Хип-хоп музыкант намерен баллотироваться в президенты Гаити

В хип-хопе, в отличие от большинства жанров поп-музыки, есть нечто от церковной кафедры, с которой современный городской проповедник в мешковатых штанах и кепке козырьком назад призывает на чьи-то головы огонь и серу. Поэтому неудивительно, что гаитянско-американская суперзвезда Вайклиф Джин (Wyclef Jean) - сын проповедника Церкви Назарянина, или, что он, как дитя гаитянской диаспоры, считает себя неким Моисеем наших дней, который должен вернуться и вывести свои народ из рабства. Окончательно убедило певца в том, что он к этому призван, событие библейского масштаба - землетрясение на Гаити, которое 12 января опустошило беднейшую страну западного полушария и унесло жизни более 200 000 людей. Джин много дней помогал доставлять в морги изуродованные тела гаитян. «В итоге я почувствовал себя так, как будто прошел путь от корзины в тростниках до неопалимой купины, - рассказал он мне на этой неделе. – Я понял, что я должен сделать следующий шаг».

Этим шагом станет участие в назначенных на 28 ноября выборах президента Гаити. Джин заявил TIME о том, что он собирается выставить свою кандидатуру всего за несколько дней до 7 августа – крайнего срока. В частности обсуждался несколько перегруженный связанным с историей Моисея символизмом план, согласно которому он должен был объявить о своем участии в выборах 5 августа, прибыв в Порт-о-Пренс из Нью-Йорка – города, в котором певец, покинувший с семьей Гаити в возрасте 9 лет, вырос. «Если бы не землетрясение, я, вероятно, подождал бы еще 10 лет, прежде чем так поступить, - поясняет Джин. - Однако случившееся убедило меня, что Гаити не может ждать десятилетиями, пока мы приведем его в 21-й век». Джин не видит противоречия между своей деятельностью музыканта и карьерой политика. «Если я не могу уделить пять лет тому, чтобы послужить своей стране на посту президента, - утверждает он, - то все, о чем я пел – равные права и так далее – ничего не значит».

Существует искушение проигнорировать это как экстравагантный перформанс, пиар-акцию человека, который всего несколько лет назад записал песню «Президент» с рефреном: «Если бы я был президентом». Однако шансы Джина, как и его мотивы, выглядят вполне убедительно. У гаитян - как и у международного сообщества доноров во главе с США, финансирующего медленный переход Гаити в 21-й век - есть серьезные основания принимать данного конкретного политика из хип-хопа всерьез. В наши дни звездный статус в массовой культуре не мешает занимать высокие посты. (Скажем, Калифорнией управляет герой боевиков – по крайней мере, так было, когда я в последний раз это проверял.) А на Гаити, половине 9-миллионного населения которого меньше 25 лет, это может оказаться важным преимуществом, из тех, что ценятся на вес золотых рэпперских цепей. В стране, которую землетрясение превратило в серые руины, Джин пользуется намного большей популярностью у молодого поколения, чем хронически коррумпированные и некомпетентные мейнстримные политики. А привлечь молодежь на выборы он, скорее всего, сможет.

Что еще важнее, Джин может доказать, что его слава способна не только повысить явку или собрать миллионы долларов для жертв землетрясения, как сделал в этом году его фонд Yéle Haiti («Призыв Гаити к свободе»). Его президентская кампания, победит он или проиграет, может стать давно необходимым мостом между Гаити и гаитянской диаспорой – легионом эмигрантов и их потомков, многие из которых добились успеха в самых разных областях. Только в США их насчитывается около 800 000 человек. Распорядители международной помощи убеждены, что Гаити не сможет полностью прийти в себя после землетрясения, не опираясь на этих людей, с их образованием, капиталами, предпринимательской жилкой и любовью к родине. Все эти достоинства воплощает в себе Джин, несмотря на то, что его французский (один из официальных языков Гаити) оставляет желать много лучшего, да и креольский (второй официальный язык) он порядком забыл. «Многие гаитяне от него в восторге», - говорит Марвель Данден (Marvel Dandin), популярный радиоведущий из Порт-о-Пренса. «На фоне ужасной ситуации в нынешнем Гаити, - считает он, – большинство населения не волнует, хорошо ли президент говорит по-креольски».

Подчеркивая положительные стороны

Звездный статус Джина как минимум позволяет надеяться, что непостоянные мировые СМИ не забудут до конца об ужасной ситуации на Гаити. Международные доноры пообещали выделить до 10 миллиардов долларов, однако сейчас, семь месяцев спустя после землетрясения, улицы Порт-о-Пренса все еще завалены грудами щебня, а более миллиона человек остаются бездомными. Они сидят в ловушке убогих палаточных городков, ожидая, пока забывчивая правительственная бюрократия вкупе с разрозненными неправительственными организациями переселят их в достойные временные убежища. Карибский сезон ураганов, пик которого наступит в течение месяца, угрожает еще сильнее ухудшить ситуацию.

Джин большую часть своей жизни пытался показать миру положительную сторону несчастного Гаити. Несмотря на то, что его детство прошло в Бруклине и Нью-Джерси, в школах, в которых, как он вспоминает, каждую неделю были особые дни, когда было принято избивать гаитян, он гордился своей страной даже в 1980-х и 90-х годах, когда Гаити ассоциировался только с беженцами, диктатурой и СПИДом. «Многие из нас стремились ассимилироваться, - рассказывает младший брат Джина Сэм, нью-йоркский юрист, специализирующийся на индустрии развлечений. – Клиф недвусмысленно гордился тем, что он гаитянин еще до того, как это вошло в моду». Джин даже не стал получать американское гражданство, и ездит в международные концертные турне с гаитянским паспортом.

В творчестве Джина – кстати, лауреата «Грэмми» - также заметны гаитянские мотивы. Как в составе знаменитой в середине 1990-х годов группы Fugees (сокращение от «refugees» - «беженцы»), так и позднее в ходе сольной карьеры, он встраивал гаитянские ритмы - в частности «компа», «расин» и т. д. - в свои хиты, такие как «Меня не будет до ноября» («Gone Till November»). В результате его стали называть гаитянским Бобом Марли, помогающим иностранцам увидеть живую культуру, которую зачастую незаметно за бедствиями. Впрочем, бедствиям народа он тоже уделяет внимание. Подобно Марли, он часто вкладывает в свои песни грубоватый, но поэтический социальный смысл. В клипе на его песню 2007 года «Самая милая девушка» («Долларовая купюра») («Sweetest Girl» («Dollar Bill»)), посвященную сексуальной эксплуатации и национальным притеснениям, действие происходит в лагере беженцев, ожидающих депортации. Сейчас он больше не хочет ограниваться музыкой. Джин настолько увлекся не только культурой, но и делами Гаити, что он считает вполне логичным шагом пойти по пути прочих людей искусства, ставших президентами. (Он в первую очередь вспоминает Рональда Рейгана и бывшего президента Чехии Вацлава Гавела.) Yéle Haiti обеспечил помощь и возможность учиться тысячам нуждающихся гаитянских детей; после землетрясения Yéle Corps дал гаитянам работу по расчистке руин и помощи тем, кто остался без крова. Джин участвует в таких вашингтонских и европейских конференциях по развитию, на которых большинство звездных филантропов померли бы со скуки. «Я хочу быть знаменитостью другого типа, - объясняет он. – Одним из тех, кто думает не только о благотворительности, но и о политике». Его усилия были замечены, и в 2007 году президент Гаити Рене Преваль (René Préval) назначил Джина послом по особым поручениям.

Однако многие сомневаются, что Джин готов к более ответственной роли, чем посланник доброй воли. В основном эти сомнения связаны со скандалами вокруг того, как он управлял Yéle Haiti. Вскоре после землетрясения, когда Джина за то, что он делал на Гаити, считали едва ли не святым, скептики указывали на то, что его фонд платил сотни тысяч долларов производственным компаниям, которые принадлежали ему или близким к нему людям. Флорида, в которой расположен офис фонда, за последние шесть лет четырежды наказывала его за недостаток прозрачности, а у наблюдательных организаций, в частности у Charity Navigator, возникают к нему вопросы, связанные с задержками налоговых деклараций. Джин признает факты сомнительных выплат, однако утверждает, что всему виной бухгалтерские ошибки. По его словам, проблема была решена после того, как он нанял известную вашингтонскую бухгалтерскую фирму, чтобы привести дела Yéle Haiti в порядок. «Я взял на себя ответственность, - подчеркивает он. – Она теперь на мне».

Далеко не любимчик элиты

Сомнения вызывает и то, может ли он выставлять свою кандидатуру на выборах. Кандидат должен прожить на Гаити пять лет подряд. Советники Джина уверяют, что те девять лет, которые Джин провел в стране в детстве, удовлетворяют этому критерию. Однако политическая и деловая элита Гаити, которая помнит популистские выходки бывшего католического священника Жана-Бертрана Аристида (Jean-Bertrand Aristide), правившего Гаити два срока в девяностых и двухтысячных годах, и не слишком рада перспективе прихода к власти певца-эмигранта, готова воспользоваться любым поводом выступить против Джина.

Впрочем, не следует забывать, что за гаитянским политическим классом числятся огромные собственные огрехи, связанные то ли с некомпетентностью, то ли с коррупцией. (Кстати, прочие гаитянские политики до сих пор не выразили желания баллотироваться в президенты, хотя дядя Джина Раймонд Джозеф (Raymond Joseph), посол Гаити в США, по слухам, подумывает насчет собственной кампании.) Традиционная элита Гаити не смогла, и не захотела реформировать средневековую систему землевладения. Между тем, без этой реформы не удастся осуществить ключевую для страны задачу изменения структуры населения. Большинство гаитян считает также, что после землетрясения президент Преваль практически бездействовал, а жуткие истории о том, как чиновники вымогали взятки за то, чтобы в страну пропустили задержанное на таможне спасательное оборудование или иностранную помощь, давно стали общим местом.

На этом фоне гаитянские избиратели могут решить, что Джин со своей реформистской партией Ensemble Nous Faut («Мы должны справиться вместе») вряд ли будут еще хуже старой гвардии. В этом случае они попробуют в надежде на лучшее сменить правительство. Лозунг кампании Джина - «Лицом к лицу» («Face à Face»). По его словам, это значит, что «политики старой школы должны будут подчиниться новой модели. Правительство Гаити будет вести дела в открытую».

За пределами Гаити в Джина не будет проблем с поддержкой. За него многие из лидеров диаспоры. (Он женат на американке гаитянского происхождения, нью-йоркском модельере Мари Клодинетт (Marie Claudinette).) Однако давняя нелюбовь островной элиты к эмигрантам заставляет диаспору умерять свои надежды. «Я думаю, кандидатура Вайклифа многих удивит, - считает член Палаты представителей Флориды и кандидат в члены Конгресса США Филип Брутус (Phillip Brutus), американец гаитянского происхождения из Майами. – Однако я боюсь, что если он станет президентом, местная культура коррупции и кумовства сожрет его живьем».

Джин уверяет, что он не разыгрывает из себя «наивного идеалиста». Большая часть его платформы соответствует планам бывшего президента США Билла Клинтона, специального посланника ООН по Гаити, прагматический подход которого к сотрудничеству бизнеса, правительства и гражданского общества при работе над конкретными проектами до землетрясения показал себя плодотворным. «Я единственный, кто может встать между диаспорой и гаитянской элитой, и заставить их сотрудничать таким же образом», – говорит Джин. (Эти претензии не так уж нелепы: если футболист из Кот-д'Ивуара Дидье Дрогба (Didier Drogba) смог несколько лет назад примирить враждовавшие в его стране фракции, почему бы Джину не добиться такого же успеха на Гаити?) Приоритетная задача Джина совпадет с планами премьер-министра Гаити Жана-Макса Бельрива (Jean-Max Bellerive), который остается одним из немногих уважаемых в стране политиков, но вряд ли будет баллотироваться в президенты. Она состоит в том, чтобы оттянуть часть людей и средств из перенаселенного Порт-о-Пренса и возродить захиревший гаитянский сельскохозяйственный сектор, создав новые сельские общины, связанные со школами, клиниками, предприятиями.

Джин считает своим секретным оружием тот факт, что «огромные массы гаитянской молодежи больше не верят в местных политиков». Опрошенный на углу одной из улиц Порт-о-Пренса 23-летний безработный здоровяк Сидни Меристал говорит, что в ноябре он в первый раз пойдет на выборы из-за Джина. «Вайклиф любит Гаити, и у него есть идеи, - говорит Меристал, коротающий время, разъезжая на своем мотоцикле. – Он победит». Однако 23-летний Стив Берр-Рено (Steve Burr-Renauld), выходец из состоятельной столичной семьи, не считает, что из звезды хип-хопа может получиться президент. «Почему бы тогда [американскому рэпперу] Jay-Z не стать президентом США? – спрашивает он. – Но этого никогда не будет». Если Джин все же станет президентом Гаити, это, по мнению Берр-Рено, будет нечто вроде нового землетрясения.

Джин признает, что «людям трудно серьезно воспринимать людей искусства» на политической арене. Рефрен песни «Президент» — «Меня изберут в пятницу, убьют в субботу, похоронят в воскресенье, а в понедельник я опять вернусь к работе» («I'd get elected on Friday, assassinated on Saturday, buried on Sunday and back to work on Monday»)— заставляет задуматься о том, насколько серьезно сам Джин относится к политике. Впрочем, другие строчки этой же песни показывают, что он вполне, по-ветхозаветному серьезен: «По радио эту песню не передадут./Они называют ее музыкой мятежников./Но как вы можете ее отвергнуть, дети Моисея?» («The radio won't play this song/ They call this rebel music/ But how can you refuse it, children of Moses?»)