Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Теракт в Брюсселе, поездки Обамы на Кубу и в Аргентину, испытание баллистических ракет в Северной Корее, новая миграционная политика Европы — редакторы зарубежных новостей на прошлой неделе были перегружены работой. И все же самой важной новостью стало — хотите верьте, хотите нет — предложение внести изменения в налоговую политику России. Сейчас я все объясню.
На прошедшей неделе редакторы зарубежных новостей были перегружены работой: теракт ИГИЛ в Брюсселе, поездки президента Обамы на Кубу и в Аргентину, испытание баллистических ракет в Северной Корее, новая миграционная политика Европы, выступления кандидатов в президенты на заседании Американо-Израильского комитета по общественным связям, а теперь еще и авиаудар, в результате которого погиб второй человек в ИГИЛ.
Но несмотря на все эти значимые события, самой важной новостью в международных делах на этой неделе, возможно, стало — хотите верьте, хотите нет — предложение внести изменения в налоговую политику России.
Сейчас я все объясню.
Как сообщает New York Times, российские власти, которые стараются удержать экономику страны на плаву, рассматривают возможность внести серьезные изменения в налоговую политику, а именно ввести новый высокий налог для российских нефтяных гигантов.
Это тема обсуждается уже некоторое время, но, если налог все же будет введен, это станет мощным ударом для российской экономики, последствия которого будут ощущаться очень долго. Этот удар станет настолько серьезным, что, вполне вероятно, он в значительной мере повлияет на будущее самой России и, таким образом, на будущее того мира, в котором Россия занимает все более активную позицию.
Чтобы понять, почему этот шаг может иметь серьезные последствия и почему Москва все равно рассматривает такую возможность, стоит обратиться к цифрам.
Когда нефть торговалась на уровне 100 долларов за баррель, 74 доллара с каждого проданного барреля отправлялись государству в форме налогов, как пишут аналитики Times. Нефтяные компании тратили еще около 15 долларов на добычу и транспортировку. Таким образом, их выручка составляла 11 долларов с каждого проданного барреля.
Теперь нефть торгуется на уровне 35 долларов за баррель, и налоги составляют всего 17 долларов с каждого проданного барреля. Если вычесть стоимость добычи и транспортировки, то выручка компаний составляет всего 3 доллара.
Российские власти в значительной степени зависят от налогов, собираемых с нефтяной и газовой индустрии, которые финансируют примерно половину национального бюджета страны. Половину! А если учесть, что эти налоги снизились с 74 до 17 долларов с каждого проданного барреля, становится ясно, что это настоящая катастрофа для российской экономики — настолько серьезная, что некоторые аналитики даже указывают на возможность развития политической нестабильности. В данных условиях вполне понятно, почему некоторые представители российского правительства настаивают на увеличении налога на доходы от продаж нефти.
Между тем, доходы нефтяных компаний тоже упали с 11 до 3 долларов с каждого проданного барреля. Нам кажется, что нефтяные компании просто берут свои доходы и тратят их в свое удовольствие — некоторые из них так и делают, однако они также вкладывают значительные средства в поиски и разработку новых месторождений. Сюда же можно включить и разработку новых технологий, на основе которых создаются новые методы добычи нефти. Все это стоит очень дорого и требует инвестиций, которые начинают приносить дивиденды лишь через несколько лет, а порой даже десятилетий.
И в этих условиях возникает новый налог: этим налогом будут облагаться те средства, которые российские нефтяные компании тратят на разработку новых месторождений. В краткосрочной перспективе это позволит увеличить объем налоговых поступлений в казну. Однако введение этого налога в значительной мере усложнит процесс разработки новых месторождений для российских нефтяных компаний. Со временем, когда действующие месторождения истощатся, нефтяным компаниям будет просто нечем их заменить.
Эндрю Крамер (Andrew Kramer) из Times отметил, что «для нефтяной промышленности это равносильно тому, чтобы съесть посевное зерно». Он ссылается на доклад Министерства энергетики России, в котором говорится, что к 2035 году объемы добычи нефти в России сократятся наполовину. Другими словами, даже если цены на нефть снова вырастут, объемы добычи российской нефти снизятся настолько существенно, что ее экономика, вероятно, не сможет восстановиться.
Крамер указывает на то, что мы уже наблюдали подобную ситуацию прежде, а именно в 1980-х годах, когда снижение цен на нефть настолько сильно ударило по советской экономике, что Кремль осознал, что у него нет иного выхода, кроме как извлечь из нефтяной промышленности максимально возможное количество денежных средств:
«Это уже не первый случай, когда нефтяная промышленность вошла в спираль снижающихся объемов добычи и растущих требований со стороны государства. Испытывая острую нехватку средств в период падения цен на нефть на закате Советского Союза, Кремль надавил на нефтяную промышленность. Тогда она лишилась средств на такие расходы, как покупка зарубежного оборудования.
В результате объемы добычи нефти в Советском Союзе снизились с 11 миллионов баррелей в день в 1988 году до примерно 8,8 миллиона баррелей в 1991 году, как пишет в своей книге «Гибель империи: уроки для современной России» бывший премьер-министр Егор Гайдар. Он утверждал, что именно цены на нефть, а не гонка вооружений с США погубили Советский Союз».
Разумеется, современная Россия сильно отличается от Советского Союза 1980-х годов, и я не уверен, что сейчас мы находимся на таком этапе, когда российская политическая система может снова рухнуть под грузом экономических проблем.
Однако возможные последствия — Россия может так сильно обобрать свою собственную промышленность, что текущий экономический спад сохранится на многие годы – настолько серьезны, что их трудно переоценить.
Рано или поздно Кремль столкнется с необходимостью выбрать один из двух вариантов: либо сократить расходы на российскую армию, которая обходится Москве очень дорого, но при этом обеспечивает ее той силой, которая, как она полагает, имеет большое влияние на геополитической арене, либо сократить расходы на уже порядком ослабевшую систему социального обеспечения, что может привести к политической нестабильности.
Российское государство в его нынешнем виде не настолько нестабильно, как Советский Союз конца 1980-х годов, но его положение довольно шатко, а та мера стабильности, которая у него сейчас есть, достается ему очень дорого. Владимир Путин поддерживает свою власть благодаря сочетанию поддержки со стороны элиты и простых людей. Элита поддерживает его отчасти благодаря тому, что он позволяет ей оставаться богатой и влиятельной, а общественность поддерживает его, потому что он предоставляет ей — как ей кажется — стабильность и защиту.
Ему удается держать государство под своим контролем отчасти потому, что он предоставляет огромное количество правительственных средств региональным правительствам на российских территориях Кавказа, к примеру, в Чечне, предотвращая таким образом бунты и попытки отделиться от России, как это было в прошлом.
На все это нужны деньги: элита уже привыкла к роскоши и богатству, а общество привыкло к масштабной (хотя и стремительно сокращающейся) системе социального обеспечения, которая мешает обществу погрузиться в хаос на фоне ослабления экономики. Кроме того, элита и общество считают, что им нужна сильная армия, чтобы защитить территорию России от террористов и от Запада, который, как они полагают, решительно настроен уничтожить Россию. (Эта самая армия и ее действия за границей подпитывают националистические настроения, которые также помогают поддерживать стабильность внутри страны.)
Если решение о введении налога для нефтяников будет принято — а Москва может счесть, что у нее нет иного выбора — и в результате российская экономика насчет слабеть в долгосрочной перспективе, тогда сохранять этот статус кво будет просто невозможно.
В этих условиях можно выделить несколько наихудших сценариев развития событий:
1) Россия, у которой в настоящий момент один из самых больших оборонных бюджетов в мире (в соотношении с ВВП), должна будет его сократить и в конечном итоге лишиться статуса одной из ведущих военных держав мира. В настоящее время по объемам экономики Россия уступает таким странам, как Бразилия и Италия, и со временем она может приблизиться к таким странам, как Канада и Австралия. В результате военная мощь России станет соизмеримой с размерами ее экономики, и, хотя она сохранит свой ядерный потенциал, она утратит статус глобальной военной державы и влияние в Восточной Европе, Средней Азии и (в меньшей степени) на Ближнем Востоке.
2) Вместо того чтобы смириться со своей уменьшенной ролью в мире и в Европе, Россия может делать то, что часто делают слабеющие державы, которые стараются компенсировать свою слабость более провокационным и агрессивным поведением. Это спровоцирует еще большую нестабильность и риск конфликта в Восточной Европе или в других регионах у российских границ, который уже сейчас довольно высок.
3) Российская элита и общественность испытают на себе последствия экономического спада, достаточно серьезные для того, чтобы усугубить политическую нестабильность с неизвестным, но, несомненно, печальным результатом. Современная Россия уже не раз переживала периоды политической нестабильности, возникавшие на фоне экономического спада.
4) Россия перестанет платить своим ставленникам в Чечне и других республиках Кавказа, спровоцировав рост сепаратистских настроений и насилия в этом регионе.
Все это лишь предположения, призванные обрисовать возможные варианты развития событий по наихудшему сценарию. Не стоит относиться к этому как к точному прогнозу будущих событий, которые невозможно предсказать.
Суть в том, что российская политическая система и позиции России в качестве глобальной державы в том виде, в котором они существуют сейчас, уже оказались нестабильными. Они значительной мере зависят от доходов от продажи нефти. Сейчас эта основа постепенно разрушается, и это может продлиться несколько десятилетий.
Вы заметите, что, хотя некоторые из перечисленных сценариев могут стать хорошими новостями для международного сообщества, а некоторые — плохими — несомненно, многие жители Восточной Европы будут счастливы, если Россия утратит свою военную мощь — все они станут плохими новостями для обычных россиян, которые успели многое пережить с момента окончания холодной войны и, судя по всему, столкнутся с новыми трудностями.
То, что произошло в Брюсселе, имеет большое значение, поскольку сейчас под угрозой оказалось существование открытой Европы. Поездки Обамы в Латинскую Америку ускоряют движение в направлении урегулирования некогда неразрешимых разногласий в Западном полушарии. Испытания ракет в Северной Корее доказывают существование угрозы стабильности в Северо-Восточной Азии.
Все эти события имеют огромное значение. Но то, что происходит в России, хотя на первый взгляд это может показаться не таким важным, является переломным моментом в тенденции, которая набирала обороны в течение многих лет — утрата Россией статуса великой державы — и которая за последние три года проявила себя как тенденция, способная повлиять на весь мир. Мы не можем предугадать, какими будут последствия этих перемен в ближайшие несколько десятилетий, но уже сейчас можно сказать, что они будут очень и очень серьезными.
Теперь нефть торгуется на уровне 35 долларов за баррель, и налоги составляют всего 17 долларов с каждого проданного барреля. Если вычесть стоимость добычи и транспортировки, то выручка компаний составляет всего 3 доллара.
Российские власти в значительной степени зависят от налогов, собираемых с нефтяной и газовой индустрии, которые финансируют примерно половину национального бюджета страны. Половину! А если учесть, что эти налоги снизились с 74 до 17 долларов с каждого проданного барреля, становится ясно, что это настоящая катастрофа для российской экономики — настолько серьезная, что некоторые аналитики даже указывают на возможность развития политической нестабильности. В данных условиях вполне понятно, почему некоторые представители российского правительства настаивают на увеличении налога на доходы от продаж нефти.
Между тем, доходы нефтяных компаний тоже упали с 11 до 3 долларов с каждого проданного барреля. Нам кажется, что нефтяные компании просто берут свои доходы и тратят их в свое удовольствие — некоторые из них так и делают, однако они также вкладывают значительные средства в поиски и разработку новых месторождений. Сюда же можно включить и разработку новых технологий, на основе которых создаются новые методы добычи нефти. Все это стоит очень дорого и требует инвестиций, которые начинают приносить дивиденды лишь через несколько лет, а порой даже десятилетий.
И в этих условиях возникает новый налог: этим налогом будут облагаться те средства, которые российские нефтяные компании тратят на разработку новых месторождений. В краткосрочной перспективе это позволит увеличить объем налоговых поступлений в казну. Однако введение этого налога в значительной мере усложнит процесс разработки новых месторождений для российских нефтяных компаний. Со временем, когда действующие месторождения истощатся, нефтяным компаниям будет просто нечем их заменить.
Эндрю Крамер (Andrew Kramer) из Times отметил, что «для нефтяной промышленности это равносильно тому, чтобы съесть посевное зерно». Он ссылается на доклад Министерства энергетики России, в котором говорится, что к 2035 году объемы добычи нефти в России сократятся наполовину. Другими словами, даже если цены на нефть снова вырастут, объемы добычи российской нефти снизятся настолько существенно, что ее экономика, вероятно, не сможет восстановиться.
Крамер указывает на то, что мы уже наблюдали подобную ситуацию прежде, а именно в 1980-х годах, когда снижение цен на нефть настолько сильно ударило по советской экономике, что Кремль осознал, что у него нет иного выхода, кроме как извлечь из нефтяной промышленности максимально возможное количество денежных средств:
«Это уже не первый случай, когда нефтяная промышленность вошла в спираль снижающихся объемов добычи и растущих требований со стороны государства. Испытывая острую нехватку средств в период падения цен на нефть на закате Советского Союза, Кремль надавил на нефтяную промышленность. Тогда она лишилась средств на такие расходы, как покупка зарубежного оборудования.
В результате объемы добычи нефти в Советском Союзе снизились с 11 миллионов баррелей в день в 1988 году до примерно 8,8 миллиона баррелей в 1991 году, как пишет в своей книге «Гибель империи: уроки для современной России» бывший премьер-министр Егор Гайдар. Он утверждал, что именно цены на нефть, а не гонка вооружений с США погубили Советский Союз».
Разумеется, современная Россия сильно отличается от Советского Союза 1980-х годов, и я не уверен, что сейчас мы находимся на таком этапе, когда российская политическая система может снова рухнуть под грузом экономических проблем.
Однако возможные последствия — Россия может так сильно обобрать свою собственную промышленность, что текущий экономический спад сохранится на многие годы – настолько серьезны, что их трудно переоценить.
Рано или поздно Кремль столкнется с необходимостью выбрать один из двух вариантов: либо сократить расходы на российскую армию, которая обходится Москве очень дорого, но при этом обеспечивает ее той силой, которая, как она полагает, имеет большое влияние на геополитической арене, либо сократить расходы на уже порядком ослабевшую систему социального обеспечения, что может привести к политической нестабильности.
Российское государство в его нынешнем виде не настолько нестабильно, как Советский Союз конца 1980-х годов, но его положение довольно шатко, а та мера стабильности, которая у него сейчас есть, достается ему очень дорого. Владимир Путин поддерживает свою власть благодаря сочетанию поддержки со стороны элиты и простых людей. Элита поддерживает его отчасти благодаря тому, что он позволяет ей оставаться богатой и влиятельной, а общественность поддерживает его, потому что он предоставляет ей — как ей кажется — стабильность и защиту.
Ему удается держать государство под своим контролем отчасти потому, что он предоставляет огромное количество правительственных средств региональным правительствам на российских территориях Кавказа, к примеру, в Чечне, предотвращая таким образом бунты и попытки отделиться от России, как это было в прошлом.
На все это нужны деньги: элита уже привыкла к роскоши и богатству, а общество привыкло к масштабной (хотя и стремительно сокращающейся) системе социального обеспечения, которая мешает обществу погрузиться в хаос на фоне ослабления экономики. Кроме того, элита и общество считают, что им нужна сильная армия, чтобы защитить территорию России от террористов и от Запада, который, как они полагают, решительно настроен уничтожить Россию. (Эта самая армия и ее действия за границей подпитывают националистические настроения, которые также помогают поддерживать стабильность внутри страны.)
Если решение о введении налога для нефтяников будет принято — а Москва может счесть, что у нее нет иного выбора — и в результате российская экономика насчет слабеть в долгосрочной перспективе, тогда сохранять этот статус кво будет просто невозможно.
В этих условиях можно выделить несколько наихудших сценариев развития событий:
1) Россия, у которой в настоящий момент один из самых больших оборонных бюджетов в мире (в соотношении с ВВП), должна будет его сократить и в конечном итоге лишиться статуса одной из ведущих военных держав мира. В настоящее время по объемам экономики Россия уступает таким странам, как Бразилия и Италия, и со временем она может приблизиться к таким странам, как Канада и Австралия. В результате военная мощь России станет соизмеримой с размерами ее экономики, и, хотя она сохранит свой ядерный потенциал, она утратит статус глобальной военной державы и влияние в Восточной Европе, Средней Азии и (в меньшей степени) на Ближнем Востоке.
2) Вместо того чтобы смириться со своей уменьшенной ролью в мире и в Европе, Россия может делать то, что часто делают слабеющие державы, которые стараются компенсировать свою слабость более провокационным и агрессивным поведением. Это спровоцирует еще большую нестабильность и риск конфликта в Восточной Европе или в других регионах у российских границ, который уже сейчас довольно высок.
3) Российская элита и общественность испытают на себе последствия экономического спада, достаточно серьезные для того, чтобы усугубить политическую нестабильность с неизвестным, но, несомненно, печальным результатом. Современная Россия уже не раз переживала периоды политической нестабильности, возникавшие на фоне экономического спада.
4) Россия перестанет платить своим ставленникам в Чечне и других республиках Кавказа, спровоцировав рост сепаратистских настроений и насилия в этом регионе.
Все это лишь предположения, призванные обрисовать возможные варианты развития событий по наихудшему сценарию. Не стоит относиться к этому как к точному прогнозу будущих событий, которые невозможно предсказать.
Суть в том, что российская политическая система и позиции России в качестве глобальной державы в том виде, в котором они существуют сейчас, уже оказались нестабильными. Они значительной мере зависят от доходов от продажи нефти. Сейчас эта основа постепенно разрушается, и это может продлиться несколько десятилетий.
Вы заметите, что, хотя некоторые из перечисленных сценариев могут стать хорошими новостями для международного сообщества, а некоторые — плохими — несомненно, многие жители Восточной Европы будут счастливы, если Россия утратит свою военную мощь — все они станут плохими новостями для обычных россиян, которые успели многое пережить с момента окончания холодной войны и, судя по всему, столкнутся с новыми трудностями.
То, что произошло в Брюсселе, имеет большое значение, поскольку сейчас под угрозой оказалось существование открытой Европы. Поездки Обамы в Латинскую Америку ускоряют движение в направлении урегулирования некогда неразрешимых разногласий в Западном полушарии. Испытания ракет в Северной Корее доказывают существование угрозы стабильности в Северо-Восточной Азии.
Все эти события имеют огромное значение. Но то, что происходит в России, хотя на первый взгляд это может показаться не таким важным, является переломным моментом в тенденции, которая набирала обороны в течение многих лет — утрата Россией статуса великой державы — и которая за последние три года проявила себя как тенденция, способная повлиять на весь мир. Мы не можем предугадать, какими будут последствия этих перемен в ближайшие несколько десятилетий, но уже сейчас можно сказать, что они будут очень и очень серьезными.
