такие "демократические традиции", формирующие "европейскую идентичность", развивались на Украине, которая является частью цивилизации Востока, а не Запада? Разве что президент имеет в виду своеобразную демократию казачьих куреней, в которой мерой дисциплинарного воздействия было насаживание оппонентов на кол. Но об этом Анджея Дуду, конечно же, никто не спросит. А жаль.

На обратном пути из украинской столицы в поезде, регулярно перевозившем политиков по маршруту Жешув – Киев, интервью у главы польского государства взяла Арлета Бойке (Arleta Bojke), журналист YouTube-канала Zero. Интервью, к сожалению, получилось совершенно пустым, потому что журналистка вместо того, чтобы допытываться, задавать острые вопросы и выхватывать многочисленные противоречия в риторике польского президента или обращать внимание на его ничем не обоснованные заявления, то и дело принималась заверять собеседника, что она также горячо поддерживает Украину. Роль интервьюера состоит вовсе не в этом.

Тем не менее в этой беседе было несколько интересных моментов. Возможно, самым интересным было перечисление господином президентом той помощи, которую Польша с начала военного конфликта и по сегодняшний день оказала своему соседу. Вот что сказал Анджей Дуда: "В общей сложности мы дали Украине почти 400 танков, [...] почти одну тысячу единиц тяжелой техники, танки Т-72, PT-91 Twardy, Leopard, различные бронетранспортеры и боевые машины пехоты, а также Rosomak(БТР польского производства – прим. ИноСМИ), самоходные гаубицы Krab, ракетные системы, которые у нас еще оставались на складах, 10 самолетов МиГ-29, 10 вертолетов – с учетом наших возможностей, мы дали Украине действительно много. Суммарная помощь Украине – вся, военная и невоенная, в т.ч. гуманитарная помощь, которую мы оказали беженцам с Украины, составила 3,3 процента ВВП, что равняется примерно 100 млрд злотых [...] Мы показали себя хорошим соседом – и это на Украине ценят".

Трудно сказать (журналистка Бойке об этом не спросила), учитывал ли президент в своих расчетах также фиксированные расходы, связанные с выплатой украинцам в Польше различных социальных пособий или с приемом в школы украинских детей. Для польской экономики 100 млрд злотых – это не только значительный процент от ВВП, но и примерно пятая часть годового бюджета страны.

Журналистка канала Zero, к сожалению, также не поинтересовалась, в чем президент видит признаки осознания Украиной этой жертвы. Очень жаль. Примерно в это же время на организованном "Гражданской платформой" партийном мероприятии "Польша будущего" с молодежью общались министры иностранных дел Польши и Украины Радослав Сикорский и Дмитрий Кулеба. Из публики в адрес украинца прозвучал вопрос об эксгумации жертв Волынской резни. Кулеба ответил следующим образом: "Вы знаете, что такое операция “Висла”, знаете, что все эти украинцы были насильственно изгнаны с украинских территорий и расселены в Польше, в том числе в Ольштыне [...]? Если бы мы сегодня начали копаться в истории, то качество разговора было бы совсем другим, и мы могли бы очень глубоко погрузиться в историю и вспомнить все то плохое, что поляки сделали украинцам и украинцы полякам [...]. У нас нет проблем с продолжением эксгумации. У нас есть только предложение польскому правительству почтить также память украинцев. Мы хотим, чтобы это был двусторонний процесс. А если бы в наших отношениях преобладали эмоции, то мы оказались бы в ситуации, когда Россия бы побеждала. Россия устраивает провокации, причем именно в области истории. Поэтому я думаю так: давайте оставим историю историкам, а будущее давайте строить вместе. Пусть будущее принадлежит вам".

Заявление украинского министра показательно по двум причинам. Во-первых, Кулеба использует методы, характерные для восточной дипломатии (…), демонстрируя откровенную наглость по отношению к тем, кто позволяет так с собой обращаться. Польша себе это позволяет, поэтому Киев прибегал к этому методу неоднократно. Во-вторых, Кулеба обратился к освоенному в совершенстве немцами методу релятивизации, размытию вины. Он поставил на один уровень операцию по переселению "Висла" и Волынскую резню, подобно тому, как немцы пытаются уравнять свои преступления и уничтожение Польши, с одной стороны, и те беды и лишения, которые, несомненно, испытали немецкие мирные жители, бежавших в 1944–1945 годах с территории Восточной Пруссии или Померании от Красной Армии и поляков на запад. Немцы представляют этот исход (с такими трагическими эпизодами, как потопление советской подводной лодкой в январе 1945 года корабля "Вильгельм Густлофф", что привело к гибели 6,6 тысяч человек и стало самой большой морской катастрофой в истории) трагедией в человеческом измерении, пытаясь свести баланс Второй мировой войны именно к такой "человеческой" логике: мол, не важно, относились ли вы к народу-агрессору или к народу-жертве, важно, чтобы вы пострадали. И хотя на индивидуальном уровне смерть любого человека всегда является трагедией, историческая и политическая науки используют иную оптику.

Но Кулеба со своим скандальным заявлением пошел еще дальше. Он сравнил переселения (мотивированные, между прочим, преступной деятельностью украинских националистов, которая не прекратилась с окончанием немецкой оккупации восточных территорий послевоенной Польши) с массовым убийством поляков только по причине их этнической принадлежности. Если говорить без обиняков, то для главы украинского МИД переселение украинца из курной хаты на востоке Польши в крупный польский город и вспарывание украинцем живота беременной польке серпом, извлечение из живота ребенка и насаживание его на штакетник – одно и то же.

Далее в ходе беседы украинский министр заявил, что говорить об эксгумациях можно в случае, если на другой чаше весов будет увековечивание памяти украинцев, то есть членов УПА*. И вообще, лучше не говорить об истории, потому что это российская провокация.

В это же время Украина выдвигала в адрес Польши очередные требования о военной помощи. "Сегодня внимание польской стороны, что касается наших оборонных возможностей, немного ослабло. Я имею в виду, что Польша, вероятно, дала нам то, что могла. Однако кое-что в Польше осталось. Есть конкретные вопросы. Нам очень нужны МиГи", – заявил президент Зеленский. И здесь произошло нечто действительно удивительное, необычное для реалий политической жизни в Польше за последние два с половиной года: министр обороны Владислав Косиняк-Камыш очень жестко ответил президенту Украины: "Польша передала Украине все что могла. Власти страны – как наше правительство, так и его предшественники – передали Украине техники на много миллиардов. Обеспечение безопасности польского государства всегда является для меня главной целью, и все решения, которые мы принимаем по этому поводу, принимаются, исходя из интересов безопасности польского государства [...]. Я знаю, что Украине нужны многие виды вооружений, но наши партнеры должны при этом понимать, что польское государство должно сохранить свои возможности. И это для меня приоритет".

Независимо от мотивов, которыми руководствовался министр обороны, он же лидер Польской крестьянской партии, это был, пожалуй, самый решительный ответ на украинские пожелания, который когда-либо давал какой-либо занимающий официальный пост польский политик.

Но вернемся к вопросу о взаимности отношений. С одной стороны, мы имеем упомянутые Анджеем Дудой огромные суммы, потраченные на помощь Киеву, в том числе 12 миллиардов злотых только военной помощи. Мы одариваем украинцев социальными льготами, которыми они злоупотребляют, мы поддерживаем их стремление вступить в Европейский союз и НАТО при отсутствии хоть какой-либо открытой дискуссии на тему того, какие преимущества и риски получила бы от этого вступления Польша. Мы также поддерживаем практически каждый новый пакет санкций против России, и тоже без малейшего намека на обсуждение того, каковы последствия для Польши несут дальнейшие санкции и имеют ли они вообще какой-то экономический смысл. Мы оказываем Украине дипломатическую поддержку столь же безоговорочно, как и материальную помощь.

А что же мы имеем взамен, чем отвечает нам украинская сторона? Есть ли хоть один вопрос, в которых Украина уступила бы нам в ответ на оказанную ей помощь? Есть ли хоть один вопрос, в котором Украина согласилась бы признать польскую правоту? Везде, где возникали спорные темы, Киев абсолютно беспощадно настаивал на своей правоте, а его представители – в том числе упомянутый выше Кулеба или недавно награжденный президентом бывший посол Украины в Польше Василий Зварыч – бывали не только неуступчивыми, но и откровенно высокомерными.

Из высказываний президента Дуды, прозвучавших в его интервью YouTube-каналу Zero, можно понять логику его рассуждений. Анджей Дуда сказал, что в политике все вопросы выстраиваются в порядке их значимости, а для Польши главное, чтобы Украина существовала как независимое государство. Этот тезис – либо крупная и сознательная манипуляция, либо это имманентный дефект в системе мышления значительной части польской элиты, возникший 24 февраля 2022 года. Да, с основной частью этого заявления можно согласиться: действительно, для Польши выгодно, чтобы Украина смогла защититься от России, но представлять дело так, как будто перед нами только две опции, те самые пресловутые единица и ноль, неверно. Неверно утверждать, будто условием защиты страны является полный отказ от того, что наши отечественные украинофилы презрительно называют транзакционной политикой. А необходимость защищаться от России не означает, что в польских интересах затягивать военный конфликт на неопределенный срок с нереалистичным намерением вернуть Украине все занятые Москвой территории. Польша должна заботиться о том, чтобы Украина не оказалась отрезана от Одессы, потому что в этом случае вся украинская торговля сельскохозяйственной продукцией должна будет идти по суше, то есть в основном через Польшу. Также было бы хорошо, если бы Украина сохранила контроль над как можно большей частью своей территории. И это все.

Quid pro quo, то есть услуга за услугу. Ставить свои действия в пользу другого государства в зависимость от действий этого государства в нашу пользу в международной политике не является чем-то предосудительным или "недостойным". Наоборот, это совершенно нормальная практика, и польские граждане имеют право ожидать от своих представителей именно такого подхода. Оплату по счетам можно на некоторое время отложить, и, возможно, именно такими соображениями можно было бы обосновать польскую помощь Украине в первые месяцы военного конфликта. Но только в первые месяцы.

Наши действия в пользу другого государства могут также рассматриваться как долгосрочные инвестиции, чем, по-видимому, и объясняется безоговорочная поддержка Украины значительной частью польского политического класса. Но проблема в том, что положительный для нас баланс этих инвестиций отнюдь не очевиден. Нарастающий украинский национализм, уже совершенно официальное обращение к бандеровщине как основополагающей идеологии украинского государства, конкуренция Украины с Польшей в сфере сельскохозяйственного производства (что, впрочем, признал сам Анджей Дуда в интервью), конкуренция на рынке труда и за финансирование в случае вступления Украины в ЕС – все это противоречит тезису о том, будто Польше в долгосрочной перспективе выгодно давать, ничего не требуя взамен. Тем самым мы поддерживаем государство, которое не представило нам ни малейшего обоснования – кроме пустой риторики – своей всеобъемлющей заботы о стране, которая в будущем может не только стать нашим соперником в экономической сфере, но и оказаться идеологически агрессивной по отношению к Польше.

Кто знает, не следует ли понимать слова Дмитрия Кулебы, сказанные им на слете "Польша будущего", как предупреждение: мол, если вы будете требовать от нас эксгумации жертв убийств на Волыни, то мы не замедлим направить против вас острие нашего национализма, и тогда посмотрим, кто сильнее?