Авторы комментариев по поводу взрывов в московском метро говорят в основном о причастности к ним чеченских "черных вдов", связывая эти теракты с сепаратистским движением в Чечне. Тем не менее, существует и иное объяснение, которое не исключает фактор сепаратизма, но при этом вкладывает его в более масштабные аналитические рамки, подобно русской матрешке. Не исключено, что исламский терроризм в России является побочным продуктом войны спецслужб за Среднюю Азию – этакой современной версии "Большой игры".
"Большая игра" – это термин, которым обозначали соперничество между Россией и Британией в Средней Азии в 19-м веке. В этой игре с обеих сторон участвовали бесстрашные разведчики, картографы и этнографы, которые смело отправлялись в дикую азиатскую глушь, чтобы нанести на карты ее детали, а также заручиться лояльностью местных кланов и племен. В центре их тайных миссий всегда был Афганистан, который выполнял функцию буферного государства между Россией и британской Индией.
Сегодня, когда натовские войска во главе с США готовятся к уходу из Афганистана, возникают все условия для продолжения новой "Большой игры", которая идет там с конца 80-х годов между Россией и Пакистаном. Последний взял на себя роль, которую прежде играла Британская империя, выступив в качестве противовеса российскому влиянию в Азии. Военно-политическая элита этой страны считает, что должна плыть по волнам геополитики точно так же, как это делали ее предшественники – действуя через своих местных ставленников и доверенных лиц. Она намерена воспользоваться географическим положением Пакистана к собственной экономической выгоде, поскольку в самом Пакистане отсутствует мощная ресурсная база полезных ископаемых.
Такая политика является отражением общего направления большой пакистанской стратегии, принятой в 50-е годы. Она направлена на превращение выгодной географической близости Пакистана к Средней Азии в звонкую монету. Сначала Пакистан разрешил западным разведслужбам развернуть на своей территории силы и средства технической разведки, нацеленные на Советский Союз, а взамен получил финансовую помощь на развитие. После советского вторжения в Афганистан в 1979 году Пакистан превратился в прифронтовое государство в рамках операции "Москит". Это была тайная операция США и Саудовской Аравии, в рамках которой в 80-е годы афганским моджахедам поставлялось оружие и боеприпасы.
Помогая афганскому сопротивлению, Пакистан начал считать находившуюся под властью Советов Среднюю Азию тем регионом, где он может расширить свое влияние. Вообразив себя в роли панисламского государства, Исламабад начал содействовать распространению политизированного ислама среди мусульманского населения южных советских республик. Вначале поддержка исламского сопротивления в этих республиках сводилась к пропаганде, которую распространяла межведомственная разведка Пакистана. Однако после распада Советского Союза эта поддержка усилилась, в Среднюю Азию пошла финансовая помощь, состоялись первые контакты между исламистами из Пакистана и местными сепаратистскими группировками.
В середине 90-х российские власти обвиняли пакистанских исламистов в том, что они укрывают у себя лидеров чеченских сепаратистов и обучают их тактике партизанской войны. Наряду с этим, межведомственная разведка и группа транспортных подрядчиков из пакистанского города Кветта начали финансировать организацию афганских боевиков, называвших себя "Талибан". Талибы в 1994-1996 годах захватили значительную часть афганской территории, затем пришли к власти в Кабуле и казнили пророссийского президента. Те силы в Афганистане, которые оставались под влиянием Москвы, отступили в самые северные районы страны.
Это скопление этнических меньшинств Афганистана, получившее название Северный альянс, контролировало небольшую полоску земли, отрезавшую Афганистан от остальной Средней Азии. Альянс пользовался поддержкой России, Индии и Ирана. Тем временем, 90 процентов афганской территории попало под контроль талибов, в рядах которых преобладали пуштуны. Не случайно они принадлежали к той же этнической группе, что и большинство офицеров из межведомственной разведки Пакистана.
Самые худшие годы российско-чеченского конфликта совпали по времени с периодом господства талибов в Афганистане. Я ни в коем случае не утверждаю, что здесь есть какая-то взаимосвязь. Я просто хочу подчеркнуть, что религиозный воинствующий экстремизм охватил Среднюю Азию и Кавказ одновременно.
Группа высокопоставленных руководителей из межведомственной пакистанской разведки хотела связать два этих региона воедино, чтобы создать "исламский пояс безопасности", пряжкой для которого стали бы среднеазиатские "станы". В 1988 году советские войска только начинали выходить из Афганистана, а афганское бюро пакистанской разведки уже начало призывать к вторжению в российскую сферу влияния. Его сотрудники надеялись, что исламизм заполнит идеологический вакуум, оставшийся после отступления коммунизма. Отчасти из-за подавления религии в советском государстве такая политика привела к тому, что в Таджикистане и Узбекистане у Пакистана появились приверженцы. Повстанческие движения, возникшие в этих государствах после 1991 года, пользовались мощной поддержкой со стороны пакистанских исламистских группировок, таких как "Таблиги Джамаат" и "Джамаат-э-Ислами". (Об этом повествует целый ряд писателей, таких как бывший офицер пакистанской разведки и автор книги "Afghanistan the Bear Trap" (Афганистан, медвежий капкан) Мохаммад Юсаф (Mohammad Yousaf), и индийский журналист М. Дж. Акбар (MJ Akbar), написавший "The Shade of Swords" (В тени мечей).)
Официальным мотивом для стремления Исламабада к созданию идеологического плацдарма в Средней Азии была и остается концепция "стратегической глубины". Если изложить ее вкратце, то Пакистан не в состоянии противостоять военным ударам со стороны Индии (без применения ядерного оружия), и поэтому ему нужны дружественные соседи на западе (на севере? – прим. перев.). У этой концепции в момент ее формирования в конце 80-х годов были свои достоинства, но она давно уже утратила свою актуальность.
С появлением в 1998 году ядерной составляющей в индо-пакистанском конфликте страхи Исламабада по поводу военного поражения рассеялись. Неоднократно возникавшие кризисы между двумя сторонами так и не переросли в войну – именно благодаря этому ядерному фактору. Поэтому истинная причина интереса Пакистана к Средней Азии носит не военный характер (цель – выжить), а экономический.
Спонсоры талибов в Кветте вначале надеялись, что боевики расчистят им дорогу, открыв торговые маршруты между пакистанскими портами и рынками Средней Азии. Однако из-за вмешательства Северного альянса данный план был расстроен. Дальнейшие попытки Пакистана ослабить связи стран Средней Азии и Москвы путем заключения торговых соглашений оказались безуспешными из-за подозрений в том, что пакистанские исламисты поддерживают группы мятежников, а межведомственная разведка сознательно попустительствует этому.
В этой связи, предстоящий вывод войск НАТО из Афганистана создает возможности для усиления исламистов в Средней Азии и на Кавказе. С одной стороны, причины недавних взрывов в Москве носят локальный характер (месть за уничтожение высокопоставленных чеченских террористов российскими военными). С другой стороны, они имеют отношение и к изменениям в стратегической ситуации вокруг Афганистана. Россия дала согласие помочь НАТО в снабжении войск, воюющих в Афганистане. Поэтому талибы и их спонсоры снова забеспокоились, считая, что Москва ставит им палки в колеса.
Северный маршрут снабжения усилит взаимосвязь между Афганистаном и российской сферой влияния в Средней Азии. Он также значительно снизит зависимость НАТО от тыловых конвоев, идущих через Пакистан. Данный фактор обойдется Исламабаду в несколько сотен миллионов долларов, выплачиваемых за транзит. Этим можно также объяснить внезапное сокращение количества нападений талибов на конвои.
Учитывая то, что боевики из чеченских сепаратистских группировок воюют в рядах талибов, вполне возможно, что между ними существует стратегическое единство взглядов, заключающееся в том, что российскому влиянию в регионе нужно противостоять. Если это так, то по мере активизации войны в Афганистане будет увеличиваться и число терактов на территории России.
Доктор наук Прем Махадеван – старший научный сотрудник цюрихского Центра проблем безопасности (Centre for Security Studies). У него диплом бакалавра и магистра, а также докторская научная степень Королевского колледжа Лондона.
Взгляды и мнения, изложенные в статье, принадлежат только автору, и не являются отражением позиции International Relations and Security Network (ISN).
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Авторы комментариев по поводу взрывов в московском метро говорят в основном о причастности к ним чеченских "черных вдов", связывая эти теракты с сепаратистским движением в Чечне. Тем не менее, существует и иное объяснение, которое не исключает фактор сепаратизма, но при этом вкладывает его в более масштабные аналитические рамки, подобно русской матрешке. Не исключено, что исламский терроризм в России является побочным продуктом войны спецслужб за Среднюю Азию – этакой современной версии "Большой игры".
