Саркози идет на войну

В 2003 году Франция под руководством президента Жака Ширака возглавила тех, кто был против американского запланированного вторжения в Ирак, которым тогда правил Саддам Хуссейн. Яркая речь министра иностранных дел Франции Доминика де Вильпена в Организации Объединенных Наций стала выражением «духа противодействия» тому, что действительно оказалось опасным приключением. В 2011 году, при президенте Николя Саркози, Франция снова отстаивает свою точку зрения по вопросу войны и мира, только сейчас французы вместе с англичанами возглавляют борьбу по защите народа Ливии от его эксцентричного, жестокого лидера ‑ полковника Муаммара аль-Каддафи.

Почему Франция так страстно желает такой известности? В глазах французов международный статус Франции остается ключевым ингредиентом при формировании своей собственной национальной идентичности. То, как нас воспринимают другие, влияет на то, как мы воспринимаем себя, и ничто для нас не может быть более неприятным, чем когда нас воспринимают с безразличием или, что еще хуже, не замечают вовсе.

Неожиданно, с появлением ливийского вопроса, мы можем сказать себе, что мы догнали Германию, чье малодушие поражает; мы показываем путь Соединённым Штатам; а французские и британские флаги развернуты на улицах «освобожденной» Ливии, вместе с собственным новым флагом этой страны. И так же неожиданно французы, согласно первым опросам, снова гордятся тем, что они французы.

На вид естественная склонность Франции вмешиваться подкрепляется в этом случае тремя ключевыми факторами: Саркози, Каддафи и ситуацией, когда арабская революция может распространиться шире.

Фактор Саркози является основным. Французский президент любит кризис с его сопутствующим выбросом адреналина. Для него это то, для чего и нужна власть: принятие трудных решений в неблагоприятных обстоятельствах.

Конечно, соображения относительно внутренней ситуации тоже присутствуют в мыслях Саркози. В 2007 году, когда он сыграл ключевую роль в освобождении болгарских медсестер, арестованных Каддафи, лидер Ливии был вознаграждён чем-то, что выглядело как приз признания его законности: официальным визитом в Париж. Он больше не был изгоем, а стал эксцентричным партнером.

Напротив, сегодня все выглядит, как будто вмешательство может заново реабилитировать Саркози в глазах французских граждан, чьи голоса ему понадобятся на президентских выборах в следующем году. Активный и смелый игрок, Саркози принимает на себя высокий, но легитимный риск, благодаря которому он сможет снова получить моральные (и политические) основания для участия в выборах.

По ту сторону от Саркози – Каддафи, идеальный злодей. Карикатура на деспота, он олицетворяет тип ненавистного противника, поражения которому желают все демократы. Его поведение было омерзительным на протяжении десятилетий – и не только в отношении людей. Террористические атаки по западным мишеням, которые были совершены по его приказу, включают не только панамериканскую трагедию в Локерби, Шотландия, но и взрыв самолета французской компании УТА над Африкой. И важно не только то, что Каддафи на самом деле плохой, но и то, что Ливия сравнительно мала, а его вооруженные силы оказались сравнительно слабыми (что еще предстоит доказать на земле).

Помимо этих личностных факторов, существует региональный контекст. Важно помешать Каддафи заново построить стену страха, которая пала в Тунисе и Египте, чтобы за «арабской весной» вновь не последовала новая зима неудовлетворенности. То, что сейчас делается в небе над Ливией – санкционировано международным законом и, в отличие от Ирака в 2003 году, при неуверенной политической поддержке Арабской лиги – очень важно для того, чтобы арабские революционеры имели положительное представление о Западе.

Запад не пытается, как он пытался во времена крестовых походов или империалистических завоеваний конца девятнадцатого и начала двадцатого века, навязать свою религию или ценности арабам. Вместо этого, запад защищает общие ценности, такие как свобода, уважение человеческой жизни и руководство закона. У нас есть обязанность защищать жизни и ценности арабов, так как арабы сами об этом попросили.
Франция имеет общую историю и географию со странами на южном средиземноморском побережье. Она больше чем какая-либо страна Запада обязана вмешаться и стоимость невмешательства для нее будет выше.

Действительно, во Франции большая часть населения – это иммигранты из Магриба, для которых «арабская весна» жизненно важна и является источником восхищения и гордости. И сегодня, когда Франция берет на себя руководство международными усилиями по защите ливийского народа от своего лидера, они могут чувствовать гордость одновременно от того, что они являются французами, и от того, что у них арабские корни. Это положительное отождествление является лучшей защитой против искушения фундаменталистским исламом.

Конечно, идеальный сценарий подразумевает, что интервенция «пройдет хорошо» и что она не будет провоцировать беспорядки и хаос в Ливии или на более широкой территории. Франция вместе с Великобританией и с более отдаленной поддержкой США несомненно рискуют многим, так как легче начать войну, чем ее закончить. Но риск того стоит. Последствия невмешательства, последствия того, что Каддафи разрешат сокрушить свой народ, и, таким образом, просигнализируют мировым деспотам, что компания внутреннего террора вполне приемлема, будут намного ужаснее.

Саркози выбрал правильный путь. Фактически он выбрал единственный путь вперед.

Доминик Муази – автор книги «Геополитика эмоции»