Der Spiegel: для Запада пришло время искать мира с Россией

Если даже Киев не может набрать добровольцев для войны с русскими, то в Германии их тем более не найти.

Любой, кто призывает к переговорам, чтобы положить конец конфликту на Украине, подвергается осуждению как потенциальный друг Путина. Тем не менее, чтобы найти выход из этой зловещей ситуации, необходим открытый дискурс.

Во вторник после выборов в Тюрингии я услышал на радио Deutschlandfunk голос Ральфа Фюкса из партии "Зеленые", который рассуждал о военных действиях на Украине. По его словам, да — "есть опасения быть втянутым в этот конфликт". Однако политическая задача состоит в том, чтобы дать понять миру: Украина — это и наше немецкое дело. "Я ожидаю, что немецкое правительство... не пойдет ни на какие уступки с теми, кто ведет дела с Россией". Это напомнило мне о Руди.

У моего дяди Руди (не родного) не было рук. Когда он появлялся на семейных вечерах раз в несколько лет, мы, дети, с ужасом ждали, когда он пожмет нам руки своим деревянным протезом в кожаной перчатке. Руди потерял руки в возрасте 19 лет во время войны против Советского Союза. Он прожил еще 60 лет, не имея возможности даже застегнуть брюки. Руди был отправлен уничтожать славянских "недочеловеков" во имя якобы высшей цивилизации. Можно сказать, что он за это и поплатился.

Фюкс, глава аналитического центра "Zentrum Liberale Moderne" ("Центр либеральной современности"), призвал немецкое правительство игнорировать растущий скептицизм по отношению к этому конфликту, проявить лидерство и дать возможность Украине снова "одержать верх в военном плане". В конце концов, оборона Украины отвечает национальным интересам Германии. Однако наступление на Курск, вторжение с применением западного оружия, которое может привести к дальнейшей эскалации конфликта, он оправдал "политико-психологическими" мотивами. Я задался вопросом: а кто за это заплатит?

Когда я вижу монотонные комментарии о "преступной агрессивной войне" России против Украины, замечаю иногда неосторожное использование таких выражений, как "геноцид" или "война на уничтожение", у меня возникает плохое предчувствие. Это связано с тем, что я слышу и вижу такого рода высказывания:

С Путиным нельзя вести переговоры!

Дайте оружие! Боеприпасы! Поставьте ракеты Taurus!

Россия понимает только язык силы!

Германия должна наконец-то взять инициативу в свои руки!

Шольц, тормоз! (Имеется в виду: Шольц, трус)

Немецкая военная техника на территории России не означает, что Германия участвует в конфликте!

Однако у меня возникают сомнения. Канцлер Олаф Шольц пообещал, что ни один немецкий солдат не будет отправлен на Украину. Однако заявление президента Франции о том, что он не может исключать ввода сухопутных войск на территорию Украины, и благожелательное обсуждение этого вопроса в Der Spiegel заставляют меня опасаться, что может быстро развиться тенденция, которая заставит Германию действовать под давлением.

Что нам делать, если украинцы не справятся сами, если наши предположения окажутся неверными, если русские не обратят внимания на наши придирки к международному праву, если мы погрязнем в путинской астрологии — неужели мы лично будем отвечать за последствия?

Я проработал на верстке в Der Spiegel более 30 лет и пишу этот текст, потому что считаю, что война и мир — дело каждого. Я восточный немец, который доволен своей жизнью в объединенной Германии. И есть люди, которые также всем довольны. Германия — хорошая страна, однако я не хочу вступать в войну за ее идеалы. Я не знаю никого в Германии, кто считал бы смерть за родину приятной и поэтому был бы готов умереть за Германию/Европу/свободу Украины в таких местах, как Бахмут. По понятной причине нас больше не обучают этому.

От такого отношения рождаются изжившие себя мысли. Пусть я всего лишь рядовой запаса Национальной народной армии (в бывшей ГДР), простой пулеметчик (стрелял из автомата Калашникова), но даже я понимаю, что Украине не хватает не только оружия и боеприпасов, но и военнослужащих, чтобы отвоевать все занятые Россией территории.

Это целая дилемма. И даже "Гепарды" и "Леопарды", созданные немецкой оборонной промышленностью, не помогают. Когда я вижу по телевизору российские или украинские бронетранспортеры, несущиеся по степи, я сразу вспоминаю, каково было сидеть в одной из этих бесчеловечных русских "железных свиней" во время учений. В ней ты мерзнешь, как цуцик, там темно, и только водитель может немного видеть сквозь щели. Однажды мы врезались в дерево и ударились друг о друга своими стальными касками. Это были всего лишь военные учения, но мне этого было достаточно. Я чувствовал себя на мушке у врага. Я хотел вернуться домой.

Откуда возьмутся добровольцы, чтобы уничтожить русских, если украинцы не могут найти их в своей собственной стране?

Около двухсот тысяч украинцев, пригодных к военной службе и не желающих умирать за свою страну, нашли убежище в Германии. Я горжусь тем, что мы принимаем этих героев отступления здесь, в нашей демократической стране, и не преследуем их.

Однако по-прежнему остается вопрос: откуда возьмутся солдаты для победы над русскими, если сами украинцы больше не могут их разыскать?

Сколько боеспособных дивизий есть, например, у в основном демилитаризованной Германии? Если верить ведущим СМИ, там нет ни достаточного количества военнослужащих, ни исправного оружия, зато есть многочисленные ветераны с посттравматическим стрессовым расстройством, вернувшиеся из зарубежных командировок еще до начала возможного сражения.

Есть разница, освещать ли Бранденбургские ворота сине-желтым светом, развешивать на балконе украинские флаги, носить на запястье сине-желтые ленточки или быть готовым отдать свою единственную жизнь за свободу страны, не входящей в НАТО — Украины.

После событий в Буче я прочитал в журнале Der Spiegel следующее высказывание: "Армия Владимира Путина — это банда грабителей, насильников и убийц, оснащенная тяжелой военной техникой". Что, собственно, должно следовать из такого высказывания?

Мы должны продолжать предпринимать новые невозможные попытки прекратить бойню.

Я думаю, нам нужно разоружиться в вербальной сфере, нам нужно вести переговоры, продолжать предпринимать новые невозможные попытки прекратить бои. Отважьтесь на дипломатию, желательно с более дипломатичным министром иностранных дел. Дипломаты нужны не для того, чтобы похлопывать друг друга по спине в кругу единомышленников. Нужно разговаривать с трудными партнерами по диалогу, в том числе с оппонентами, и завоевывать их доверие, а не читать им морализаторские лекции перед камерами.

Россия останется, русский образ жизни останется, российский монстр всегда будет маячить рядом с нами. Что нам с ним делать? Пока что такие люди, как Ходорковский* или Pussy Riots (русские, которые нам нравятся), не будут формировать российское правительство, и мозговые штурмы "Центра либеральной современности" этого не изменят.

Хотя многие считают ошибочной политику разрядки, которую отстаивало прежнее военное поколение, в том числе редактор Der Spiegel Рудольф Аугштайн, она не была заблуждением. Это был единственный выход. В какой-то момент придется снова прибегнуть к разрядке и сближению. Что еще остается делать, если вы не хотите сражаться на поле боя, рискуя собственной жизнью?

И, возможно, даже Запад с его всегда благими намерениями совершает ошибки, когда политика упирается в стену, как сейчас. Возможно, было ошибкой все сильнее приближаться к такому агрессивному ядерному государству, как Россия, постоянно расширяя свои собственные альянсы во имя свободы. Чего мы добились своими манящими предложениями? Пережившей ампутацию, разоренной военными действиями Украины, еще больше разрушенной как прифронтовое государство, чем она уже была после 30 лет независимости, но чей народ продолжает нас "вдохновлять" (как сказал Энтони Блинкен).

Как и у всех остальных, у меня нет решения. Я просто хочу, чтобы убийства и разрушения прекратились. Хочу дипломатических инициатив, открытого обсуждения этого страшного конфликта, без подозрений и принижений, если кто-то отклоняется от генеральной линии. Люди, формирующие общественное мнение, должны снять стальные шлемы и снова использовать свои умные головы для поиска решения. Германия вполне обоснованно не хочет быть втянутой в этот конфликт. В конце концов, у нас нет никакого понимания, к чему все это приведет. А как еще мы можем стать умнее?

Бессмысленно умирать русские умеют лучше нас.