Население вынуждено во многом себе отказывать, чего уже давно не было. Но протесты — довольно слабые.
Очень медленно выбирается российская экономика из рецессии. По данным национальной статистической службы ВВП в первом квартале сократился по сравнению с тем же периодом прошлого года еще на 1,2%. В 2015 году экономические показатели снизились на 3,7%. И большинству россиян не удается справиться с большим ущербом: номинальные зарплаты росли в 2015 году так медленно, как последний раз в кризис 1998 года. Реальные зарплаты таяли из-за сильного подорожания почти на 10%. И частное потребление упало на десятую часть — вдвое сильнее, чем во время финансового кризиса.
Реальные зарплаты и в 2016 году будут немного урезаны, сообщает министерство экономики. Упавшая платежеспособность ставит под вопрос ту модель экономики, на которой строится популярность президента Владимира Путина. С перераспределением доходов от нефти Путин с начала своего первого срока на посту Президента в 2000 году вызвал настоящий потребительский взрыв.
Но россияне вчера жили за счет завтрашнего дня: с 2003 по 2013 годы реальные зарплаты почти всегда росли значительнее, чем производительность труда. В то время, как последняя росла в год максимально на 8%, рабочие реально получали на 17% больше. Эти времена прошли. Если пересчитать номинальные зарплаты в доллары, то работа в России из-за падения рубля временами была дешевле, чем в Китае.
Множатся сообщения о протестах из-за невыплаты заработной платы — и у переживающего кризис производителя «Лады» Автоваза, и в металлургической или машиностроительной промышленности на Урале. Официальный подсчет протестов рабочих в России — неполный, но одно исследование социологов, в том числе из исследовательского центра CISR в Санкт-Петербурге, показывает отчетливую тенденцию к росту. По той или иной системе подсчета в прошлом году было зарегистрировано 409 или 156 производственных конфликтов. Даже официальная статистика показывает наивысший показатель забастовок с 2008 года, хотя и на низком уровне. И все же протесты рабочих в России — это не массовый феномен, что можно отнести за счет страха потери работы. В многочисленных моно-городах — промышленных центрах с одним крупным работодателем — это может быть действительно так. К этому надо добавить высокие правовые барьеры для забастовок, слабые профсоюзы и недостаточную межрегиональную координацию внутри занятых в одной отрасли. Протесты имеют чаще спонтанный, ограниченный и локальный характер.
Однако, для некоторых рабочих урезание зарплаты является своего рода бартером — в обмен он сохраняет свою работу. Российские фирмы традиционно охотнее урезают зарплаты, чем увольняют людей. Безработица в прошлом году составила в среднем 5,6%, это немного больше, чем в 2014 году, и значительно меньше, чем 8,4% во время финансового кризиса. Отказ от увольнений может иметь общие основания, например, сохранение опытных сотрудников на предприятии. Или другие причины: крупные работодатели и фирмы, контролируемые государством, находятся под особым наблюдением политических инстанций. Чтобы не нарушать общественное благополучие и не нажить себе политических неприятностей, многие предприятия долгое время отказывались от переструктурирования и связанных с этим увольнений. Часто они тем самым отказывались также инвестировать в эффективность и современные методы производства. В прошлые годы бума эти недостатки замороженных структур почти не мешали. Во время кризиса приходится расплачиваться, и хуже всего приходится самым слабым. Из-за потери работы или из-за низкой заработной платы в апреле Всемирный банк критиковал Россию, потому что рецессия сводит на нет весь достигнутый прежде прогресс в борьбе с бедностью. Всемирный банк ожидает в своем базовом отчете увеличение квоты бедности в текущем году с 13,4% до 14,2% или до 20,3 миллиона жителей. То есть больше людей будут жить в бедности, чем во время финансового кризиса. В 2012 году этот показатель бедности достиг своего низшего значения.
