Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Недавно об этом говорил экс-президент Украины Леонид Кравчук. Он предложил встретиться двум президентам без посредников. Эта тема получила широкий резонанс и отозвалась в Москве. Пренебрежительное согласие на диалог можно расшифровать примерно так: мы согласны, если вы признаете аннексию Крыма, признаете «ДНР» и «ЛНР» и интегрируете их в состав Украины. А если нет, то и встречаться незачем…
Недавно об этом говорил экс-президент Украины Леонид Кравчук. Он предложил встретиться двум президентам без посредников. Эта тема получила широкий резонанс и отозвалась в Москве. 5 сентября на пресс-конференции по итогам саммита G20 Владимир Путин на вопрос о встрече с Петром Порошенко ответил: «Наверное, куда деваться, придется общаться… Я считаю, что бессмысленно просто отмечаться самим фактом встреч. У меня создалось впечатление, что просто так встречаться ради встреч никто и не хочет. Может быть, кроме самого Порошенко. Я не знаю, я с ним уже давно не разговаривал».
Это пренебрежительное согласие на диалог, учитывая позицию Кремля по Донбассу и Крыму, можно расшифровать примерно так: мы согласны встретиться, если вы признаете аннексию Крыма, признаете «ДНР» и «ЛНР» и интегрируете их в состав Украины. А если нет, то и встречаться незачем…
Нужна и возможна ли в нынешней ситуации встреча тет-а-тет Порошенко и Путина? Во-первых, возможность подобного рандеву сводится к минимуму кардинальным и жестким антагонизмом позиций сторон по ключевым проблемам двусторонних отношений, который может быть как-то смягчен исключительно при международном посредничестве. Тут стоит вспомнить недавнее Послание президента Верховной Раде, выдержанное в достаточно жестком и недвусмысленном стиле — и относительно Крыма, и войны на Донбассе, и действий и роли российской стороны. Ситуация еще более обострилась с запретом проведения парламентских выборов РФ на территории Украины. Очевидно, чем хуже ситуация, тем больше потребность в международных посредниках.
Во-вторых, в том же Послании украинский президент, традиционно защищая от нападок Минский процесс и «нормандский формат», говорил о том, что любой формат имеет смысл лишь тогда, когда в нем присутствует Россия и когда этот формат многосторонний. Ибо «поведение России в мире… — это континентальная и глобальная проблема, и она не может быть развязана только на двусторонней основе».
Это абсолютно справедливо, если учесть то, что именно российская агрессия против Украины вызвала беспрецедентную конфронтацию по оси Запад-Россия, волны санкций, обструкцию РФ в международных организациях, сокращение контактов и т.д. и т.п. Поэтому Крым и Донбасс — это отнюдь не внутренняя, локальная проблема Москвы и Киева, которая ими же и будет решаться.
В-третьих, есть ли взаимоприемлемая и согласованная формула урегулирования конфликта для обсуждения на такой встрече? Очевидно, нет. Или, возможно, она (формула) только разрабатывается, но, безусловно, не в российско-украинском формате. И обсуждаться и утверждаться она будет тоже не на двустороннем уровне. (Видимо, речь должна идти о «замораживании» конфликта в рамках первых трех пунктов Минских соглашений, без увязки с политическими условиями и требованиями.)
А некая встреча ради «сверки часов», «обмена мнениями», «согласования позиций» в нынешних условиях войны выглядит по меньшей мере кощунственно.
В-четвертых, разрушена вся многоуровневая система двусторонних контактов, которую венчают переговоры на высшем уровне — от межправительственных и межпарламентских до межрегиональных, «побратимских» связей городов. Это касается и фактически замороженных дипломатических отношений. И консультаций на экспертном уровне тоже.
Тут уместно напомнить и о том, как в начале августа российская сторона «сконструировала» причину («попытка» теракта в Крыму), по которой Путин отказался встречаться в «нормандском формате» на саммите G-20 в Китае, рассчитывая провести там трехстороннюю встречу за спиной Украины. И тогда Ангела Меркель и Франсуа Олланд отстояли «нормандский формат». И это вынудило хозяина Кремля пойти на попятную.
А вот встреча украинского и российского президентов именно в нынешней ситуации, на фоне посреднических усилий Германии и Франции, будет крайне негативным сигналом Парижу и Берлину: мол, постойте в стороне, а мы попробуем разобраться без вас. Более того, встреча тет-а-тет стала бы весомым аргументом для пророссийских сил в Европе — вот пусть Порошенко и Путин сами разбираются с Донбассом и Крымом, Европа устала от этого конфликта и у нее своих проблем выше головы, да и с РФ надо как-то восстанавливать отношения.
Украина получила беспрецедентный травматический опыт от «братской» России: 10 тыс. погибших, 22 тыс. раненых, 1,8 млн. вынужденных переселенцев, 44 тыс. кв. км оккупированной территории, 20% уничтоженного промышленного потенциала! Такая ситуация, (по крайней мере сейчас) выглядит «недоговоровозможной» в формате Киев-Москва.
Поэтому речь должна идти, скорее, о расширении переговорного формата (привлечение США), о максимальной интернационализации процесса урегулирования российско-украинского конфликта. В конце концов, Украине, безусловно, выгоден многосторонний формат, кратно усиливающий ее переговорные позиции.
С другой стороны, очевиден критический дефицит комплексной, стратегически выверенной политики Украины на российском направлении — оттого и возникают подобного рода вопросы и проблемы. К примеру: адекватен ли статус АТО? Нужно ли вводить военное положение в этой зоне? Вводить ли визовый режим с РФ? Разрывать ли дипломатические отношения? Пролонгировать или нет Большой договор и т.д. и т.п. Соглашаться на двусторонний диалог когда-то придется. Но тут формула «чем раньше, тем лучше» явно не подходит.
Во-вторых, в том же Послании украинский президент, традиционно защищая от нападок Минский процесс и «нормандский формат», говорил о том, что любой формат имеет смысл лишь тогда, когда в нем присутствует Россия и когда этот формат многосторонний. Ибо «поведение России в мире… — это континентальная и глобальная проблема, и она не может быть развязана только на двусторонней основе».
Это абсолютно справедливо, если учесть то, что именно российская агрессия против Украины вызвала беспрецедентную конфронтацию по оси Запад-Россия, волны санкций, обструкцию РФ в международных организациях, сокращение контактов и т.д. и т.п. Поэтому Крым и Донбасс — это отнюдь не внутренняя, локальная проблема Москвы и Киева, которая ими же и будет решаться.
В-третьих, есть ли взаимоприемлемая и согласованная формула урегулирования конфликта для обсуждения на такой встрече? Очевидно, нет. Или, возможно, она (формула) только разрабатывается, но, безусловно, не в российско-украинском формате. И обсуждаться и утверждаться она будет тоже не на двустороннем уровне. (Видимо, речь должна идти о «замораживании» конфликта в рамках первых трех пунктов Минских соглашений, без увязки с политическими условиями и требованиями.)
А некая встреча ради «сверки часов», «обмена мнениями», «согласования позиций» в нынешних условиях войны выглядит по меньшей мере кощунственно.
В-четвертых, разрушена вся многоуровневая система двусторонних контактов, которую венчают переговоры на высшем уровне — от межправительственных и межпарламентских до межрегиональных, «побратимских» связей городов. Это касается и фактически замороженных дипломатических отношений. И консультаций на экспертном уровне тоже.
Тут уместно напомнить и о том, как в начале августа российская сторона «сконструировала» причину («попытка» теракта в Крыму), по которой Путин отказался встречаться в «нормандском формате» на саммите G-20 в Китае, рассчитывая провести там трехстороннюю встречу за спиной Украины. И тогда Ангела Меркель и Франсуа Олланд отстояли «нормандский формат». И это вынудило хозяина Кремля пойти на попятную.
А вот встреча украинского и российского президентов именно в нынешней ситуации, на фоне посреднических усилий Германии и Франции, будет крайне негативным сигналом Парижу и Берлину: мол, постойте в стороне, а мы попробуем разобраться без вас. Более того, встреча тет-а-тет стала бы весомым аргументом для пророссийских сил в Европе — вот пусть Порошенко и Путин сами разбираются с Донбассом и Крымом, Европа устала от этого конфликта и у нее своих проблем выше головы, да и с РФ надо как-то восстанавливать отношения.
Украина получила беспрецедентный травматический опыт от «братской» России: 10 тыс. погибших, 22 тыс. раненых, 1,8 млн. вынужденных переселенцев, 44 тыс. кв. км оккупированной территории, 20% уничтоженного промышленного потенциала! Такая ситуация, (по крайней мере сейчас) выглядит «недоговоровозможной» в формате Киев-Москва.
Поэтому речь должна идти, скорее, о расширении переговорного формата (привлечение США), о максимальной интернационализации процесса урегулирования российско-украинского конфликта. В конце концов, Украине, безусловно, выгоден многосторонний формат, кратно усиливающий ее переговорные позиции.
С другой стороны, очевиден критический дефицит комплексной, стратегически выверенной политики Украины на российском направлении — оттого и возникают подобного рода вопросы и проблемы. К примеру: адекватен ли статус АТО? Нужно ли вводить военное положение в этой зоне? Вводить ли визовый режим с РФ? Разрывать ли дипломатические отношения? Пролонгировать или нет Большой договор и т.д. и т.п. Соглашаться на двусторонний диалог когда-то придется. Но тут формула «чем раньше, тем лучше» явно не подходит.
