Современные писатели предпочитают не относить себя к тому или иному течению. Получается, что они попросту исчезли?

Вспомните о том, чему вас учили в школе. XVI век - это гуманизм Рабле и «Плеяда» Жоашена дю Белле. XVII век - это классицизм Мольера как ответ на барокко. XVIII век - Просвещение Вольтера и Монтескье. XIX век - романтизм Гюго и Нерваля, реализм Бальзака и Флобера, натурализм Золя и символизм Верлена и Рембо. XX век - сюрреализм Бретона и новый роман Роб-Грийе и Саррот. Тем не менее, далее у нас не выходит продолжить этот ряд, добавив к нему литературное течение, которое бы характеризовало последние 30 лет.

Хотя, конечно, утверждать нечто подобное еще слишком рано, учитывая отступление, которое нужно сделать в области истории литературы. Так, если исследователи и литературные критики активно занимаются этой классификацией по течениям, современные авторы не стремятся связать себя с каким-либо литературным движением. Сегодня уже не встретить ничего подобного предисловию к «Кромвелю» Виктора Гюго или «Защите и прославлению французского языка» Жоашена дю Белле.

«После распространения научной критики в форме исторических исследований писатели начали страшиться понятия «школа», интуитивно ощущая, что подобная связь отразится на их самобытности, сведет все к банальным и распространенным идеям, одной эпохе», - считает Люк Фрес (Luc Fraisse) из Института французской литературы Страсбургского университета.

Учитывая, что общество и писатели всегда поддерживают оригинальность и творческий подход, «вопросы плагиата вызывают бесконечные споры, тогда как всего два или три века назад понятие личного стиля было совершенно иным», - считает главный редактор сайта Actualitté Виктор де Сепоси (Victor de Sepausy). «Сегодня на нового Рабле, Мольера или Лафонтена набросились бы со всех сторон!» - продолжает он.

Читайте также: Русский литературный Лондон

То есть, писатель выступает за индивидуализм и принцип «каждый сам за себя»? Описание самого себя в свете литературных уловок и приемов - это характерная черта всей современной литературы. Такой подход, о котором впервые заговорил писатель Серж Дубровский (Serge Doubrovsky) называется самосочинение или автофикшн. Это граничащее с автобиографией повествование, в котором автор-рассказчик описывает личные события в преломлении через призму вымысла. Тем не менее, набравший популярность после рассказов Кристин Анго (Christine Angot) и Анни Эрно (Annie Ernaux) автофикшн скорее представляет собой литературный жанр, нежели особое течение.

Каноны иной эпохи

Классификация направлений - это еще одна проблема литературной современности, которая «до сих пор оценивается по литературным канонам XIX века», - говорит Камий Блумфилд (Camille Bloomfield) из Университета Париж-8. «Основанный на направлениях подход стал необходимостью в истории литературы, почти столь же распространенным явлением, что и жанровая классификация», - продолжает она. Зачастую подобная классификация осуществляется в ущерб экспериментальной литературе.

Существование литературного направления лежит не только на плечах самих писателей: его продолжение обеспечивают другие деятели, которые оценивают его обоснованность. О какой литературе мы сейчас говорим? Есть три возможных варианта, считает Доминик Виар (Dominique Viart), профессор современной французской литературы из исследовательского центра литературного анализа и истории языка при Университете Лилль-3. Он различает три литературных «режима»: «согласную литературу», в которой читатель может легко предвидеть грядущий литературный опыт (вы начинаете книгу и заранее знаете, что будете улыбаться/смеяться/плакать/недоумевать), «согласованную литературу» (нечто вроде соглашения между автором и читателем) и «озадачивающую литературу», призванную вызывать удивление.

К первым двум категориям можно отнести тех, чьи книги с завидным постоянствам становятся бестселлерами во Франции, например, Марка Леви (Marc Levy), Анну Гавальда (Anna Gavalda) или Гийома Мюсо (Guillaume Musso). В интервью la Libre Belgique в мае 2008 года Мюсо, который активно открещивается от принадлежности к какому-либо течению, назвал этот «лагерь» «рассказчиками историй, а не писателями». И пока что ему везет. Ни один эксперт не рискует так или иначе классифицировать его литературный стиль или отнести его к какому-либо направлению.

Также по теме: Русская литература - свободолюбивое постсоветское поколение

Тем не менее, популярная литература и литературные направления не являются антиномическими понятиями, напоминает литературный обозреватель l’Express Дельфин Пера (Delphine Peras). Так, например, существует «школа Брив», группа из восьми писателей начала 1980-х годов, таких как Клод Мишле (Claude Michelet) и Кристиан Синьоль (Christian Signol), которые были приверженцами так называемого местного романа и публиковались в одном издательстве Robert Laffont. Бренд «школа Брив» (от названия книжной ярмарки в Брив-ла-Гайард) был даже зарегистрирован в 1993 году Бернаром Фиксо (Bernard Fixot), когда того назначили руководителем издательства Robert Laffont.

Конец теоретической литературы

Как и литературное произведение, литературное направление отвечает требованиям формы и содержания. Эстетическим требованиям, которые играют все меньшую и меньшую роль в современной литературе. «До конца 1970-х годов мы наблюдали зацикленную на самой себе литературу, которая была в значительной мере теоретической и формалистской», - считает Доминик Виар.

В начале 1980-х годов появилась литература, которая «не выпускает манифесты, а по попросту не знает, о чем она должна писать», и в обстановке растущей социальной напряженности «вновь поворачивается лицом к миру и становится переходной литературой». Помимо эстетической однородности движение характеризуется принципами и ценностями, которые разделяют все его члены.

Пытаясь выделить литературное направление, мы связываем произведение с определенным временным промежутком, состоянием общества и политическим контекстом. Литература перекликается с социологией. Наследники Бальзака и Золя прекрасно это понимают.

С начала ХХ века форма стала определяющим критерием для оценки литературного направления. Кроме того, это понятие формы касается в первую очередь романа, наиболее широкого и гибкого жанра на сегодняшний день («вездесущий и всеядный» - так называет его Жан-Пьер Сескос (Jean-Pierre Cescosse), писатель и сотрудник Национального центра книги), в ущерб поэзии и театру, которым некогда принадлежала ключевая роль в авангарде литературных течений. «В XIX веке, чтобы называться литератором, нужно было писать поэзию», - подчеркивает Робер Мартен (Robert Martin) из Дома писателей.

Читайте также: Российская литература - мрачная сторона действительности

Работу вокруг литературной формы ведут в частности члены Мастерской потенциальной литературы (OuLiPo), которые в то же время не признают себя школой или направлением. На вопрос журналиста, является ли OuLiPo школой, Франсуа Карадек (François Caradec) ответил: «Если на то пошло, это скорее ясли».

OuLiPo, собрания которой проходят каждый четверг в Национальной библиотеке Франции, стоит на пересечении математики и литературы и «принимает церемониальную форму направления», но все равно в большей степени напоминает мастерскую экспериментальной литературы и в этой связи воспринимается скорее как рабочая группа, нежели литературное течение, отмечает Камий Блумфилд.

Когда автор «Зази в метро» Раймон Кено (Raymond Queneau) и Франсуа Ле Лионне (François Le Lionnais) основали OuLiPo в 1960 году, они стремились к тому, чтобы формальные ограничения стали источником литературного творчества. OuLiPo в значительной степени напоминает неопознанный литературный объект. Подобный отказ от следования догмам можно объяснить разрывом Раймона Кено с сюрреализмом Андре Бретона (André Breton), который показался тому излишне строгим (в результате появился пламенный памфлет «Труп»).

Тем не менее, определенная форма авторитаризма прослеживается и в отборе членов OuLiPo: войти в нее можно только по совместному решению всех его членов, тогда как, скончавшихся литераторов вычеркивают из ее рядов. Другими словами, OuLiPo была задумана так, чтобы пережить своих членов, в отличие от других литературных течений, которые по большей части исчезают вместе с основателями.

А лидеры кто?

«Мы говорим школа, подразумеваем лидер», - отмечает Люк Фрес. «Движение требует хотя бы минимальной координации и предполагает коллективную работу, тогда как современные писатели больше предпочитают работать самостоятельно и в одиночку», - продолжает Доминик Виар. Кроме того, новое литературное течение нередко возникает как ответ на засилье другого. Так, например, классицизм стал реакцией на пафос барокко в XVI и XVII веках, а поэты «Парнаса», такие как Теофиль Готье (Théophile Gauthier) выступали за «искусство ради искусства» в условиях гипертрофированного лиризма романтиков XIX века. По мнению Жана-Пьера Сескоса, «современные писатели заимствуют определенные моменты в авангарде прошлых эпох», например, сюрреализме и философии Эмиля Чорана (Emil Cioran).

Также по теме: Bowker обнародовал результаты исследования мировых рынков электронных книг

Новый роман Алена Роб-Грийе (Alain Robbe-Grillet) и Натали Саррот (Nathalie Sarraute), который критики называли лишь работой над формой, появился как некий искусственный ярлык, противопоставление упивающимся своей непохожестью авторам. А впоследствии и как литературное течение, о котором пишет Нелли Вульф (Nelly Wolf) из Университета Лилль-III.

«Информационная способность создать событие (для популярной прессы), символическая способность дать название культурному объекту (для интеллектуальных журналов), экономическая способность добиться продаж литературной продукции (для издателя), способность занять четкую и определенную позицию в сфере литературного творчества (для авторов) - все это главные моменты, которые легли в основу работы по идентификации нового романа», - пишет она в своем посвященном новому роману эссе «Литература без истории».

Когда Ален Роб-Грийе заложил основы течения в своем эссе «За новый роман», к этому движению относилась лишь крайне ограниченная группа писателей. Позднее эстафету приняло сформировавшееся вокруг издательства Minuit новое поколение авторов, таких как Танги Вьель (Tanguy Viel) и Кристиан Гайи (Christian Gailly).

Подобная классификация может представлять определенный интерес для издательств: она позволяет отследить связи между писателями. Читатели интересуются другими представителями одного литературного направления, что было чем-то вроде источника рекомендаций в прошлую эпоху, до появления Amazon и социальный сетей. Сегодня пришла пора рекламных издательских аннотаций, «современной версии предисловия», которая напоминает благословление более молодого и менее известного автора его более знаменитым собратом, объясняет Дельфин Пера. Это явление, разумеется, не имеет ничего общего с литературным движением, но в то же время представляет собой новую форму связи между писателями.