Это произошло 13 января 1996 года в Москве, когда милиция остановила на улице 24-летнюю студентку из Нигерии для проверки документов. Когда оказалось, что девушка забыла паспорт в общежитии, милиционеры задержали ее и обыскали в ближайшем отделении милиции. Найдя 400 долл. США, они заявили, что забирают их в качестве штрафа. Ее самой большой ошибкой был вскрик: "Вы не можете забрать все мои деньги!", так как настоящие проблемы начались как раз после этого.
Для начала они натянули ее шапку ей на глаза. "Я ничего не видела", - вспоминает девушка. "Они сковали мне руки наручниками за спиной. Затем начали стягивать мой шарф вокруг шеи. Я даже уже распрощалась с жизнью". Она почувствовала, что чьи-то пальцы лезут в ее ботинок, и сразу после этого они сняли с нее шапку. "Глядите, у нее наркотики", - сказал один из милиционеров. "Другой в это время вытряхивал из моего правого ботинка какие-то маленькие пакетики, завернутые в фольгу".
Полгода спустя местный суд приговорил ее к восьми годам тюрьмы за торговлю героином. Главным свидетелем обвинения был молодой человек, который говорил, что покупал героин у негритянки в тот день, когда студентка была задержана. Два года спустя апелляционная инстанция городского суда решила, что показания данного свидетеля не могут быть рассмотрены, и сократил в два раза срок ее заключения. Она была освобождена 19 января, проведя за решеткой четыре года и шесть дней.
На свободе. На сегодняшний день она не имеет никаких контактов со своей семьей. Тюремное начальство не позволяло ей писать письма на английском языке. Ее родители не могли поверить, что все это время она безвинно находилась в тюрьме. Она также осталась без документов: паспорт, оставленный в ее комнате в общежитии, бесследно исчез. Имея судимость и будучи иностранкой без документов, она вынуждена жить, скрываясь. Члены небольшого московского сообщества экспертов по либеральному законодательству говорят, что данный случай типичен для российской судебной системы, в которой судьи работают заодно с коррумпированной милицией и некомпетентными прокурорами, стремясь засудить любого, кто предстал перед судом.
Пугающие события, произошедшие с африканской студенткой, показывают, как далеко еще до настоящего реформирования российской уголовной судебной системы. В 1991 году, понимая, что правовая реформа является обязательным условием для свободы, демократии и иностранных инвестиций, российские парламентарии утвердили амбициозную программу, предусматривающую изменение процесса расследования дел, введение суда присяжных и преобразование несправедливой правоохранительной системы. Сегодня, девять лет спустя, все эти задачи остались невыполненными. По количеству заключенных на душу населения Россия занимает второе место в мире, введение суда присяжных приостановлено, а "архитекторы" судебной реформы говорят, что по сравнению с Советским Союзом ситуация практически не изменилась.
Первая попытка начать реформы была предпринята в 1994 году, когда в девяти регионах Российской Федерации был введен суд присяжных. Первые же результаты показали всю меру независимости такого суда. Присяжные не принимали слабые, недостоверные доказательства, которые раньше легко проходили через суд, и очень внимательно относились к вынесению своих решений. "Были сомнения, что наш народ жестокий и что введение суда присяжных увеличит поток жестких приговоров", вспоминает Мара Полякова, председатель Независимого совета юридической экспертизы. Вместо этого в половине случаев суды присяжных выносили оправдательные приговоры. Реакция со стороны юридического корпуса страны, нацеленного на сохранение статус-кво, последовала незамедлительно. Генеральная прокуратура и Министерство внутренних дел успешно пролоббировали повсеместный запрет на введение суда присяжных.
Международная комиссия юристов, представляющая собой группу экспертов по праву, осуществляющих наблюдение за судами и процессами, после проведенного недавно обзора работы московских судов решительно осудила судебную практику, сложившуюся в столице. "Ни один из судов не придерживается полностью духа и буквы закона", говорит глава московского отделения комиссии Карина Москаленко. Главная проблема заключается в отсутствии состязательности между сторонами. Может показаться, что судье легче всего дать сторонам возможность состязаться между собой, а затем принять решение. Но на самом деле легче всего обвинителю. Ему не приходится ничего доказывать. Дело в том, что в российском законодательстве есть положение, обязывающее судью, а не обвинителя, следить за тем, чтобы все доказательства были представлены суду. Мара Полякова говорит, что "судья закрывает глаза на все нарушения прокурора, потому что он считает, что таким образом способствует борьбе с преступностью". В апелляционные суды поступают дела, уже исправленные судьями с целью скрыть нарушения закона. "Апелляционный суд покрывает нижестоящий суд, который, в свою очередь, покрывает обвинение, и все вместе они объединяются против подсудимого", - подводит итог Карина Москаленко.
Неуважительное отношение к судебному процессу не является единственной проблемой. Олег Миронов, российский уполномоченный по правам человека, опубликовал в прошлом месяце доклад о применении пыток работниками правоохранительных органов. "Это огромнейшее зло, укоренившееся в нашем обществе", говорит Миронов, член коммунистической партии, который вначале был не склонен поднимать тревогу. С его выводами перекликаются и исследования Международной группы наблюдателей за правами человека (Human Rights Watch). В их докладе "Признание любой ценой", опубликованном в прошлом году, содержится вывод, что применение пыток работниками правоохранительных органов в России процветает. "Пытки стали общепринятым методом", - соглашается бывший судья Сергей Пашин, автор законопроекта 1994 года о введении суда присяжных, а также нескольких других проектов, посвященных правовой реформе. "Милиционеры даже используют одинаковую терминологию в разных уголках страны. "Слон" означает, что заключенному надевают противогаз и пускают в трубку слезоточивый газ. "Распятие" - когда человека приковывают к металлической кровати и пускают через нее ток".
Несколько оправдательных приговоров. При такой порочной правовой системе каждого можно в чем-либо обвинить. В прошлом году менее чем один процент судебных разбирательств, в которых не принимали участия присяжные заседатели, завершились оправдательными приговорами. Из них около половины были отменены. "Апелляционные суды тратят примерно 15 минут на рассмотрение дела, - объясняет Сергей Пашин. - Это означает, что все документы предварительно сортируются секретариатом, работники которого знают, что оправдательные приговоры преимущественно должны быть отменены, а обвинительные нет".
Юридическая подготовленность также является слабым местом в российском судейском корпусе. Многие из новых судей - это судебные клерки, которых допустили к ведению дел после получения соответствующего образования. По результатам исследований, проведенных Мировым банком (The World Bank) в 1996 году, многие российские судьи были вопиюще неподготовленны. С тех пор положение только ухудшилось, а судебные постановления звучат так, как будто написаны полуграмотными людьми. Судья Пашин, доктор юридических наук, был лишен звания судьи своими коллегами за то, что он якобы назвал номер своего рабочего телефона в радиоинтервью. Его сторонники считают, что увольнение Пашина с работы, на которой он зарабатывал 178 долл. США в месяц, является признаком того, что правовая реформа в России официально завершена. "Мы можем попытаться изменить законы и систему, но мы не можем изменить людей", - говорит Сергей Вицин, заместитель председателя президентского Совета по юридической и правовой реформе. "Наши юристы поставили правосудие с ног на голову". Судья Пашин добавляет: "Как жаль, что это правовая реформа так быстро закончилось".
