Недавний визит Дэвида Кэмерона в Россию стал предметом для ряда насмешливо циничных оценок в российской и британской прессе. Но, как говорит бывший британский посол, этому поверхностному подходу не хватает главного: цель визита лежала в чем-то еще, и обе стороны много добились за один день.

Нечасто бывает, когда и британская, и российская пресса обе одинаково заблуждаются. Обычно британская пресса придает чрезмерное значение всему темному в России, а российская пресса преувеличивает все хорошее. Так, например, война 2008 года в Грузии подавалась британской прессой как жестокий акт империалистской экспансии, а в российской как законная защита от внешнего нападения. Глядя из Лондона, мучения ВР являются следствием темных махинаций российского государства; глядя из Москвы, они – нормальная суета, следствие деловых расхождений между сильными конкурентами.

Поэтому единодушие комментариев с двух концов Европы относительно визита Дэвида Кэмерона в Москву на прошлой неделе было поразительным. И в Лондоне, и в Москве вопрос об убийстве Александра Литвиненко в 2006 году был главным и центральным. Обе стороны широко осветили бессрочное требование Великобритании экстрадировать подозреваемого в этом убийстве Андрея Лугового, а также твердый отказ России выполнить это требование.

Британская пресса публикует фотографии не особо пестревшей улыбками встречи Кэмерона с Путиным, в то время как российская пресса печатает фотографии смотрящих мимо друг друга Медведева и Кэмерона на первых полосах. Все заголовки связаны с «попытками сблизить расхождения» или чем-то подобным, и лишь ощутимо дальше вниз по странице можно найти ссылки на подписанный меморандум и деловые договоренности.

Таким образом, картина, которая рисуется и в Москве, и в Лондоне, глубоко, хотя и понятно, обманчива и вводит в заблуждение. Да, вопрос о Литвиненко остается серьезным и нерешенным, и, по крайней мере, в ближайшем будущем, нерешаемым. Великобритания не может легко отказаться от своего стремления добиться справедливости в этом деле после очень скверного убийства. А у России, возможно, есть очень серьезные причины не ставить Лугового в положение, когда он может поддаться искушению сказать правду. Но обе стороны знали это задолго до того, как визит состоялся. Они знали, что им придется твердо поговорить друг с другом по этому вопросу, а после сообщить средствам массовой информации о том, что эта беседа состоялась, и получить ожидаемое истерическое освещение вопроса, которое они получили. Зачем же тогда вообще пытаться?

Ответ в том, что реальная важность визита лежала где-то в другой плоскости. Дело Литвиненко фактически охлаждало российско-британские политические отношения в течение пяти лет. И это начало оборачиваться неприемлемыми потерями для обеих сторон. Глядя из Лондона, растущее число крупных британских компаний, либо уже работающих на быстро растущем российском рынке, либо стремящихся к этому, нуждалось в поддержке своей деятельности на высоком уровне. А в мире, который сейчас, кажется, скачет от кризиса к кризису – Афганистан, Иран, Египет, Ливия, Сирия – было важно установить режим лучшего взаимопонимания между двумя постоянными членами Совета Безопасности ООН, чем тот, который был возможен в отсутствие контактов на высшем уровне.

Россия, между тем, очень хорошо понимает последствия глобального краха ее немодернизированной и чрезмерно зависимой от углеводородов экономики. Она также очень хорошо сознает свое уменьшающееся международное влияние, по мере того, как старые союзники (Украина, Казахстан) все чаще смотрят на другие силы, бывшие дружественные Москве режимы (в Ираке, Ливии, возможно вскоре и Сирии) свергаются, а возрождающийся Китай создает проблемы на ее восточных границах. Она тем более отчаянно нуждается в технологиях, капитале и опыте, которые может предложить только Запад (и в некоторых случаях только Великобритания), и в лучшем взаимопонимании с ключевой западной державой, по мере того, как мир меняется.

У Дэвида Кэмерона была получасовая встреча с ведущими российскими правозащитниками в Музее Сахарова, на которой он услышал о нарушениях в области прав человека и недостатке политической конкуренции в России.

В этом отношении визит можно назвать значительным успехом. Каждой стороне пришлось продемонстрировать, что она серьезно воспринимает другую. В случае с Великобританией это было продемонстрировано британским премьер-министром, который приехал с сильной делегацией – министром иностранных дел, министром торговли, секретарем по национальной безопасности, главой британского ведомства по торговле и инвестициям (UKTI) и так далее, и так далее - к которым присоединились и 24 авторитетных британских бизнесмена. Старые дни, когда Тони Блэр приезжал с тремя неизвестными чиновниками, ушли в прошлое. С российской стороны, встреча премьер-министра с Путиным (по-прежнему самой влиятельной фигурой в России) уже сама по себе была демонстрацией значительного интереса, а участие целой плеяды высокопоставленных русских, некоторых из которых вызвали из далеких мест ради этого события, еще больше подчеркивает то, насколько заинтересована российская сторона в оживлении отношений. Суть визита, как это всегда бывает с визитами подобного рода, была тщательным образом заранее подготовлена, но в итоге оказалась очень удовлетворительной как залог более активных и продуктивных российско-британских обменов в будущем; достойное количество торговых договоренностей (в частности, расширение видимого британского участия в российской экономике за пределы традиционных сфер нефти и газа, например, в высокотехнологичном секторе, где русские особенно нуждаются в западной поддержке), тщательное освещение политической почвы и набор меморандумов по будущим контактам и проектам. Все вместе это может быть названо хорошим результатом одного дня работы для обеих стран.

Все это вместе, тем не менее, заставляет закоренелых демократов (к числу которых я отношу и себя) задаваться вопросом и о другой половине повестки дня. Хорошо, дело Литвиненко может быть неустранимым, но как насчет контроля органов безопасности, гибких судей, услужливых телеканалов и радиостанций, и управляемых выборов, которые определенно присущи сегодняшней России? Что делает Дэвид Кэмерон, пожимая руки тем, кто повернул ключ на двери камеры Михаила Ходорковского, и не смог сделать того же в отношении убийц Анны Политковской и Сергея Магнитского?

Ответы, которые дал на эти вопросы этот визит, могут быть не столь драматичны и конфронтационны, как некоторым бы хотелось, но я думаю, они правильны. Дэвид Кэмерон сделал достаточно и публично, и, я полагаю, частным образом, чтобы ясно дать понять, на чьей мы стороне. Не могло быть более ясного свидетельства тому, чем встреча в Центре Сахарова с рядом российских активистов в области защиты прав человека. Но он очень хорошо знает, что западная критика, сколь бы резко она не выражалась, не изменит нынешнего состояния дел в России. Страна слишком велика, слишком горда и слишком запуталась в своем собственном политическом и социальном развитии, чтобы серьезно воспринимать советы извне. Чтобы увидеть еще более экстремальный пример подобного феномена, взгляните на Китай. Но есть посылы, которые помогут сдвинуть Россию в правильном направлении, и которые также найдут отклик у российских властей. Россия хочет получить западные технологии и западные инвестиции. Кэмерон очень четко дал понять в своей речи в МГУ (и несомненно в своих частных встречах), что если Россия хочет получить все это хорошее в тех количествах, которые ей нужны, она должна создать более прозрачную и юридически предсказуемую деловую среду, чем та, которая есть сейчас. Невыражаемым словами следствием, конечно, является то, что правовая система, которая имеет отношение к бизнесу, рано или поздно станет иметь отношение и к вопросам прав человека. Медведев и многие другие в российской системе уже это знают, но усилению их позиции будет способствовать и наличие крупного потенциального вкладчика в процесс российского экономического развития, который подчеркнет эту необходимость.

И еще один последний отчаянный комментарий. Россия сегодня парализована вопросом о том, кто станет президентом в будущем году. Большинство ожидают, что Путин заберет этот пост у Медведева. Наблюдая за визитом Дэвида Кэмерона, я не столь уверен. Именно Медведев сделал всю работу в том, что касается улыбок, развлечения и сближения. Путин, отнюдь не любитель создавать благоприятное впечатление по природе своей, смог ограничить свое участие одной «похожей на деловую» встречей, которая, несомненно, удовлетворила его любопытство относительно того, с какого рода политиком России приходится иметь дело в случае с Дэвидом Кэмероном. Я подозреваю, что Путин очень комфортно себя ощущает в таком виде работы. Принимая это во внимание, какой бы титул у него не был, он фактически останется во главе России, так зачем же ему брать на себя еще и весь тот дополнительный вздор и болтовню, которая сопровождает работу президента?