Какую игру ведет Германия?

Интервью с бывшим заместителем министра иностранных дел, депутатом партии «Право и Справедливость» (PiS) Витольдом Вашчиковским.

- Какой интерес преследует Германия, поддерживая польско-российский договор о малом приграничном движении между Калининградской областью и польскими Варминско-Мазурским и Поморским воеводствами?

- Это хороший своевременный вопрос: какой политический интерес или, шире, какой вообще интерес преследует Германия, работая на сближение Польши с Калининградской областью. Во-первых, они хотят как можно теснее связать Россию с Евросоюзом. Чем сильнее российская экономика будет связана с ЕС, тем большее влияния на эту экономику будет иметь Германия. Такая философия была заметна в ходе переговоров о строительстве газопровода «Северный поток». Чем больше России в Европе, тем больше можно будет на нее повлиять. Тогда мы представляли, что создание прямого газопровода в Германию приведет к тому, что Россия будет диктовать свои условия в поставках газа в Европу. Ведь такова российская политика, в которой на первом месте находятся политические, а не экономические аспекты. А Германия исходила из того, что если включить Россию в газовое пространство Западной Европы, условия будет диктовать именно оно.

- Однако в случае с Калининградом сложно не заметить исторических аналогий и проблем, которые они создают.

- Конечно, у Калининградского анклава есть своя специфика – это фрагмент Восточной Пруссии, который мы утратили несколько сотен лет назад. Потом на основании итогов конференции, завершившей последнюю войну, Сталин потребовал себе небольшой кусок немецкой территории в качестве символической компенсации за победу над Гитлером. В результате там возникла большая военная база. Сейчас в принципе вся Калининградская область – это одна большая проблема.

- Как вышло, что границы области были в конце концов открыты? Много лет это дело не двигалось с мертвой точки.

- Германия и ЕС вначале не хотели менять европейское право, по которому область малого приграничного движения может уходить только на 30 км вглубь территории, и таким образом действие закона распространялось лишь на постоянно проживающее там население. У России также были опасения из-за непредсказуемости общественных последствий, к которым могло привести открытие границы. Однако глава польского МИД Сикорский (Radosław Sikorski) приводил аргумент, что настолько узкая зона не позволит воспользоваться малым приграничным движением Калининграду – центральному ядру анклава, и называл такой вариант нелогичным. В итоге Германия согласилась на коррективы.

- Почему произошел такой поворот?

- Почему Германия изменила свою позицию, мы не знаем. Каковы были их мотивы? Неизвестно, связано ли это с упомянутой стратегией Германии в отношении России? А, может, у немцев есть свой исторический план освоения анклава - систематически увеличивать его открытость, а в итоге привести к изменению политического статуса этого региона? Это вопросы ответа на которые сейчас нет, нет и каких-то свидетельств того, что реализуется именно такой план.

- Интересы Литвы были совершенно обойдены. В какой ситуации оказалось это государство?

- Литва оказалась под двойным давлением. Если Польша откроет границу на таком длинном участке, то Литва будет должна сделать то же самое. Тут возвращается вопрос российского транзита через литовскую территорию. Литва хотела бы его контролировать. Это такая же проблема, как была в 30-е годы в Польше. Российско-немецкий вопрос накладывается на польско-российские отношения. Польше не следовало ратифицировать договор о малом приграничном движении, т.к. это серьезное международное соглашение между двумя странами. Россия получила его вопреки отсутствию благоприятных польско-российских экономических или энергетических отношений. Ведь за газ мы платим очень много. Недостает, конечно, и окончательного выяснения смоленского и катынского вопросов. Если цены на нефть и газ удержатся на прежнем высоком уровне, Россия обещает начать масштабное вооружение и модернизацию своей армии. По крайней мере так заявлял Путин. А наша армия может поместить на одном Национальном стадионе. Может, я преувеличил, но остальные точно влезут на стадион варшавской «Легии», и это все. 


- На территории анклава должна появиться атомная электростанция, они будут предлагать энергию Польше еще до того, как мы построим собственную. Что это означает?


- Не только атомную электростанцию. Есть опасения, что там появятся и угольные. Если климатический пакет ЕС вступит в силу, и нам придется закрыть наши электростанции и ограничить производство, можно опасаться того, что у границы, с российской или белорусской стороны, будут созданы электростанции, которые начнут предлагать нам более дешевую электроэнергию. Все это грозит очередными проблемами.


- Открытым остается вопрос о том, что будет с остающимися там россиянами.


- Это серьезная дилемма. Военное значение Калининграда несмотря ни на что уменьшилось, с экономической точки зрения там тоже проблемы – никакого «европейского Гонконга» там пока создать не удалось. А людей нужно обеспечить работой, энергией, продуктами. Добавляет проблем (например, транспортных) отрезанность региона от остальной территории российского государства. И здесь вновь на ум приходят аналогии с экстерриториальным коридором, создания которого перед войной требовала Германия от Польши. Сейчас такая проблема встала перед Литвой. Кроме того появляются предложения, чтобы российские немцы, которые еще остаются на территории России, переезжали и селились именно на территории Калининградской области. 

- Действительно ли будут открыты морские граничные переходы? Как выглядит возможность судоходства по Калининградскому заливу?

- Ясно и окончательно оно не урегулировано. Россияне в принципе разрешили судоходство, но требуют специальные разрешения и документы, и это несколько расходится с тем, что мы себе представляли.