Новое конфликтное поле

Беда не в том, что экономисты не умеют предсказывать, а в том, что политики требуют слишком оптимистических прогнозов.

Рудольф Пеннер

2 апреля, сразу после Дня дурака, у нас на календаре значится давно забытый праздник — День единения народов Белоруссии и России. Несколько лет о нем совсем было забыли, хотя все причитающиеся случаю культово-магические ритуалы пусть и в усеченном виде, но исполнялись.

Этот праздник, как и Союзное государство Белоруссии и России, — словно памятник, политический реликт, археологический экспонат другой эпохи.

По проекту отцов-основателей Союзного государства Б. Ельцина и А. Лукашенко, это межгосударственное образование призвано было послужить переходным мостом на пути к полному объединению двух государств. Позже значение и смысл этого института изменились, претерпели существенную трансформацию. С приходом к власти в России В. Путина идея объединения двух государств канула в Лету. Белорусское руководство стало рассматривать этот проект в качестве механизма российской экономической и политической поддержки.

Сегодня мы наблюдаем новый этап, своеобразную реинкарнацию интеграции в виде союза трех государств: Белоруссии, России, Казахстана. Правда, в названиях нового образования запутались уже не только эксперты, но и сами организаторы этого интеграционного строительства: Таможенный союз, Единое экономическое пространство, Евразийский экономический союз. А еще же продолжает существовать ЕврАзЭС.

Тем не менее, этот новый проект очень важен для России. За его реализацию Москва готова щедро платить. Потому на рубеже 2011 — 2012 годов РФ вернулась к полномасштабным дотациям Белоруссии за счет льготных цен на нефть и газ. Для выживания белорусской социальной модели эти субсидии чрезвычайно важны. Минск в очередной раз нашел волшебную трын-траву, которую, как те зайцы в известной песне, собираются косить очень долго. Вот последняя информация на эту тему: Сбербанк РФ (российский государственный банк) готов в 2012 году рефинансировать валютные долги Белоруссии на сумму в $2,5 — 3,0 миллиарда.

Однако не все так безоблачно в отношениях ближайших союзников. Здесь даже не столь важны плохие личные взаимоотношения лидеров двух государств, хотя и это часто является дополнительным фактором для конфликтов между странами. В этом смысле важно обратить внимание, что во время недавнего саммита ЕврАзЭС в Москве избранный новым президентом России В. Путин провел переговоры с главой Казахстана Н. Назарбаевым. А А. Лукашенко был вынужден довольствоваться встречей с мэром Москвы да Наиной Ельциной. Деталь, но достаточно красноречивая.

Но гораздо более важным для двусторонних отношений является тот факт, что развитие интеграционного проекта трех государств создает новое конфликтное поле. Провал последнего саммита ЕврАзЭС, в ходе которого не удалось похоронить с почетом эту странную и никому уже не нужную организацию, стал лишь внешним проявлением проблем, заложенных в основании Евразийского союза. И кстати, на вопрос, кто виноват в неудачном завершении саммита, ответил лишь А. Лукашенко, обвинив казахского лидера. Руководители России и Казахстана молчат.

Хотя официально провозглашено, что с 1 января 2012 года три государства живут в Едином экономическом пространстве, однако это скорее красивая декларация, чем повседневная реальность. Ибо первые же шаги по переходу от таможенного союза к экономическому союзу сразу же породили комплекс противоречий. И правительства трех государств, как любит говорить В. Путин, «замучаются пыль глотать», прежде чем их разрешить.

В качестве примера возьмем лишь один из конфликтных узлов. Экономический союз предполагает свободное движение капиталов, товаров и рабочей силы между государствами. Это положение записано в соглашениях, подписанных президентами и другими официальными лицами. Но как только стороны попытались перейти к практической реализации этого принципа, сразу начались проблемы.

В начале года Россия возмутилась тем, что Белоруссия поставляет в РФ много молочных продуктов по низкой цене, в результате чего российские производители не выдерживают конкуренции. После затяжных переговоров белорусская сторона вынуждена была пойти на уступки. В итоге с начала второго квартала в соответствии с балансами на молоко и молокопродукты приостановлены поставки цельного сухого молока и сухой молочной сыворотки из Белоруссии в Россию. Глава Минсельхоза РФ Елена Скрынник уточнила, что с 1 апреля поставки этих продуктов из Белоруссии будут доведены до минимума. Вот вам и единое экономическое пространство, и свободное движение капиталов, товаров.

Из того же смыслового ряда и авиационный конфликт, который сейчас в самом разгаре. Попытка российской стороны увеличить свои пассажирские авиарейсы в Минск натолкнулись на противодействие Белоруссии. Ибо, по мнению белорусских официальных лиц, это нарушает установленные квоты. В свою очередь, Министерство транспорта РФ считает, что соглашение о воздушном сообщении между Россией и Белоруссией не отвечает соглашению об общеэкономическом пространстве и не соответствует нормам Таможенного союза.

Вообще-то экономический союз предполагает свободную конкуренцию на рыночной основе, без всяких квот. Потребитель, а не правительство должен определять, какой сыр или молоко покупать, какой авиакомпанией летать.

Из этих примеров мы можем констатировать, что Единое экономическое пространство существует в весьма урезанном виде. И судя по всему, это предвестник новых конфликтов. Особенно в связи с предстоящим вступлением России в ВТО.

Еще один нарастающий узел противоречий — это приватизация белорусских предприятий российским капиталом. Дело в том, что одним из условий выделения кредитов Белоруссии Антикризисным фондом ЕврАзЭС (в котором решающее слово — за Россией) — это продажа государственной собственности на сумму $2,5 млрд в год.

Но итоги совещания у президента по приватизации в минувшую пятницу поставило под сомнение выполнение Белоруссией взятых на себя обязательств. А. Лукашенко в очередной раз заявил, что «обвальной приватизации» в угоду каким-то внешним субъектам не будет. И за счет тех предприятий, которые внесены в список для продаж, вряд ли можно наскрести $2,5 миллиарда. Ибо это, как правило, не слишком рентабельные, часто убыточные субъекты хозяйствования, цена на которые в основном завышена.

Известно, что А. Лукашенко всячески противится приватизации, ибо госсобственность — это основа созданной им социальной модели. Но здесь возникает еще одна проблема. На упомянутом совещании президент в качестве удачной сделки упомянул продажу компании «Белтрансгаз» российскому «Газпрому». Но согласно мартовскому социологическому опросу НИСЭПИ, только 15% населения положительно отнеслись к такому решению, а отрицательно — 53,5%.

Иначе говоря, перед политическим руководством страны стоит непростая дилемма. Чтобы получать российские кредиты (а без внешних кредитов белорусская экономика уже существовать не может), надо продавать крупные предприятия. А это противоречит настроениям преобладающего большинства населения.