Последствия событий в Японии

Разрушения и жертвы землетрясения и цунами в Японии неизмеримы. На данном этапе невозможно оценить в полном объеме ущерб с какой-либо точностью. Но, тем не менее, мы можем начать оценивать потенциальные последствия этой катастрофы для остальных стран Азии и других крупных экономик мира.

Узкий взгляд на экономические последствия катастрофы заключается в том, что Япония уже, в действительности, не оказывает существенного влияния на остальной мир. В конце концов, более 20 лет необычно вялого экономического роста в японском производстве резко сократили ее возрастающее воздействие на более широкую глобальную экономику. Катастрофа может привести к некоторым непропорциональным эффектам разрыва цепочек поставок на линии производства автомобилей и продукции информационных технологий, таких как флэш-накопители, но любые такие нарушения будут иметь, как правило, временный характер.

На первый взгляд, двум крупнейшим экономикам мира нечего бояться. Япония обеспечивает потребление только 5% экспорта Америки и 8% Китая. В худшем случае полного нарушения японской экономики прямые последствия для экономик Соединенных Штатов и Китая будут незначительными – отрезая не более нескольких десятых долей процента от их годовых темпов роста.

В рамках так называемых развитых экономик G-10 Австралия больше всего напрямую зависит от Японии, в которую направляется около 19% ее общего объема экспорта. Еврозона находится на противоположном конце спектра ‑ Япония отвечает за менее 2% ее экспорта.

Среди развивающихся рынков больше всего от Японии зависят Филиппины и Индонезия, которые направляют туда около 16% своего общего объема экспорта. Южная Корея, третья по величине экономика в Восточной Азии, находится на другом конце шкалы, полагаясь на спрос Японии лишь на 6% своего экспорта.

Но узкий взгляд упускает самый критический момент: этот «японский шок» произошел не во время устойчивой фазы развития экономики. Это относится не только к самой Японии, в которой два потерянных десятилетия перевели некогда энергичную экономику на траекторию роста в менее 1% с начала 1990-х годов. Это также относится и к более широкой глобальной экономике, которая только-только начинает оправляться от самого тяжелого финансового кризиса и рецессии с 1930-х годов.

Кроме того, японский шок не является сегодня единственным действующим негативным фактором. Последствия резкого роста цен на нефть и текущих суверенных долговых проблем в Европе также очень тревожны. Хотя каждое из этих потрясений не может квалифицироваться как пресловутый переломный момент, комбинация и контекст приводят в замешательство, если не сказать больше.

Контекст имеет жизненно важное значение. Несмотря на эйфорию возрождения мировых фондовых рынков за последние два года, мировая экономика остается хрупкой. Кажется, что рынки забыли, что восстановление после разрыва пузыря и финансового кризиса, как правило, страдает анемией. Экономики растут темпами, очень близкими к их критической скорости, таким образом испытывая недостаток в циклической «скорости убегания», необходимой для самоподдерживаемого восстановления. В результате, экономики после кризиса гораздо более уязвимы перед потрясениями и склонны к рецидивам, чем это могло бы быть в обратном случае.

Увы, есть дополнительная трудность, которая делает сегодняшние потрясения более досадными: правительства и центральные банки исчерпали традиционные боеприпасы, на которые они долгое время полагались во времена экономического принуждения. Это верно как относительно денежно-кредитной, так и относительно налогово-бюджетной политики – двух опор современной антициклической стабилизации. В крупнейших экономиках развитых стран мира стали нормой близкие к нулю процентные ставки и очень большой бюджетный дефицит. Как результат, нетрадиционные ‑ и непроверенные ‑ политики, такие как так называемое «количественное послабление», стали агрессивно использоваться центральными банками.

Все вместе, такие нетрадиционные политики рассматриваются как временное решение. Расчет был на то, что параметры политики скоро вернутся к докризисным нормам. Но когда один шок сразу следует за другим, «стратегия выхода» продолжает откладываться.

Подобно тому как почти невозможно отключить тяжелобольного пациента от жизнеобеспечивающего лечения, не менее трудно отучить экономики после пузыря от их теперь уже устойчивой дозы инъекций ликвидности и дефицита расходов. В эпоху чрезвычайно высокого уровня безработицы политическое давление только усугубляет проблему.

В этой связи появляется, возможно, самая большая озабоченность: по мере того как послекризисный мир получает один шок за другим, а центральные банки не имеют места для маневров по снижению процентных ставок, не трудно себе представить сценарий расширяемой монетарной экспансии, которая приводит к плачевным результатам. Страшный инфляционный эндшпиль вдруг появляется на горизонте, как вполне реальная возможность.

Конечно, не следует сбрасывать со счетов фактор сопротивляемости. Конечно, Япония будет отстраиваться, что, несомненно, будет способствовать некоторому восстановлению ее потрясенной бедствием экономики. Это произошло в период после землетрясения Хансин (Кобе) в 1995 году, и это произойдет и на этот раз.

Но, подобно тому как восстановление после Кобе мало изменило итоги первого потерянного десятилетия Японии, на этот раз тоже следует ожидать аналогичных результатов. Расширение нового строительства – кроме срочного восстановления нормальной жизни для тысяч людей – является всего лишь временным смягчением для поврежденной экономики.

Это только один из уроков, который Япония преподает остальным. Японская экономика, по сути, была на острие многих других более серьезных проблем, которые в последние годы повлияли на мировую экономику. От пузырей активов и дисфункциональной финансовой системы до промахов кредитно-денежной политики и изъятия валюты Япония во многом была лабораторией нашего будущего.

К сожалению, мир не смог извлечь уроки из того, что происходит с Японией. И теперь он рискует упустить другой важный ключ. Значение землетрясения и цунами 2011 года не ограничивается относительно незначительным непосредственным влиянием Японии на более широкую глобальную экономику. Более значимое послание заключается в том, как эти потрясения загонят нас в еще более узкий угол.

Стивен С. Роуч – член профессорско-преподавательского состава в Йельском университете, неисполнительный председатель совета директоров инвестиционного банка Morgan Stanley Asia и автор книги «Следующая Азия» (Wiley 2009 г.)