Антон Носик про закон об интернете: двойка законодателям за плохую работу

В среду 11 июля в Москве был принят так называемый "закон о черных списках в интернете". Закон, который учреждает контроль за деятельностью разнообразных интернет-сайтов и за тем, что на них публикуется. С нами российский блогер Антон Носик.
Антон Носик про закон об интернете: двойка законодателям за плохую работу.

RFI: На первый взгляд этот закон подается как нечто вполне разумное - как инструмент борьбы против педофилии, против так называемой "детской порнографии", то есть, порнографии с участием детей, для борьбы против пропаганды самоубийств или наркотиков. Однако вы, как впрочем и многие другие заметные деятели русского интернета, почему-то выступаете с протестами против этого закона. Чего же плохого, что из интернета будут удаляться контенты педофильские, с пропагандой самоубийств или наркотиков?

Антон Носик: Прежде всего, нужно заметить, что для удаления педофильских ресурсов, для удаления из интернета детской порнографии вся законодательная база российская и международная сущетсвует. Есть международное правовое сотрудничество. Поэтому если задача законодателей состояла в борьбе с детской порнографией, то им стоило не принимать новый закон, а почитать существующие, спросить правоохранителей о существующей в этом вопросе практике.

Что касается пропаганды, то тут важно просто понимать, что в российской практике правоприменения под пропагандой понимается совершенно не то же самое, как понимают это слово словари. Потому что здравый смысл подсказывает, что пропаганда направлена на побуждения кого-либо к действию. В то время, как в российской практике правоприменения этого критерия нет. В российской практике правоприменения под пропагандой может пониматься любое распространение фактических сведений. А также и любое художественное изображение тех или иных процессов.

В этом смысле в российской практике правоприменения запросто может быть квалифицировано как произведение, пропагандирующее самоубийство и пропагандирующее применение наркотиков, роман Льва Толстого "Анна Каренина". Потому что пропаганда, как ее понимают российские правоохранители, - это распространение информации - документальной или художественной.

Я основываюсь в данный момент на известных нам прецедентах из российской правоприменительной практики, когда госнаркоконтроль боролся с пропагандой наркотиков, запрещая книги, персонажи которых употребляли наркотики. В том числе книги, в которых герои от употребления наркотиков скончались. Чтобы не наживать себе лишних проблем, правоохранители не пытались запретить "Морфий" Михаила Булгакова или "Анну Каренину" Льва Толстого. Но книги современных писателей они за пропаганду нарктиков с большим удовольствием и охотой запрещали и изымали из продажи. Хотя ни о какой пропаганде там речи не шло. Там просто в сюжете, например, в книге Сергея Кузнецова "Семь лепестков" героиня просто умерла, приняв некий наркотик. Этого было достаточно для того, чтобы книга была запрещена за пропаганду наркомании.

Соответственно, то же самое касается пропаганды самоубийства. Любой текст, описывающий факт самоубийства, может быть притянут за уши в качестве пропаганды. Это то, что касается содержательной части.

Процедура

Но самое ужасное - это процедура. Закон предусматривает создание с нуля некоего органа, который там назван негосударственной, некоммерческой организацией, которая, непонятно на каком основании, непонятно, из кого состоящая, очевидно, не представляющая интернет-индустрию, потому что с ней при подготовке принятия закона не посоветовались. Этот орган будет почему-то решать, какие страницы являются нехорошими. И эти их решения будут обязывающими для связьнадзора, который будет на основании этих решений пополнять свои черные списки, действовать на основании этих черных списков.

Процедура, которая прописана в законе на основании этих черных списков, вообще принципиально неисполнима. Если мы говорим о том, что ресурсы могут размещаться, как мы догадываемся, не только на территории Российской федерации.

RFI: Ну да, интернет же - совершенно международная сеть. Там же в общем нет государственных границ, насколько я понимаю.

Антон Носик: Нет, как раз государственные границы есть, потому что все компании, которые действуют в интернете, являются юридическими лицами той или иной юрисдикции. Давайте рассмотрим очень простой пример - как действует эта процедура. Вот, например, неравнодушные граждане обнаружили какой-то контент, какую-то страничку, которую они считают предосудительной, в кэше поисковой системы Гугл. После этого это содержимое кэша поисковой системы Гугл вносится в черный список. Россвязьнадзор обращается к Гуглу с требование удалить этот контент из базы Гугла в течение 24 часов. Гугл является американской компанией, которая, во-первых, никому не обязывалась давать ответы на обращения в 24-часовой срок. Это не накладывает на нее такой обязанности. Все таки немножечко руки коротки у наших думцев.

Гугл является американской компанией. И вот она получает от российского Россвязьнадзора предписание удалить тот или иной контент. При этом, этот контент не нарушает никаких американских законов и не нарушает, собственно, никаких правил Гугла. Почему американская компания должны выполнять это предписание?

Если она будет выполнять предписание наших органов, это значит, что на следующий день им напишут из прокуратуры исламской республики Иран и потребуют убрать из Гугла все богохульные и святотатственные страницы...

RFI: Антон, разрешите я вас прерву на секунду. Ваша мысль понятна.

Антон Носик: Нет, я не договорил. По процедуре это означает, что если Гугл в течении 24 часов не выполнил указание российского министерства связи, то операторы связи в России обязаны заблокировать Гугл. Весь. Представляете, весь сервис Гугла заблокировать в России. Вот что написано в этом законе про процедуру.

RFI: Действительно, этого я не предусматривал. Когда я говорил, что ваша мысль мне ясна, я, скорее, думал о том, что этот закон написан не для Гугла, а для каких-то интернет-сайтов, которые являются российскими сайтами, и до которых руки думцев могли бы добраться.

Антон Носик: С точностью до наоборот. Потому что, когда сайт находится в России, то министерство связи, и прокуратура, и МВД, и ФСБ, и огромное количество других организаций у нас наделены полномочиями прийти к провайдеру и отрубить любой сайт на российском хостинге. И мы таких примеров видели очень большое количество. И по решениям судов у нас в России закрывались, и по представлениям прокуратуры, и по представлениям Минсвязи. У нас есть огромное количество способов закрыть расположенный в России сайт, отобрать у него доменное имя, прекратить его деятельность и взять его сервера.

Данная конкретная инициатива по созданию фильтров и черных списков направлена как раз на зарубежные ресурсы, на те, до которых дотянуться нельзя. А хочется оградить от них российского пользователя.

RFI: То есть, вы хотите сказать, что этот закон направлен на то, чтобы отрезать от российского пользователя зарубежные ресурсы, в частности, Гугл. Потому что - как обойтись без Гугла? Ведь в Гугле можно найти все, видимо, как и в Яндексе.

Антон Носик: Нет, этот закон направлен на то, чтобы российская цензура имела возможность дотянуться до тех сайтов, которые не подлежат ее юрисдикции и до которых она пока дотянуться не может. Как она, в частности, не может дотянуться до Гугла, до Youtube'а, до Живого Журнала. До ресурсов, куда нельзя прислать милицию на техническую площадку, выдернуть кабель, отнять домен в зоне ru.

Это - расширение цензурных возможностей за счет заграничных ресурсов, неподконтрольных, тех, которе нельзя прессовать по месту нахождения.

RFI: Когда Китай пытается закрывать или ограничивать Гугл, из этого происходит международный скандал, который очень сильно вредит китайскому имиджу. Вы думаете, что Россия готова идти по этому пути?

Антон Носик: У российских законов есть одна особенность. Российские законы, поскольку они плохо написаны, они не работают. И скорее всего, так будет и с этим законом. Этот закон просто прописывает процедуру, по которой в России можно закрыть Гугл, Живой Журнал, Youtubeв, Facebook, Твиттер. Если этот закон начать исполнять так, как он написан, можно выстроить в России стену повыше китайской.

Но на практике не предвижу, что этот закон будет работать. На практике этот закон будет еще дальше дискредитировать правовое поле в России. Этот закон просто добавляет россиянам общей атмосферы правового нигилизма, как выразился наш президент. Это будет еще один неработающий закон.

Не думаю, что на основании этого закона у нас будут запрещать Гугл. Зачем-то создается запретно-законодательная база.

RFI: В день, когда был принят закон о черных списках в интернете, было также объявлено, что закончены следственные действия по делу Pussy Riot, то есть по делу, в котором девушкам, которых подозревают в том, что они в храме Христа Спасителя спели так называемый панк-молебен, в частности, они пели: "Богородица, Путина прогони". Вот за такое действие им угрожает до семи лет тюрьмы. То есть ни о каком правовом поле в общем-то речи уже быть не может. Конечно, при этом не забывая о деле Ходорковского, который сидит уже 9 лет, о деле Магнитского, который погиб в тюрьме и так далее...

Вот вы выступаете с критикой этого закона, вы говорите о правовом поле. А осталось ли такое правовое поле в вашей стране?

Антон Носик: Понимаете в чем дело... Вот все-таки есть такая практика распространенная в некоторых странах, когда действуют разные правила в политическом поле и в коммерческом поле.

Например, я вчера вернулся из Грузии. Впечатление всех иностранних инвесторов от происходящего в Грузии - что это очень дружественная к бизнесу страна. Что там тебе помагают, там тебя опекают и там тебе во всем идут навстречу. При этом, если вы поговорите с предпринимателями грузинскими, то они все расскажут о рэкете, государственных поборах, о прессовании, о том, как бизнес отбирают, о том, как, чтобы отобрать долю в бизнесе, сажают в тюрьму и так далее. Фокус заключается в том, что у иностранных инвесторов есть иммунитет от такого рода прессинга. Потому что такова верховная воля грузинского президента.

В России долгое время существовала вариация на эту тему, которая состояла в том, что ограничение политических свобод (по китайскому, в значительной мере, примеру) сопровождалось некими попытками сохранить свободы коммерческие. То есть, подобного рода инициативы были больше направлены против политического протеста, чем против коммерческого оборота. Страна заинтересована в инвестициях, в привлечении инвесторов, в инвестиционном климате, в имидже и в рейтингах.

Данный конкретный закон, собственно, замахивается на коммерцию, на очень инновационную, инвестиционно емкую отрасль. На отрасль, в который мы ожидаем иностранных инвестиций каждый год. На отрасль, в которой зависит в значительной степени репутация, имидж России на мировой арене. Туда еще до сих пор с этим не лезли. Сейчас влезли так грубо, бесцеремонно, по-скотски, что это в общем сегодня важная новость в мировых агентствах новостей.

RFI: То есть, правовое поле еще несколько ограничили этим законом, про который вы говорите, что он и действовать не будет?

Антон Носик: Конечно, он не будет действовать. Он только будет позорить. Он позорит российское законодательство в глазах и россиян, и потенциальных иностранных инвесторов, которые всерьез задумываются лишний раз, имеет ли смысл вкладывать в тот рынок, на котором любой проект может быть ликвидирован, заблокирован, зафильтрован решением непонятной кучки частных лиц из каких-то соображений, которыми они не обязаны ни с кем делиться.

RFI: В начале нашей беседы я спросил вас, почему вы выступаете с критикой этого закона. На что вы мне ответили, что вопрос, в общем, не в самом законе, поскольку такие законы уже существуют на международном уровне. А вопрос в том, что правоприменительная практика в России не соответствует каким-то стандартам.

Антон Носик: Да, задача законов, вообще, в цивилизованном обществе состоит в том, чтобы устанавливать понятные всем игрокам той или иной отрасли, той или иной сферы прозрачные и единые для всех правила игры. Этот закон служит совершенно противоположной цели. Он вводит мутные, непонятные, непрозрачные процедуры. Про которые тем, кого эти процедуры непосредственно коснуться и затронут, ничего не ясно. Вместо того, чтобы внести ясность, вместо того, чтобы установить понятные правила, этот закон вносит сумбур, сумятицу, страх, тревогу, риски и опасность.

В этом смысле - это абсолютный позор и двойка законодателям за плохую работу.