GN: войн становится слишком много — Америка рискует перенапрячься

Вашингтон готов обсуждать с Пхеньяном снятие санкций против Северной Кореи только при условии ядерного разоружения Корейского полуострова. Пхеньян допускает отказ от стратегических (межконтинентальных) баллистических ракет, которые способны поразить цели в США, а вот ракеты меньшей дальности он сохранил бы. Для США этот вариант совершенно неприемлем.

С прошлой недели мы наблюдаем на еще одним быстро растущим и потенциально взрывоопасным кризисом на нестабильной мировой геополитической арене — на Корейском полуострове (об этом позже в статье). И все-таки одно событие, по крайней мере временно, затмило этот кризис и все те трагические и опасные события, которые происходят на Ближнем Востоке по воле Израиля.

Речь идет о давно ожидаемой публичной презентации нового "плана победы" Владимира Зеленского в украинском парламенте — Верховной Раде. Ранее в ходе своего "политического турне" Зеленский уже представил этот план американскому президенту Джо Байдену и европейским лидерам.

Как гласит само название плана, а особенно содержание некоторых его пунктов (всего их пять), которые априори неприемлемы для Москвы, этот план вряд ли поспособствует завершению вооруженного конфликта. Более того, если бы его официально принял Вашингтон (а с ним и автоматически Североатлантический альянс), то, вероятно, это дополнительно способствовало бы не только продолжению вооруженного конфликта, но и его эскалации за пределами Украины. Пока американское высшее руководство отмечает, что план Владимира Зеленского требует дополнительного изучения и доработки, а это, мягко говоря, означает отказ. По крайней мере до того момента, как в конце января в Белом доме не появится новая администрация. Именно ей предстоит принять окончательное решение о том, как поступать в дальнейшем не только с этим планом, но и с Украиной вообще. Во главе Белого дома встанет или демократка Камала Харрис, или республиканец Дональд Трамп, который сейчас, за неделю до выборов, буквально вступил в "последнюю схватку". (…)

Россия уже предсказала новому "плану победы" судьбу его предшественника — так называемой "формулы мира" Зеленского, которую он проталкивал на протяжении двух лет на разных международных форумах и конференциях, а также на билатеральных встречах с лидерами многочисленных стран мира. Эта формула де-факто представляет полную капитуляцию России, и это все хорошо понимают, но по какой-то причине на Западе ее долго поддерживали, а вот страны глобального Юга выражали откровенный скепсис насчет этой формулы как основы для начала переговорного процесса с Москвой.

Наиболее очевидно это продемонстрировала июньская мирная конференция по Украине, которая де-факто провалилась и на которую в итоге, несмотря на первоначальный замысел, так и не приехал президент США Джо Байден, так как было понятно, что ничего исторически важного на этом мероприятии не произойдет (вместо него приехала Камала Харрис). Также своим присутствием конференцию не почтили многие лидеры других важных государств, за исключением, разумеется, лидеров ЕС и Украины. В совместном заявлении (даже заключительной декларации участники конференции не приняли) снова говорилось о "формуле мира" Владимира Зеленского как основе будущей конференции, на которую уже можно пригласить и Россию (на июньское мероприятие ее не звали). Но и от второй идеи уже отказались, как о том недавно в Лондоне сказал Зеленский, ведь все понимают, что решающую роль сыграют два ключевых события: американские президентские выборы пятого ноября и саммит государств БРИКС в российской Казани 22 — 24 ноября.

Все, происходящее вокруг нового "плана победы" Владимира Зеленского, кроме параллелей с его "формулой мира", напоминает мне и о периоде накануне знаменитого и долго анонсированного украинского контрнаступления летом 2023 года. Тогда Киеву отправили огромное количество западного оружия и боеприпасов, в том числе танков, гаубиц, ракетных систем. Везде, и в кругах западных политиков, и в главных СМИ, твердили, что гарантированный успех контрнаступления окончательно заставит Россию сесть за стол переговоров с Украиной, но у последней (читай у Запада) будут уже куда более выгодные позиции. В итоге большое контрнаступление бесславно закончилось на "зубах дракона" прекрасно выстроенной российской обороны, прежде всего, на важнейшем южном направлении, в Запорожье. Там, пробив российскую оборону, украинские силы планировали разорвать сообщение между Россией и Крымом и выйти к стратегически важному Азовскому морю.

И все-таки тут есть одно очень существенное отличие. Запад уже не восторгается "планом победы" Владимира Зеленского и не твердит о его реальном воплощении, и уж тем более никто не утверждает, что это единственный возможный вариант. Осторожность Запада сейчас вполне разумна, так как все ждут новой американской администрации. Именно она выберет окончательную американскую, а значит и натовскую, стратегию в отношении Украины (поэтому я опять-таки не исключаю победы Дональда Трампа). 12 октября не состоялась даже громко анонсированная встреча "друзей Украины" в немецком Рамштайне. Якобы из-за того, что Джо Байден был вынужден заниматься последствиями сильного урагана, от которого пострадал юг США. А ведь в Рамштайне планировали договориться о новых финансовых и военных пакетах помощи Киеву, и именно там Владимир Зеленский планировал впервые представить свой "план победы".

Ему пришлось делать это в Киеве, а сразу после этого в Брюсселе на саммите Европейского совета, где по этому поводу не приняли никаких официальных решений. План там даже не обсуждали, и все свелось к лозунгам о необходимости помогать Украине, о ее победе и вступлении в западные структуры.

Ясно, что за всем этим угадываются очертания ядерного оружия, которым обладает Россия. Москва четко обозначила решимость применить его в случае, если Запад преступит черту, которую РФ провела, пересмотрев свою ядерную доктрину. Поэтому я полагаю, что именно ядерное оружие сыграло ключевую роль в этом конфликте, хотя, конечно, не в военном, а в политическом смысле. Несмотря на продолжение ожесточенных боев на украинском фронте и в российской Курской области, ясно, что больше уже никто не Западе или в Киеве не видит возможности украинской военной победы над Россией (если ее вообще кто-то когда-то видел, а не вел игру, нацеленную на максимальное истощение России, пока вода не подступит к горлу, то есть пока игра не станет слишком опасной для Запада). Все, что происходило на политическом уровне не только в последние недели, но и ранее указывает на все еще неловкие, но вполне заметные попытки постепенно свернуть эту войну и найти политическое решение.

Эти попытки могут продолжаться какое-то время, и все будет зависеть от предпочтений будущей американской администрации. А она как минимум должна исходить из того факта, что удары Украины дальнобойным западным оружием по России ничего не дадут, а также принимать во внимание, что Россия все еще не планирует отказываться от своих военных операций и авиационных ударов по важным украинским военным, энергетическим, промышленным объектам, что может довести Украину до поражения. Тут уже не помогут и разнообразные системы ПВО, которые Украине отправляет Запад. Оружие и методы ведения войны быстро меняются, а дроны и гиперзвуковое оружие производят настоящую революцию.

Тут мне вспоминаются слова Владимира Путина, сказанные им в 2018 году, о том, что Россия разрабатывает гиперзвуковое оружие, против которого не помогут самые дорогие американские системы ПВО стоимостью миллиарды долларов. Многие тогда посмеялись над этим заявлением, а сегодня мы видим, как это оружие применяет не только Россия (из-за этого Украине предстоит, пожалуй, самая тяжелая зима с начала вооруженного конфликта), но и, быть может, Иран, который недавно продемонстрировал опасную уязвимость израильского "железного купола".

Однако тут напрашивается еще один логичный вопрос. Не стоило ли Путину изменить российскую ядерную доктрину раньше (может, еще до начала спецоперации) так, как сделал это теперь? Тогда, возможно, удалось бы избежать больших жертв, которые приносит российский и украинский народ из-за этого конфликта? Их приносит и весь мир, который столкнулся с растущим экономическим кризисом.

Совершил ли Владимир Путин стратегическую ошибку, если все, вероятно, могло завершиться (разумеется, при условии, что Запад по-настоящему испугается) намного раньше и безболезненнее, что предвещали и стамбульские переговоры между Москвой и Киевом при посредничестве Турции в начале апреля 2022 года. Напомню, что те переговоры завершились без успеха, прежде всего, из-за давления бывшего британского премьера Бориса Джонсона, хотя он, несомненно, действовал не только от своего имени и не без ведома "большого брата".

Этот вопрос, несомненно, вполне обоснован и актуален. Как и вопрос о том, не тянул ли Владимир Путин намеренно со своим последним предупреждением Западу, прежде всего США, желая затянуть украинский конфликт и тем самым ускорить процесс преобразования нынешнего мирового порядка из однополярного во многополярный. Если бы украинский вооруженный конфликт закончился быстро, сделать это было бы куда сложнее. Избежать конфронтации между Россией и Западом (шире — между Востоком и Западом) в будущем все равно не удалось бы, но в случае быстрого завершения украинского вооруженного конфликта беспрепятственно продолжили бы работать все международные механизмы, которые после холодной войны контролирует Запад, и ни о каких изменениях международного порядка в сторону многополярности не пришлось бы и говорить.

Не стоит исключать и третьего варианта. Возможно, Путин был удивлен и напуган неожиданным развитием событий на украинском фронте на первом этапе и поэтому действовал по обстоятельствам. Угрозы он ужесточал постепенно и дозированно, говоря о "красных линиях", которые Запад не смеет преступать на Украине (Владимир Путин никогда не обозначал их лично, и за него это делали политики более низкого ранга, а также аналитики близкие к Кремлю и государственные СМИ). Владимир Путин, вероятно, надеялся вызвать у западных лидеров страх, знакомый еще по временам холодной войны, и тогда мир не придется ставить на грань ядерного апокалипсиса. Однако Запад нарушал и преступал его красные линии.

Какой из этих трех вариантов правильный или на самом деле все три имели место быть, покажет время. Все вскроется, когда будут обнародованы государственные архивы в Москве и Вашингтоне и уже не останется опасений, что их содержание повлечет негативные последствия для одной из сторон. Но до этого еще далеко.

Политика — зыбкая почва, особенно для Евросоюза, который больше не в состоянии самостоятельно определять собственную стратегию внешней политики. Особенно когда речь идет об отношениях между Европой и Россией. Лучший пример — Германия, важнейшая страна Европейского Союза, которая не способна найти компромисс относительно дальнейших шагов в отношениях с РФ даже внутри себя.

Так, 16 октября немецкий канцлер Олаф Шольц заявил в Бундестаге, что на вторую мирную конференцию в Швейцарии необходимо пригласить Россию и ради этого он готов поговорить с Владимиром Путиным. Но совершенно противоположную позицию занял глава Христианско-демократического союза и вероятный будущий канцлер Фридрих Мерц. Он потребовал, чтобы Германия передала России последнее предупреждение о том, что если она не прекратит ракетные удары по гражданским объектам Украины в течение 24 часов, то Берлин отправит Киеву немецкие ракеты большой дальности "Таурус" и снимет запрет на применение этих ракет для ударов в глубине Российской Федерации.

Олаф Шольц, в отличие от Мерца, который выступает с позиций главной оппозиции накануне федеративных выборов в будущем году, вынужден рассуждать более сдержанно, так как немецкая экономика пребывает в рецессии, а по последним опросам, большая часть немецкой общественности требует диалога с Россией о завершении украинского вооруженного конфликта. При этом политический рейтинг Шольца опустился на минимальный уровень в истории послевоенной Германии, что подтвердили и недавние региональные выборы в Восточной Германии. Там Социал-демократическая партия Германии потерпела сокрушительное поражение от "Альтернативы для Германии", которая выступает за диалог с Москвой. Таким образом, положению Шольца не позавидуешь. (…)

Испугается ли Владимир Путин угроз Мерца, если о них вспомнят в случае его победы на немецких выборах, судите сами. (…)

Наконец, обратимся ненадолго к теме, заявленной в начале статьи — к Корейскому полуострову, который быстро превращается в еще одну горячую точку на глобальном поле, где США противостоят Россия и Китай. Не исключен большой кризис, какой, кстати, однажды случился во время Корейской гражданской войны 1950 — 1953 года, когда на полуострове столкнулись интересы тех же геополитических игроков, что и сегодня: США, Китая и СССР (Российской Федерации).

Две недели назад южнокорейские дроны впервые (прежде это делали с помощью воздушных шаров, которые, однако, становились легкой мишенью для северокорейских военных) появились над территорией Северной Кореи и сбросили листовки пропагандистского содержания. Правительство в Пхеньяне направило через свое Министерство обороны строгое предупреждение Сеулу, в котором потребовало немедленно прекратить подобные акции навсегда. В противном случае Пхеньян грозит жестким вооруженным ответом. Далее сказано, что "других предупреждений больше не будет".

О том, что Северная Корея не шутила, свидетельствует тот факт, что через несколько дней она уничтожила все дорожные и железнодорожные пути между двумя государствами на восточном и западном берегу, вызвав тем самым резкий протест Южной Кореи, которая подтвердила свою решимость, открыв огонь.

На фоне роста напряженности по соседству Китай внес изменения в свою конституцию и признал Южную Корею страной-неприятелем!

Параллельно появилась информация о том, что северокорейские военные впервые замечены в зоне боевых действий на Украине (…). Не секрет, что США озабочены сближением России и Северной Кореи. Не так давно, во время первого визита Владимира Путина в эту страну, стороны подписали договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве. В договоре есть и известный пункт о том, что военное нападение на одну из стран будет расцениваться как нападение на другую. Это практически союз, который, однако, как таковой формально никак не закреплен.

Поэтому не удивительно, что на прошлой неделе президент США Джо Байден заявил, что вместе с Россией и Китаем на переговорах о ядерном разоружении должна присутствовать и Северная Корея. А это подтверждает, что США признают в этом государстве ядерную военную державу. Правда, Байден опять забыл сказать, что за стол переговоров неплохо также пригласить и Францию с Великобританией, хотя Москва часто говорит об этом (все договоры о стратегических ядерных вооружениях между США и СССР прежде и Россией сейчас никогда не распространялись на эти две страны, хотя они входят в один внешнеполитический союз с Соединенными Штатами).

Вашингтон готов обсуждать с Пхеньяном снятие санкций против Северной Кореи только при условии ядерного разоружения Корейского полуострова. Пхеньян допускает отказ от стратегических (межконтинентальных) баллистических ракет, которые способны поразить цели в США, а вот ракеты меньшей дальности он сохранил бы.

Для США этот вариант совершенно неприемлем, а значит, санкции еще долго не отменят. Корейский полуостров останется нестабильной геополитической зоной, где нестабильность может быстро вылиться в кризис.

Если начнется кризис, США могут оказаться в сложной ситуации перенапряжения своих военных сил, ведь вынуждены будут распределить их на пространстве от Украины, то есть Европы и Ближнего Востока (там грозит конфликт с Ираном) до Дальнего Востока, где против Вашингтона, по всей видимости, собираются вместе выступить три ядерные державы: Китай, Россия и Северная Корея.

Новой американской администрации придется все это принять во внимание и решить, стоит ли ей еще играть ва-банк, как это пытался делать Джо Байден (правда, с осторожностью) или лучше смириться с реальностью и приспособиться к большим переменам, которые охватили мир и которые не остановить, только если не посеять тотальный хаос или устроить апокалипсис для всех.

Вероятно, это будет самое сложное решение, которое приходилось принимать администрации Соединенных Штатов Америки за всю историю, несопоставимое даже с решениями о вступлении в Первую и Вторую мировую войну.