60 лет назад стареющий британский политик выступил с речью в Фултоне (штат Миссури). Именно там родилась метафора, ставшая символом целой исторической эпохи. Незадолго до выступления избиратели не поддержали Уинстона Черчилля, несмотря на всю его популярность в годы войны.
К тому времени Джордж Оруэлл (George Orwell) уже назвал нарастающую конфронтацию между Западом и СССР 'холодной войной', но, пожалуй, только в богатом воображении бывшего премьера, обладавшего недюжинным литературным даром, могли родиться слова о 'железном занавесе', опустившемся над всей территорией 'от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике'.
Речь в Фултоне 6 марта 1946 г., как это часто бывало с черчиллевскими выступлениями, производила гнетущее и вдохновляющее впечатление одновременно. Пожалуй, с его стороны было некоторой натяжкой сетовать, что великие столицы Восточной и Центральной Европы, от Варшавы до Софии, оказались в советской сфере влияния — ведь именно об этом Черчилль договорился со Сталиным в 1944 г. Впрочем, фултоновская речь полностью отражала дух эпохи: разногласия между Востоком и Западом обострялись, и Советский Союз все больше рассматривался как идеологический противник, тоталитарное государство, пытающееся посеять нестабильность и распространять коммунистическое влияние в Западной Европе.
К тому же Черчилль — и это, кстати, не укрылось от Сталина — призывал к укреплению сотрудничества между Британией и США: последствия этих 'особых отношений' мы ощущаем и сегодня. Соединенные Штаты, естественно, не меньше СССР были заинтересованы в распространении и защите собственных ценностей. История Европы после 1989 г. может служить однозначным вердиктом о том, кто был прав в ходе этой конфронтации, а кто нет. Черчиллевский 'железный занавес' стал вдохновляющим образом мрачной эпохи. Мир только выиграл от того, что реальность, которую он символизировал, ушла в прошлое.
