Почему страны BRICS выступают единой стеной в защиту сирийского режима, когда жертвами осуществляемых этим режимом репрессий и убийств пали уже почти три тысячи мирных жителей?

Нью-Йорк – Пора бы уж всем, кого – стратегически, политически или морально – затронул кризис в Сирии, внимательно приглядеться, чего же хочет альянс БРИКС. Рассмотреть, как можно усилить давление на режим в Дамаске, действуя через соседние с Сирией страны или через два ее основных канала связи с миром, Турцию и Ливан. Это помимо ее важных отношений с ее другим соседом, Ираком, и иранскими перспективами, которые они за собой влекут. Очень важны некоторые детали процесса переговоров по европейскому проекту резолюции. Россия быстро приняла решение не позволить этому проекту увидеть свет, будь он и вовсе «беззубым» и не предусматривающим мер против Дамаска – мер, угрожающих санкциями в течение определенного промежутка времени, учитывая грубые нарушения прав человека и международного закона, и предусматривающих возможность обращения с жалобами в Международный Уголовный Суд (ICC).

Однако в этой связи, возможно, еще важнее было бы взглянуть на проблему под более широким углом. И первый вопрос должен, вероятно, звучать так: почему страны BRICS выступают единой стеной в защиту сирийского режима, когда жертвами осуществляемых этим режимом репрессий и убийств пали уже почти три тысячи мирных жителей? «Хватит унижений! Довольно попыток препятствовать нашему развитию», -  так звучала фраза, в краткой и емкой форме выражающая общее настроение России, лидера БРИКС. Ее произнес источник, близкий к российским кругам, принимающим решение, и добавил: «Мы не согласимся, чтобы нас унижали и нейтрализовали. Мы не примиримся с тем, чтобы Североатлантический альянс (НАТО) хозяйничал в тех регионах мира, где имеются наши интересы и наше присутствие».

Россия и Китай стоят на том, что сирийский режим не падет, и Башар аль-Ассад вернет себе контроль над ситуацией. То есть обе эти страны поставили на выживание режима, их старинного друга и нового союзника России, с более широким, чем в прошлом, стратегическим размахом. Это ставка на то, что этот режим обеспечит России место, где она сможет противостоять НАТО и его амбициям в регионе. Российский посол в ООН Виталий Чуркин ясно дал понять это, когда настаивал на том, что «законность» режима в Дамаске находится не в руках Вашингтона, Лондона и Парижа, и что наложение вето на проект резолюции было обусловлено не самим по себе текстом проекта резолюции, с его конкретными пунктами, но, скорее, явилось политическим решением, принятым по стратегическим соображениям. Россия гневается на Турцию за то, что та обращается к турецкому национализму, чтобы с его помощью оседлать волну так называемой исламской «веры, основанная на секуляризме», ставшей ответом на амбиции исламской республики Иран и ее «исламской революции», шиитам и суннитам. И те, и другие продвигают свои интересы под флагом ислама. Отличие, однако, для России заключается в том, что Турция является страной-членом НАТО, оказавшей радикальную помощь в изменении режима в Ливии, а сегодня она полагает, что режиму в Сирии пора бы уступить место.

В самом деле, Турция играет ключевую роль в новом альянсе между НАТО и Советом по сотрудничеству стран Персидского Залива (GCC), включающему Саудовскую Аравию, Объединенные Арабские Эмираты, Катар, Оман, Кувейт и Бахрейн. Эти страны видят в Иране с его экспансионистскими амбициями очаг нестабильности, а к Турции они относятся как к практическому лидеру, понимающему сущность арабской весны, решившему встать на сторону народа, отказавшись при этом от своих тесных связей как с Муаммаром Каддафи, так и с Башаром аль-Ассадом. На деле, Россия – и, в меньшей степени, Китай, – своим союзничеством с Дамаском ставят себя в один лагерь с исламской республикой Иран и организацией «Хезболла». А Индия, Бразилия и Южная Африка, на практике, по различным причинам предпочитают быть близкими к этой позиции. Что объединяет эти три страны, известные под аббревиатурой IBSA, так это их честолюбивое стремление стать постоянными членами Совета Безопасности ООН. Может быть, они в связи с этим полагают, что им было бы выгодно «стать во главе» группы «бедных» и возмущенных «колониальной политикой» Запада стран, враждебно настроенных по отношению к США.

Раздражение России вызывает, главным образом, когда с ней не советуются и не принимают в расчет ее мнение как партнера, пользующегося определенным международным авторитетом, будь то в отношении Ливии, Берега Слоновой Кости или Сирии. Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил министрам, с которыми он беседовал в кулуарах сессии Генеральной Ассамблеи ООН, что он оскорблен тем, что европейские страны приняли решение наложить санкции в отношении Сирии, не сочтя нужным держать его в курсе, посовещаться с ним или хотя бы уведомить его или узнать его мнение. Он пожаловался, что страны НАТО несправедливо утверждают, что он пошел на уступке в своей критике и остром противостоянии военным операциям НАТО только после того, как стало ясно ему и премьер-министру Владимиру Путину, что воздушным бомбардировкам удалось свергнуть режим Каддафи. После этого Россия прекратила свои протесты, стала искать контактов с ливийской оппозицией и поспешила признать ее как законного представителя ливийского народа. Так же поступил и Китай.

Лавров хотел перевернуть страницу и начать новую главу, однако ощутил прохладную реакцию со стороны ливийской оппозиции и обнаружил, что европейцы и американцы совершенно не торопятся делить с Россией ливийский «пирог», подразумевающий крупные прибыли, контракты и инвестиции. Именно поэтому он постарался отправить западным странам мессидж, ключевым словом которого является «хватит», и сделал это посредством своей позиции в отношении Сирии, отметив, что события тут развиваются по «ливийскому сценарию», и затем умышленно назвав сирийскую оппозицию «экстремистами» и «террористическими элементами», как заявил российский посол. Это побудило посла США в ООН, Сьюзан Райс (Susan Rice) заявить, что такие российские отговорки являются ни чем иным, как «дешевыми уловками тех, кто скорее готов продавать оружие сирийскому режиму, чем отстаивать интересы сирийского народа». Она также заявила, что сирийский народ и арабские народы «теперь могут видеть, кто в этом совете поддерживает их стремление к свободе и к всестороннему соблюдению прав человека, а кто нет». За подобными речами обязательно должны последовать какие-то меры, поскольку это редкий случай в дипломатической истории обеих стран. В данной ситуации это означает не войну или конфронтацию, но, скорее, необходимость более пристального исследования двусторонних возможностей и имеющихся в наличии коллективных средств.

Возможно, администрация США предпочтет пересмотреть те моменты, в которых Россия, как и Китай, видят пренебрежение и оскорбление в свой адрес, и разговаривать с ними на языке равноправия, партнерства и совещания, разделив с ними влияние и интересы. Это было бы выбором в пользу понимающего отношения к чувствительности России и Китая и, возможно, и Индии. Другой возможный вариант - мобилизация членов нового альянса НАТО и GCC с целью открыто и во всеуслышание заявить о своем решительном недовольстве двойным российско-китайским вето и альянсом неповиновения, т.е. БРИКС. Это может быть дополнено соответствующими стратегиями с целью заставить своих оппонентов понять, что сирийский вопрос не относится к числу сиюминутных проблем, но является одним из основополагающих моментов для будущего этого региона. Это означало бы открытый разговор на языке интересов, от контрактов до инвестиций.

Существует также и третья возможность, которая, возможно, дополнила бы второй вариант, которая заключается в противостоянии стратегии демонстративного неповиновения, возглавляемой Россией, в Совете Безопасности непосредственно, а также воздействуя на соседние с Сирией страны. Соединенные Штаты Америки располагают многочисленными средствами для этого, о чем откровенно говорилось в беседе с ливийскими делегациями высшего ранга под руководством премьер-министра Наджиба Микати в Нью-Йорке и министра Мохаммада Садафи в Вашингтоне. С этой целью могут быть приняты меры в отношении ливийских банков, имеющих отделения, присутствие или тесные деловые связи с Сирией. Действительно, официальные лица США прекрасно знают, как можно придушить сирийскую экономику через ее ливанское легкое, и совершенно уверены, что Россия не собирается осыпать режим в Дамаске финансовой помощью, чтобы спасти и возродить его, а иранская экономика не сможет долго нести эту ношу.

Что до Турции, второго легкого сирийской экономики, она уже приняла решение, невзирая на двойное вето, и вскоре ожидается качественный сдвиг с участием турецко-сирийского канала. Некоторые страны Совета по сотрудничеству стран Персидского Залива закулисно сотрудничают с Турцией и активно формируют новый порядок в регионе, основанный на союзнических отношениях между GCC и НATO. Эти страны GCC тоже имеют определенный набор возможных вариантов поведения, так же как и свои задачи и обязательства. Возможно, они предпочтут помочь России справиться с ее комплексом неполноценности и ощущением отвергнутости, взяв в свои руки инициативу по включению ее как партнера при проведении дискуссий и выполнение работы в рамках нового альянса. Россия разочарована, что она не получила контракты и инвестиции в Персидском Заливе. Что до Китая, он не жалуется, но, скорее, проявляет естественное неоднозначное отношение, которое, как обычно, скрывает за своим загадочным молчанием и воздержанием от голосования. Если страны Персидского Залива решат, что  они хотят помочь и пойти навстречу желанию России и Китая быть партнерами в этом новом региональном альянсе и, следовательно, глобальными партнерами в деле мира и безопасности в мире, первым этапом должно будет стать открытое обращение к ним.

Страны Залива должны взять на себя инициативу открытого выражения своего недовольства двойным вето с участием и России и Китая, с целью дать им открыто и реалистично понять политику стран Персидского залива. А такая политика основана на том, чтобы, прежде всего, положить конец насилию и убийствам, а затем вступить в диалог с целью проведения радикальных реформ. Тогда это будет разговор на языке интересов: с Россией - привлекая ее, с Китаем - предостерегая его о связи между его интересами и позицией, губительной для этого региона.   

На самом деле, изменения затрагивают весь регион в целом, и Россия и Китай, а с ними Индия, Бразилия и Южная Африка, стоят перед лицом четкого выбора: либо присоединиться к новому альянсу, сближающего Европу, Соединенные Штаты Америки, Турцию и страны Персидского Залива, а также волю народов к изменению, и тем самым открыть для себя перспективу извлечь из этого пользу; или делать ставку на выживание режима в Дамаске, угнетающего свой народ, рискуя, что это будет иметь кровавые последствия для Сирии, а стратегические отголоски в этом случае, в конечном счете, окажутся не в национальных интересах стран «кирпичной» (т.е. стран БРИКС) стены демонстративного недоверия.