Когда я в 2005-2011 годах работал корреспондентом в Китае, меня поражало, насколько мало мы, иностранные журналисты (включая и меня самого), на самом деле знали о том, что происходит в верхах Коммунистической партии.
Министры и главы ведомств время от времени общаются с иностранной прессой, высшее руководство - почти никогда. Из девяти членов Постоянного комитета Политбюро, правящего Китаем, лишь премьер Вэнь Цзябао (Wen Jiabao) с некоторой регулярностью отвечает на вопросы на пресс-конференциях (он проводит по одной в год). Он также фактически единственная фигура, дающая интервью иностранным СМИ. При этом, когда Financial Times беседовала с ним в Лондоне в 2009 году, в комнате присутствовали еще 15 министров и высших чиновников, сидевших в несколько рядов перед Вэнем. Трудно сказать, пытались они его поддерживать или были там для контроля.
Политика в Китае еще недавно была черным ящиком. Она была отгорожена от остальной страны и существовала в собственном пространстве. Для прочих ее место занимали ритуалы и церемонии - такие как сногсшибательные парады на День образования КНР, проходящие каждое десятилетие, и запланированный на будущую осень съезд КПК, который пройдет в Доме народных собраний. Именно на нем должен состояться дебют в новом качестве членов нового Постоянного комитета. Заранее о том, кто это будет, не известно. Китайский народ и иностранные журналисты - а также, соответственно, остальной мир - узнают, кто станет новыми лидерами Китая, и как они будут распределяться по рангу (это будет видно исходя из порядка, в котором они будут проходить на трибуну), только тогда - но не раньше.
Предполагалось, что все будет именно так, однако в последние три месяца этот тщательно подготовленный сценарий, видимо, пошел насмарку. Шумное падение бывшего партийного секретаря Чунцина Бо Силая (Bo Xilai), которому некогда прочили место в новом магическом кругу, привело к тому, что китайская политика попала на первые страницы газет всего мира. Удивительно в деле Бо не то, что его отправили в отставку, - его бесстыдная самореклама и безжалостная тактика всегда делали его очевидным кандидатом на подковерное устранение. Удивляет хлынувший поток информации о Бо и его семье. Такое впечатление, что современный Китай с его Великим файрволом и армией цензоров вдруг перескочил в эпоху непрерывного новостного цикла, с ее эксклюзивами от информированных источников и бесстыдным раздуванием слухов.
Специально для тех, мимо кого прошла эта история - вдруг такие есть - коротко перескажем ее еще раз. Все покатилось под откос в феврале, когда шеф чунцинской полиции Ван Лицзюнь (Wang Lijun), один из ближайших подручных Бо, неожиданно объявился в американском консульстве в Чэнду, в 300 милях от Чунцина, в поисках укрытия. По одним данным он попросил убежища, по другим, ему просто надо было переждать, пока из Пекина не прибудут представители центральной власти, у людей, которые не выдадут его полиции Бо. Как бы то ни было, он начал говорить, и это уничтожило его бывшего покровителя.
С тех пор на иностранных читателей льется поток информации от корреспондентов в Китае. На реалии китайской власти за несколько недель было пролито больше света, чем за все последние годы. Сначала стало известно о причастности семьи Бо к подозрительной смерти Нейла Хейвуда (Neil Heywood), британского бизнесмена имевшего слабость к льняным костюмам, который помог сыну Бо Гуагуа получить место в Харроу, одной из самых престижных британских школ. Пекин подтвердил, что жена Бо Гу Кайлай (Gu Kailai) сейчас находится под следствием по делу об убийстве Хейвуда. Затем всплыли рассказы предпринимателей о том, как приспешники Бо увозили их в Чунцин, где в некоторых случаях подвергали пыткам. Согласно одной из статей, Бо даже каким-то образом ухитрился прослушивать телефоны других высших лидеров.
В первые же недели после того, как Бо, пользовавшийся репутацией борца с коррупцией и получавший официальное жалование приблизительно в 1500 долларов в месяц, был снят с должности, иностранные журналисты сообщили, что состояние его многочисленного семейства составляет, по оценке Bloomberg, 136 миллионов долларов. Его родственники работали директорами государственных компаний, приобретали акции сомнительными путями и заключали с государством выгодные контракты - например, на поставку огнетушителей в госучреждения. Западные СМИ сейчас изобилуют рассказами о пытках, убийстве и коррупции. Это больше похоже на список обвинений, предъявляемых гангстеру, а не политику.
Однако по мере того, как будут разворачиваться более широкие политические последствия скандала, освещать его может стать сложнее. Политические сюжеты в Китае напоминают зыбучие пески. Репортеры, освещающие деятельность Белого дома, может быть, не так уж часто общаются с президентом, но они могут говорить с людьми, которые находятся в одной комнате с ним, когда он принимает решения. В Китае иностранные корреспонденты вынуждены полагаться на более далекие от власти источники - на советников, китайских журналистов, иностранцев, недавно встречавшихся с китайскими лидерами, и чиновников менее высокого уровня. У любых источников всегда имеются собственные цели, но чем тоньше их связь с властью, тем труднее понять, в чем заключается их уклон - или оценить, насколько они заслуживают доверия. Даже когда речь шла непосредственно о падении Бо, статьи о его выходках с прослушиванием телефонов и причастности к смерти Хейвуда были в большой степени основаны на сведениях из анонимных источников. И уж тем более затруднительно пытаться разобраться в политических махинациях группы из нескольких десятков членов Постоянного комитета, закулисных манипуляторов и генералов НОАК, если большая часть информации исходит из третьих рук.
К тому же, пропагандистские ведомства, сперва поставленные в тупик неопределенностью вокруг участи Бо, сейчас, по-видимому, всеми силами пытаются формировать дискурс - пусть временами и несколько неуклюже. Хана Бич (Hannah Beech) из Time пишет, что за один день три разных источника заявили ей одно и то же, сравнив Бо с Адольфом Гитлером. Еще два сказали, что его поведение напоминает Билла Клинтона времен истории с Моникой Левински. Даже для наемных пропагандистов скачок от Гитлера к Левински выглядит странновато.
Между тем, для пекинского пресс-корпуса, который, наконец, получил заинтересованную аудиторию, сейчас существует большое искушение превратить историю Бо в своеобразную пьесу-моралите о борьбе между «ястребами», удушавшими политические реформы со времен протестов на площади Тяньаньмэнь, и либеральными реформаторами - если они в китайском руководстве, действительно, есть. Если Бо, ставший чем-то вроде героя для китайских левых, в этой пьесе - злодей, попирающий законность, тогда Вэнь автоматически претендует на роль героя. Незадолго до отставки Бо он предупредил об опасности «новой культурной революции», а позднее заговорил о необходимости «раздавить» корыстные интересы в партии.
Однако это только одна из сторон истории. Работающие в Китае журналисты, которые пытаются разобраться в намеках и слухах о политической реформе, обычно попадают в определенную ловушку, связанную с доступом к источникам. Проблема в том, что китайские либералы и правозащитники склонны считать, что иностранные журналисты сочувствуют их взглядам, и поэтому чаще выходят на контакт с ними. Представители спеццслужб, чиновники, отвечающие за пропаганду, «ястребы» из генералитета, и прочие консервативные тяжеловесы, напротив, их игнорируют. Например, я буду очень удивлен, если хоть один иностранный корреспондент встречался с Чжоу Юнканом (Zhou Yongkang) с тех пор, как он пять лет назад стал шефом китайских служб безопасности. Мы время от времени пытались организовать интервью с ним, но наши просьбы встречали исключительно нервными смешками. При этом он зачастую играет роль «серого кардинала» и вдобавок лично ответственен за преследования диссидентов и адвокатов. Он же находился в Пхеньяне от лица Китая в тот день 2010 года, когда Ким Чен Ир представлял своего сына в качестве наследника. Китайские чиновники иногда вставляют его имя (и ничего больше) в разговоре и поднимают брови, как если бы это полностью объясняло, как будет развиваться ситуация, и не требовало дальнейших комментариев.
Так что же в действительности происходит в Китае, и как следует относиться к новостям о политической нестабильности в Пекине?
В Китае явно назрела новая волна давно откладывавшихся политических и экономических реформ, включающая в себя повышение открытости финансовой системы и независимости судебной системы, а также расширение демократических экспериментов. Вполне возможно, что скандал вокруг Бо, который был героем радикальных китайских левых, может подготовить для нее почву.
Однако, вероятно, что левые нанесут ответный удар. Драматические события, окружающие побег слепого активиста Чэнь Гуанчэна (Chen Guangcheng), теоретически могут оказаться его началом. Американские дипломаты, которые помогли Чэню попасть в посольство в Пекине после того, как он бежал из-под домашнего ареста, возможно, дали тем самым повод службам безопасности жаловаться на иностранное вмешательство во внутренние дела страны. Многие друзья Чэня пострадали от нового закручивания гаек, а десятки иностранных журналистов, которые посетили больницу, где активист приходит в себя, оказались под угрозой лишения виз. Внутри Коммунистической партии сейчас бушуют споры, но мы получаем информацию только о взглядах одной из фракций. Скандал с Бо дал нам редкую возможность узнать больше о жизни китайских лидеров, но не помог нам понять, что на самом деле думает партия о стоящих перед ней больших политических вопросах.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Когда я в 2005-2011 годах работал корреспондентом в Китае, меня поражало, насколько мало мы, иностранные журналисты (включая и меня самого), на самом деле знали о том, что происходит в верхах Коммунистической партии. Министры и главы ведомств время от времени общаются с иностранной прессой, высшее руководство - почти никогда.
