Во внешнеполитической сфере Кремль действует недальновидно. Но его внутриполитический расчет работает до сих пор — и в этой связи следует иметь в виду дальнейшие провокации России. Медведь начинает показывает свои когти. С начала конфронтации между Россией и Западом президент Владимир Путин повторяет сценарий действий неукротимого зверя редкого вида, чтобы оправдать свою политику. Русский медведь ни у кого разрешения спрашивать не будет, сказал президент. Затем он упрекнул Запад в том, что миролюбивого медведя хотят посадить на цепь и разделить его территорию. Как и многое другое из инструментария пропаганды Кремля, эта картина имеет мало общего с реальностью. Ни Запад не планирует растерзать крупнейшую страну мира, ни московский медведь не удовлетворится просторами одной только России.
Начиная с прошлого года его заметно и в Восточной Украине, свою силу он демонстрирует также в Сирии, а с недавнего времени началась и кровавая борьба с турецким соседом.
Эти три конфликта — вторжение на Украину, военная интервенция в Сирии на стороне режима Асада и конфликт с Турцией после того как был сбит российский военный самолет — все это испугало мировую общественность, вселило неуверенность. Но неожиданностью эту игру мускул назвать нельзя. Она является частью нормального развития, новой формы внешней политики, в которой Москва не придерживается более предсказуемости, а напротив, видит именно в непредсказуемости свой политический козырь. «Если никто не знает, что от тебя можно ожидать, тогда к тебе относятся с осторожностью и даже уважением», — отмечает политолог Владимир Фролов. Цель — утвердить Россию как мировую державу на одном уровне с США — остается старой, новым же является наличие значительно меньших препятствий для задействования военных средств и нарушения международных правил. Другие страны должны осознать эту реальность и задать вопрос — насколько надежным может быть такой партнер?
Ненужный конфликт с Турцией
При всем при этом очевидно, что такая российская внешняя политика в долгосрочной перспективе саморазрушительна. Во всех трех случаях Москва в краткосрочной перспективе, возможно, заработала себе очки, но она упускает из вида стратегические последствия. С аннексией Крыма и созданием пророссийских сепаратистских регионов на востоке Украины Путин, хотя и смог ослабить киевское руководство и препятствовать интеграции страны с европейско-атлантическими структурами. Но вместе с тем он вызвал отчуждение между двумя восточнославянскими «братскими народами», которое может продолжаться на протяжении многих десятилетий. Неудивительно, что президент в ходе своего недавнего обращения к Федеральному собранию ни слова не сказал об Украине.
Своей интервенцией в Сирии Путин пошел на большие риски, связанные с небольшими перспективами стратегического успеха. Хотя может удаться продлить господство Башара Асада, но это не принесет Москве ни уважения, ни выгоды. Своей поддержкой вооружениями палачей Дамаска Россия оскорбляет значительную часть суннитско-арабского мира, среди которого важные страны Персидского залива. Вместе с тем неясно, достигнет ли Кремль в ходе воздушной операции против террористов большего успеха, чем возглавляемая США коалиция.
Недальновиден также и конфликт с Турцией. Конечно, Москва после того как был сбит российский бомбардировщик, который на несколько секунд пересек турецкое воздушное пространство, не могла просто промолчать. Но после неоднократных предупреждений Анкары относительно уже имевших место нарушений своего воздушного пространства Кремль должен был быть готов к жесткому ответу — что допускает тот факт, что на эскалацию он пошел осознанно. В краткосрочной перспективе Путин сможет использовать этот случай для обвинения Эрдогана в пособничестве террористам и еще более интенсивных бомбардировок по протурецким повстанцам на севере Сирии. Но то, как Россия за один день создает новую картину врага и клеймит своего важнейшего торгового партнера, говорит о нехватке дальновидности. Прагматичные отношения с Анкарой должны быть в интересах Москвы — в первую очередь, в связи с изоляцией России из-за введения санкций со стороны ЕС. Еще год назад Путин восхвалял Эрдогана и из-за потерпевшей крах энергетической стратегии возлагал большие надежды на проект газопровода Turkish Stream, который должен был открыть новый путь для российского газа вне привязки к Украине и ЕС. Но этот проект, по всей видимости, теперь окончательно похоронен.
Введение запрета на ввоз турецкого продовольствия, отмена безвизового режима, кампания против турецких курортов и дальнейшие санкции повлекут за собой, несомненно, ощутимые последствия, прежде всего, для самой России. Поскольку Москва ранее уже запретила ввоз продовольствия из стран ЕС, эмбарго против Турции еще больше осложнит ситуацию. Российский медведь, конечно, привык есть ягоды и мед, но миллионы россиян привыкли к богатому выбору заграничной мясной продукции. То же самое касается и отдыха на турецких курортах, который был привлекателен для большей части российского среднего класса. После того как Москва ввела запреты на полеты в Египет после теракта в небе над Синаем, теперь остается мало конкурентоспособных вариантов отдыха россиян.
Непоколебимые опоры власти
Путину все это может не волновать, пока он может опираться на обе важнейшие опоры своей власти — широкие массы аполитического населения и государственный аппарат власти. Первые предпочитают пассивность, легко поддаются манипулированию при помощи пропаганды и закрывают глаза на минусы самоизоляции России. Второй держится за счет изощренной системы самообогащения на привязи и поэтому стоит на верной службе Кремля. Взглянуть на эти механизмы власти можно на примере недавнего скандала, развернувшегося вокруг прокуроров, близкое окружение которых, как выяснил антикоррупционный активист Алексей Навальный, замешано в мафиозных структурах. Единственная официальная реакция из окружения Путина — эта информация была предоставлена Кремлю еще полгода назад и «не вызвала какого-либо интереса».
Это циничное признание неудивительно. В путинской системе власти отсутствие независимых и опирающихся на правовые принципы следственных органов имеет центральное значение. Только крайне скомпрометировавшая себя прокуратура может выполнять предназначенную для нее роль — быть инструментом политических репрессий. В бездействии генеральную прокуратуру никак нельзя обвинить. Только за последние десять дней она запретила два иностранных фонда развития демократии в России, начала проверку критически настроенного по отношению к Кремлю телеканала «Дождь» и выступает за то, чтобы один оппозиционер провел за решеткой многие годы.
То есть, русский медведь выбирает себе добычу, по крайней мере, у себя дома осмотрительно. Оба аспекта — военные действия за границей и репрессии внутри страны — тесно связаны между собой. Из-за падения цен на нефть лучшие годы России остались в прошлом, и чтобы отвлечь внимания от проблем в экономике, Кремль делает ставку на комбинацию из внешнеполитического стремления к великодержавности и жесткого внутриполитического контроля. Этот рецепт не сможет работать вечно, но пока что он выполняет свою функцию. Хотя Россия сейчас погружена в глубокую рецессию, рейтинг Путина на рекордно высоком уровне. У него мало причин для изменения курса. Иными словами, Западу нужно готовиться к дальнейшим неприятным военным приключениям Путина.
