В 1972 году, в ходе одной из самых радикальных высолок персонала иностранных государств предшественник Хосни Мубарака, президент Анвар Садат выслал из страны 20 тысяч советских военных советников вместе с их семьями. Таким образом он вывел Египет из-под советской сферы влияния и нанес существенный удар по позициям Москвы на Ближнем Востоке в целом. Почти сорок лет спустя, когда президент Мубарак столкнулся с массовыми протестами, вырисовывается еще одна массовая эвакуация: около 40 тысяч россиян оказались в ловушке на курортах Красного моря, таких как Хугарда и Шарм эль-Шейх.
В двух словах, эта история описывает драматические изменения, которые произошли в природе российского присутствия на Ближнем Востоке. Ушла жесткая борьба с США за доминирование в регионе, вместе со смертью идеологии во внешней политики Москвы испарилась и идеологическая страсть, а российское место на ближневосточном оружейном рынке скукожилось и стало второстепенным. Взамен всего этого – легионы отдыхающих хлынули к теплым морям; миллион русскоязычных проживает в Израиле – некоторые из них входят в правительство; паломники из России - православные в Иерусалиме, мусульманские в Мекке – заполняют регион.
Со времен садатовской высылки советских военных, Москва рассматривает Египет как союзника США: сначала с негодованием, потом, после коллапса коммунистической системы и дезинтеграции Советского Союза, с безразличием. Россия легко согласилась на вторые роли в Ближневосточном Квартете, с удовольствием предоставив Америке биться над практически неразрешимой задачей – созданием Израильско-Палестинского соглашения. Россия дипломатично называет Египет своим стратегическим партнером, однако на данный момент Путин остается единственным российским лидером, который когда-либо посещал Египет (единожды, в 2005 году). Со своей стороны Мубарак за последние 20 лет пять раз наносил визит в Москву. Дисбаланс в государственных визитах, впрочем, компенсируются двумя миллионами простых россиян, ежегодно приезжающими на египетские пляжи.
Вместо вооружений Россия теперь продает Египту свое зерно, которое составляет более 40% от общего, и достаточно незначительно, российского экспорта в Египет: в последнее время торговый оборот между странами колебался между 2,5 и 4 миллиардами долларов. В связи с ненормально высокой температурой прошлым летом и последующей засухой, Россия на несколько месяцев была вынуждена запретить зерновой экспорт, что привело к скачку цен на зерновые по всему миру и стало одной из причин текущего продовольственного кризиса.
Высокие цены на еду могли оказаться спусковым крючком египетских протестов, но более глубокая причина связана с тем, что египтяне устали от 30-летнего правления Мубарака, который пришел к власти, когда генсеком еще был Леонид Брежнев. С начала кризиса в Египте Россия заняла непричастную позицию по поводу происходящего. Единственными требованиями России были защита туристов и прекращение актов насилия над иностранными журналистами – на улицах Каира были совершены нападения на нескольких российских репортеров.
В начале февраля Дмитрий Медведев стал одним из немногих мировых лидеров, лично позвонивших Мубараку, предположительно, чтобы озвучить эти моменты. Его общая позиция, о которой не сообщалось, могла бы быть примерно схожей с публичным заявлением министра иностранных дел Сергея Лаврова: Россия заинтересована в стабильном, процветающем и демократическом Египте; она надеется на мирное, не насильственное решение текущего кризиса; какое именно будет решение - зависит непосредственно от египетского народа; попытки давления извне с целью достижения определенного исхода – бессмысленны.
Эта позиция базируется на нескольких направляющих рабочих принципах российской внешней политики. Первое – это признание легитимности других правительств, вне зависимости от их идеологии, сути их политического режима и поведения на международной арене. Таким образом, с точки зрения Москвы не существует преступных государств, но существует лишь несколько лидеров-негодяев, таких, как грузинский лидер Саакашвили. Если смотреть с этой точки зрения, то Иран, ХАМАС, «Хезболла» - неизбежные, сложные, но партнеры, которые не должны подвергаться остракизму. Второе – официальный отказ вмешиваться во внутренние дела других стран. От Белоруссии до Судана и Зимбабве московские дипломаты стремятся избегать международного давления на репрессивные правительства. Это позиция «подождем – увидим»: не связывая себя ни с одной из сторон во внутренних конфликтах, которые напрямую не затрагивают российские интересы, Москва надеется сохранить взаимоотношения вне зависимости от исхода дела.
Такая позиция может быть вполне разумной, особенно учитывая, что Каир находится весьма далеко от заявленной Россией зоны особых интересов в рамках границы бывшего Советского Союза. Тем не менее, есть два других аспекта в развертывание египетского кризиса, которые Москва не могла обойти вниманием. Один из них – региональное измерение. Как самая населенная и культурно доминирующая страна арабского мира, Египет задает тренд всему Ближнему Востоку. Куда двинется Египет, туда направится и весь арабский мир.
После отказа Мубарака сложить полномочия до сентябрьских президентских выборов, некоторые наблюдатели начали рассматривать египетский бунт как революцию. Русские, которые приближаются к столетию 1917 года, часто сравнивают, иногда не вполне корректно, свою ситуацию с той, что была сто лет назад. Такой сравнительный анализ подпитывается также другими примерами избавления от авторитарного режима, тормозящего экономический, социальный и политический прогресс. Египет – один из таких случаев.
1917, естественно, был свидетелем двух революций. Первая сбросила царя и установила свободу, которую элита не смога превратить в устойчивую демократию. В конце концов, на фоне растущего хаоса массы отдали предпочтение одной радикальной группе с популистской риторикой, которая был чрезвычайна жестока и брутальна в установлении собственной монополии на власть. Сегодняшний Каир может выглядеть как Петроград в феврале 1917 года. То, как современный Египет справится со свободой, по аналогии, будет понятно примерно в октябре.
Такая аналогия не безупречна, возможно, она притянут за уши. Некоторые россияне могут радоваться, наблюдая усилия, с которыми администрация Обамы балансирует на очень тонкой линии между интересами США, связанными с долговременным и преданным союзником, и американским основополагающим идеалом власти народа. Другие, хотя и не особенно огорчены потерями, которые США понесет в глазах арабских демократов и автократов, беспокоятся по поводу того, кто именно лучше всех использует неожиданную слабость США. В выигрыше от сложившейся ситуации могут оказаться исламистские радикалы, религиозные большевики арабского мира. Это также может быть Китай, неидеологизированная сила с большим кошельком и сильным интересом к богатому нефтью региону. Ни та, ни другая перспектива не может быть особенно симпатична тем, кто сидит в Кремле.
И потом есть другой аспект египетской ситуации, который гораздо ближе к дому. Когда Бориса Немцова, одного из лидеров либеральной оппозиции, в ходе программы «Серьезный разговор» на BBC недавно спросили, почему российские антиправительственные протесты исчисляются сотнями, в то время, как египетские – сотнями тысяч человек, он ответил, что Путин во власти всего лишь десять лет, в то время как правление Мубарака длилось в три раза дольше. Ведущая посчитал такой ответ недостаточным. И она права. Россия сильно отличается от сегодняшнего Египта, как и сам Египет отличается от России образца 1917 года. Тем не менее, у российской власти крупные проблемы. Чтобы предотвратить серьезный социально-политический кризис, который действительно может случиться ближе к празднованию столетия революции, ей придется не много ни мало демонтировать текущую систему управления, которая базируется на монопольной власти, бюрократическом контроле и владение бизнесом, а также на коррупции как организующем принципе. Иначе говоря, вопрос в том, способны ли еще российские лидеры вытащить сами себя за волосы из засасывающего их болота.
Этой зимой в Египте не было массовой эвакуации российских ныряльщиков и загорающих. Российская туристическая индустрия пришла к выводу, что у нее нет 100 миллионов долларов, которые потребовались бы на подобное мероприятие, и решила дать событиям естественный ход. Что поразительней, многие туристы и сами не были особенно обеспокоены тем, что происходит на площади Тахрир («Освобождения») – она далеко от пляжей. Некоторые даже хотели ехать в Египет несмотря на беспорядки. И все живы и здоровы. Выйдет ли из рискованной ситуации невредимой и Россия? Время покажет.
Автор - директор Московского Центра Карнеги
