В 1986 году социолог Мишель Сера (Michel Seurat) погиб на руках у своих похитителей в пригороде ливанской столицы Бейрута, которая была опустошена гражданской войной и уже находилась под контролем сирийских разведслужб.
В неволе ему пришлось провести целый год, на себе испытав все то варварство, о котором он столько говорил в своих работах о Сирии. Перечитывая сейчас его статьи после переиздания книги «Варварское государство» (L'Etat de barbarie), нельзя не отметить их точность и актуальность три десятилетия спустя после первой публикации в журнале Esprit в 1983 году.
В нынешних условиях сирийской революции особый интерес представляют два из поставленных Мишелем Сера вопросов.
Асабийя - движущая сила системы
В своем анализе основанной Хафезом Асадом системы Мишель Сера использует концепцию магрибского историка и социолога XIV века Ибн Хальдуна: «асабийю» (то, что Дюркгейм называл «механической солидарностью»). Эта концепция позволяет ему объяснить роль власти и ассоциаций, которые создал клан Асада путем трансформации алавитского сообщества в политическую (а не только религиозную) конфессию. В основу этого преобразования легла своеобразная риторика, восстановление в коллективной памяти враждебного отношения к городу и его «истории эксплуатации» сельских жителей, а также набор алавитской молодежи в армию и разведслужбы.
Кроме того, эту тенденцию укрепил контроль партии «Баас» и ее превращение в инструмент подчинения государственных институтов и общественных (в первую очередь городских) организаций воле режима. Таким образом, Хафезу Асаду удалось спаять сообщество воедино и установить в стране доминирующую «асабийю», постепенно расширяя социальную базу и экономическое влияние своей власти.
Вопрос роли алавитского сообщества, вооруженных сил и партии «Баас» и по сей день играет ключевую роль для понимания того, что происходит в Сирии под властью сына и наследника Хафеза Башара Асада. Асабийя сегодня сохраняется в качестве солидарности для поддержания верной режиму основы и остается его главным козырем после деградации его авторитета, символического контроля и риторики, а также превращения в обычную репрессивную машину с марта 2011 года.
Кроме того, демография и социально-экономические изменения повлияли на расклад в отношениях города и деревни. Сегодня протестное движение больше не является исключительно городским, как это описывал Мишель Сера в начале 1980-х годов: оно пустило корни и в сельской местности, а противопоставление города и деревни больше не может сдержать его или поставить границы. Эти барьеры не способны остановить новое поколение, которое восстанавливает свое политическое поле как в периферических регионах, так и в затронутых ростом агломераций территориях и даже сирийских городах.
Общество против государства
Мишель Сера использует «марксистско-гегельянское противоречие» как заголовок для одной из своих публикаций о конфронтации «Братьев-мусульман» (а также прочих политических и профсоюзных исламистских и левых организаций) с режимом Асада в период с 1979 по 1982 год. В результате это противостояние привело к бойне в мятежном городе Хама и массовым арестам среди политической оппозиции.
В конечном итоге Хафезу Асаду удалось буквально испепелить сирийский политический лагерь и вытеснить из страны «Братьев-мусульман», опираясь на асабийю внутри Сирии, внешнее (в первую очередь на международной арене) пособничество и молчание, а также идеологическую риторику (заявления о принадлежности к арабскому национализму и борьбе с империализмом и сионизмом).
Как бы то ни было, его успех объясняется и тем, что «Братьям-мусульманам» не удалось расширить свое движение, что Дамаск и его буржуазия решили не следовать за ними, и что в стране установился террор, создав стены из ужаса и молчания между людьми. Сирия стала раздробленным пространством, а ее жители - одиночками, «раздавленными друг о друга людьми», как пишет Ханна Арендт (Hannah Arendt) в своем анализе тирании.
Если это тяжелое поражение сирийского общества свело на нет любую возможность коллективных политических действий в течение десятилетий (за исключением непродолжительной дамасской «весны» в конце 2000 и начале 2001 года), нынешняя сирийская революция ознаменовала собой окончательный отказ от одиночества.
От Дераа до Хомса, от Дейр Эззора до Хамы, от Дамаска до Идлиба, от Алеппо до Саламийи - по всей стране сирийцы своими ежедневными акциями протеста и сопротивлением кровавой машине режима восстанавливают свое политическое поле на обломках страха.
В своей гражданской солидарности они восстанавливают территориальные отношения и вновь берут под контроль географию и пространство, чтобы преодолеть раскол и дробление и укрепить социальные связи.
Так, сирийское общество каждый день понемногу освобождается от тирании. Оно возрождается, познает себя и формирует для себя новую память. И только теряющая опору власть остается тем же, чем была и три десятилетия назад: варварским государством.
Зияд Маджед, специалист по Ближнему Востоку из Американского университета Парижа
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Успех Хафеза Асада объясняется и тем, что «Братьям-мусульманам» не удалось расширить свое движение, что Дамаск и его буржуазия решили не следовать за ними, и что в стране установился террор, создав стены из ужаса и молчания между людьми. Сирия стала раздробленным пространством, а ее жители - одиночками, «раздавленными друг о друга людьми», как пишет Ханна Арендт в своем анализе тирании.
