Инаугурация Владимира Путина 7 мая, разумеется, годится как определенная точка отсчета.
Хотя намного важнее в политическом календаре было 24 сентября прошлого года, и на Западе ссылаются на эту дату, когда фактически было объявлено о возвращении Путина в кресло президента России. Конечно, об условном возвращении, потому что он никуда не уходил. Дмитрий Медведев недавно предположил, что его сторонники, возможно, чувствуют себя разочарованными, поскольку надеялись, что глашатай модернизации России останется, или, вернее говоря, будет оставлен в Кремле. Короткий промежуток Медведева в некотором роде совпал с определенным периодом в политике Латвии. В конце концов, он был первым главой российского государства, к которому после мучительных предварительных работ прибыл с официальным визитом президент Латвии. Может быть, именно одновременное нахождение на высших должностях добросовестного Затлерса и «реформатора» Медведева сделало возможным этот визит, который назвали «новым началом», но который больше воплощал взятый еще в «тучные» годы курс – приспособленный к интересам влиятельных людей и внешне согласованный с общими тенденциями сближения. Рижский замок вместе с экспертами радовался «смене риторики» Москвы. Складывалось впечатление, что политическая наивность достигла кульминации, и вот-вот вернется упомянутая в классике поэзии «латышская синица на Кремлевской башне».
Однако события повернулись немного иначе. Оставшийся вне правительства «Центр согласия» принялся за «план Б», в происхождении которого не приходится сомневаться. И иногда эта политика приобретает, можно сказать, даже явную символическую форму – как голосование Урбановича в Сейме (Янис Урбанович – лидер фракции «Центра согласия» в Сейме – прим. переводчика), когда он находился (не только идеологически, но и физически) в Москве. Риторика официальной России, по сути, никогда не менялась, и более или менее вытекает из убеждения Путина, что развал СССР был величайшей геополитической катастрофой 20-го века. В большей мере именно этот взгляд обозначает границу разных политических пространств и ценностей, которая разделяет Россию и страны Балтии.
Выдающийся американский дипломат и мыслитель Джордж Фрост Кеннан (1904–2005), которого вспоминают главным образом в связи с разработанной им концепцией обуздания сталинского СССР, в далеком 1951 году (в статье «Америка и будущее России») выразил предсказание и надежду, что когда-нибудь после развала советского режима руководство новой демократической России сможет увидеть западный мир «таким, какой он есть», что этот «внешний мир отнюдь не одержим дьявольским намерением» уничтожить Россию. В отношении стран Балтии Кеннан – он работал до войны в Таллине и Риге – писал: «Мы единодушны в том, что странам Балтии никогда не нужно попадать в принудительную экономическую зависимость от русского государства», но им, разумеется, не нужно отказываться от сотрудничества с терпимой «неимпериалистической Россией, которая искренне будет стараться развеять горестные воспоминания о прошлом и формировать свои отношения с народами Балтии на основе бескорыстного уважения их прав». Сложно сказать, актуальны ли эти выводы до сих пор в Вашингтоне, но, по меньшей мере, рижской дипломатии их нужно усвоить. Хотя предсказания о постсоветской России не исполнились и так скоро не исполнятся.
Перевод: Лариса Дереча
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Инаугурация Владимира Путина 7 мая, разумеется, годится как определенная точка отсчета. Хотя намного важнее в политическом календаре было 24 сентября прошлого года, и на Западе ссылаются на эту дату, когда фактически было объявлено о возвращении Путина в кресло президента России.
