Мне кажется немного неуместным писать о пане президенте Гавеле, когда о его особе высказываются более близкие ему люди. Но на мою жизнь он, наверное, повлиял больше, чем на жизнь большинства чешских граждан. Просто когда-то мои неуверенные шаги он сопровождал на расстоянии, и когда пару раз было совсем тяжко, он вмешался. Он даже и не знал, что вмешивается. И это уже, наверное, высшая форма защиты.
Прежде всего, он меня выделил. Тогда с коллегой Яромиром Штетиной (Jaromír Štětinа) мы были в Африке, думаю, где-то в Судане. Мы ездили лечить тело и душу в столицу Кении Найроби, где Штетина снял квартиру прямо над местным (дешевым и шумным) борделем. Якобы это была самая дешевая квартира в безопасной части города. Ну ладно. Важно другое. В той квартире был телефон, и как-то раз он зазвонил. Нам позвонили из канцелярии президента от имени пана Гавела: не хотим ли мы принять государственные знаки отличия. И чтобы по пути из Найроби в Москву я заехала в Пражский Град. Я купила самые приличные шлепки в Кении, и по пути в Россию пан президент похвалил меня и проинструктировал, что в октябре я должна приехать, чтобы он приколол медаль мне на грудь. И лучше не в шлепках.
Еще по теме: Великий и непонятный Вацлав Гавел
Медаль за заслуги перед Чешской Республикой третьей степени – моя самая ценная награда. Медаль, переданная из рук Вацлава Гавела открыла передо мной многие двери. И у нас, и за границей. Хотя некоторые страны по отношению к моей медали и тому, что она означала, сохраняли иммунитет. Вскоре после того, как пан президент Гавел собственноручно прикрепил эту медаль к моему самому парадному платью, меня депортировали из России. И снова мне позвонили из Града. «Я думал, что я для вас могу сделать», - сказал мне тогда пан президент и налил рюмку. «Я напишу письмо Путину», - произнес он через минуту. И написал.
Вопреки всем дипломатическим правилам и протоколам, к бешенству министерства иностранных дел и чешского посольства в Москве, он просто по-человечески спросил своего надменного коллегу в России, почему он выслал из своей страны журналистку, у которой есть государственный знак отличия, врученный президентом. Коллега, как и следовало ожидать, не ответил, только кто-то из посольства позвонил в канцелярию президента и сказал, что российская сторона хотела бы, чтобы Прохазкова больше не была проблемой, мешающей отношениям двух стран.
Еще по теме: Слова Вацлава Гавела, которые помнят все
Путин Гавела не выносил в гораздо большей степени, чем Гавел мог себе представить. В то воскресенье с утра, он, скорее всего, думал, что сказать, чтобы это не выглядело как оскорбление или пренебрежение и в то же время выражало его негативное отношение к людям типа Гавела. Они абсолютные противоположности: один с удовольствием иногда пил алкоголь и долго курил, второй пропагандирует здоровый образ жизни и выставляет на показ свои мускулы. Один говорил уклончиво с паузами, использовал сложные сравнения, неологизмы и приятные смешные метафоры. У второго речь полна надменного самодовольства и вульгаризмов, паузы он считает проявлением слабости и неуверенности и поэтому говорит резко, почти по-военному жестикулирует, а в особенно напряженные моменты мышцы на его лице напрягают и застывают так, что он становится похож на собственную восковую маску. А Гавел, наоборот, иногда порой был похож на собственную карикатуру, над которой он с удовольствием и от души смеялся. Понятно, что выразить сочувствие – проблема для Путина, и до той минуты, когда я дописала этот текст, он так не смог выдавить из себя сочувствие.
Когда российский президент не ответил чешскому президенту, я уехала в Афганистан. С паном Гавелом мы встретились снова через несколько лет. В январе 2005 года он попросил меня, неожиданно для меня, поехать в качестве его сопровождения на инаугурацию президента Украины Виктора Ющенко. Ющенко тоже отвоевал свое место в истории и в революции, и я думаю, он был симпатичен Гавелу. Я была воодушевлена. Я еще никогда не сопровождала никакого президента и не знала, что это значит. Я взяла с собой пару евро и пыталась достойно одеться. Все было прекрасно. Я познакомилась с рядом мировых политиков и успешно следила за тем, чтобы у нашего пана президента не была неподобающим образом надвинута штанина или не было чего-то подобного. Он забыл дома очки. Сказал он мне об этом в самолете. Я побежала купить ему их в один из киевских отелей рядом с дворцом. Они стояли столько, что потом я уже не могла расплатиться картой и за пирожок. Он поблагодарил меня, о цене не спросил, и потом постоянно во время программы эти очки были у него на носу. Он не выглядел, как бесстрашный борец за свободу, и я собственно даже не знаю, так ли представляли его чеченские боевики, которые, в отличие от Гавела, стреляли по русским солдатам и поднимали на воздух их танки. Но они очень им восхищались. Когда в самом начале войны в Чечне в 1994 году Гавел, первый мировой лидер, осудил российские бомбардировки Грозного, я эту войну выиграла. Все чеченские двери потом сразу открывались передо мной, а американские коллеги стали очень завидовать мне, что у меня есть Гавел. Благодаря ему они перестали путать Прагу с Веной и больше не спрашивали меня, есть ли у нас теплое море.
Читайте еще: Слова соболезнования по случаю ухода Вацлава Гавела
И в Афганистане получилось вооружиться именем Гавел, если надо были идти к повстанцам. Известный полевой командир Ахмад Шах Масуд, которого незадолго до смерти мы с Штетиной поймали, спросил нас о двух чехах, имена которых он запомнил и в этом афганском беспорядке, - об Александре Дубчеке и Вацлаве Гавеле. И неграмотные полевые командиры в горах Кавказа или Азии знали, что у нас есть хорошее оружие, ботинки и какой-то пан президент Гавел, который, как его однажды мне охарактеризовал известный чеченский командир Асланбек Абдулгаджиев, знает, что такое свобода. Для людей, которые за свободу или то, что они считали свободой, были готовы отдать свои жизни, это было очень важно, что где-то далеко жил человек, который выиграл этот бой. Это были вдохновение и стимул. Ни один раз Гавел помогал мне именно в окопах. Солдаты и партизаны относились ко мне лучше, не похитили меня и не застрелили в том числе и потому, что я из страны, которая под руководством своего «полевого командира» свою независимость уже отвоевала.
Снова прошло несколько лет. И мы встретились в последний раз. Я брала интервью у пана президента. Мой афганский воспитанник, который учится в Чехии, попросил меня взять его с собой. Они говорили о Гавеле в школе. Я взяла его с собой, аккуратно одетого, с надеждой, что мне не будет за него стыдно. Стыдно за него мне не было. Он попросил пана президента с ним сфотографироваться. Дома эту фотографию он поставил рядом со своим главным кумиром – борцом за свободу Афганистана Ахмадом Шахом Масудом. Вчера к этой галерее с горечью в душе я добавила свою медаль За заслуги.
