Тьма и грохот. Света нет. Мобильники и ноутбуки запрещены. Мы стремительно несемся к земле на крутых виражах. Затем внезапно мягкая посадка. «Что значит русские пилоты!» — мелькает в голове, с этой мыслью уходит и страх. Поездка в Сирию обещала быть необычной, поскольку проходила по приглашению российских военных. Отправляясь в такое путешествие, я отдавал себе отчет: покажут то, что хотят. Все-таки армия РФ активно участвует в боевых действиях, сражаясь на стороне Асада. Но какой репортер откажется от шанса взглянуть на ситуацию с подобной перспективы? И вот я в Сирии.
Авиабаза РФ в Хмеймиме — это oсобо oxраняемая территория. Даже в туалет — маленькими группами и в сопровождении вежливых снайперов. Надолго мы здесь не задерживаемся. После бессоннoй, тревожной ночи мы срaзу же отправляемся дальше, к следующему военному аэродрому. Два часа на вертолетах в воздухе над сирийской пустыней. Над территориями, которые контролируют «Исламское государство», «Фронт ан-Нусра», «Аль-Каида» (организации запрещены в России — прим. ред.). Летим на небольшой высоте, максимум 20 метров — как показывают приборы. Мне кажется, так низко, что вот-вот заденем пустыню.
Под охраной снайперов
«Вертолет — штука маневренная и быстрая, но и легкая цель для противника, если, конечно, противник его обнаружит. На небольшой высоте легче скрываться меж сопок», — поясняет Игорь Конашенков, официальный представитель Минобороны РФ.
Путь продолжается в так называемой «капсуле», как здесь называют пассажирский бронетранспортер. Внутри душно и тесно. Внешний мир виден сквозь маленькие круглые отверстия, размером с теннисный мяч. Мы приближаемся к Эль-Каратейну, городку в пустыне, где еще четыре дня назад свирепствовали террористы. Когда-то здесь, похоже, было красиво. Но от этой красоты мало что сохранилось. Сегодня Эль-Каратейн — город-призрак. Еще недавно здесь жили 14 тысяч человек. Большинство — сунниты и сирийские христиане. Августовской ночью прошлого года террористы взяли 250 жителей в заложники и оккупировали город. Теперь по его улицам передвигается небольшая группа журналистов под охраной российских снайперов.
Символические жесты
Случайность или нет, но на рыночной площади как раз идет раздача гуманитарной помощи с российского военного грузовика. Примерно 100 человек, в основном мужчины, терпеливо ждут своей очереди. На нас смотрят усталые лица. По данным РФ, нуждающимся доставлено 15 тонн продуктов. «Россия с вами!» — говорит российский офицер и показывает мне пакет с такой надписью по-русски и по-арабски. В каждом два кило риса, две банки говяжьей тушенки, рыбные консервы, два кило сахара. Над грузовиком развеваются флаги — российский и сирийский. Символично. И впечатляет.
Все сирийцы здесь полны благодарности отрядам Асада и армии РФ. Говорят, их освободили. «Я сразу вернулся, как только узнал, что ИГ больше нет», — рассказывает 72-летний Абдурахим Абдалла. На голове у него бедуинский платок, во рту — единственный зуб. После захвата Эль-Каратейна джихадистами старик укрылся у родственников в Дамаске. Большинство местных поступили так же. Оставшиеся должны были присоединиться к ИГ. «Тех, кто не подчинялся, похищали, пытали, убивали», — рассказывает отец Жак Мурат, священник сирийско-католической церкви Эль-Каратейна.
Сирийская мозаика
Над входом в церковь — сирийское знамя. Чтобы знали, кто теперь здесь хозяин. Лишь четверо суток назад в христианском храме располагался командный пункт ИГ. Этим и объясняется, что церковь сохранилась — за исключением алтаря и прилегающего кладбища.
О службe пока никто здесь не думает. Но церковные книги сохранились. Oдни валяются на полу, другие стоят на полках. Горят свечи. Нас тут ждали, нам тут рады. Священник говорит о новом начале и новой надежде. Его слова не лишены пафоса, но радость искренняя. Какое влияние на отношения между христианами и мусульманами оказали преступления террористов из ИГ, действовавших от лица ислама? Такой вопрос я задаю женщине, что тихо молится в дальнем углу. «Мы всегда жили вместе, ничего другого я не могу себе представить, — отвечает она. — Сирия, словно мозаика, а люди — ее фрагменты. Уберешь один — пострадает целое».
В хозяйственных помещениях храма разбросаны каменные обломки. В стене зияет пробоина от недавних боев. А еще всюду валяется обувь. Много обуви. «Ее оставили террористы», — поясняет отец Жак. Чайники, чашки, котелки, в пыли, в беспорядке. Их тоже использовали джихадисты. В катакомбах под церковью они устроили тюрьму и камеру пыток. «Храм — это самое мирное место на свете, — вздыхает священник. — От него исходит только добро. Но когда я думаю о том, что здесь творилось, сердце мое обливается кровью».
В сопровождении российских военных мы покидаем Эль-Каратейн. Я рад, что нахожусь под их защитой, ведь перемирие в Сирии нарушается ежедневно. Вдруг и мы слышим стрельбу неподалеку. Поднимается черный дым. «Давайте быстрeй», — торопит генерал Конашенков. Обратный путь в Хмеймим быстрее. Вертолет, снабженный приборами ночного видения, уносит в российскую крепость. А под нами ведь Сирия.
