У Европы дела плохи, считает Ярослав Качиньский. Бывший премьер-министр Польши даже допускает вероятность того, что немцы хотели вытеснить Великобританию из Евросоюза.
«Совет Европы обошелся с Турцией гораздо лучше, чем с Польшей», — жалуется экс-премьер-министр Ярослав Качиньский. Сам себя он позиционирует как спасителя Евросоюза и опасается исключительно «поправения» многих стран.
Господин Качиньский, Вы и премьер-министр Венгрии Виктор Орбан высказывались в пользу «контрреволюции». Что вы имели в виду?
Ярослав Качиньский: Вся Европа стоит перед лицом масштабных проблем. Политическая корректность ограничивает нашу свободу слова, а также свободу вероисповедания, дискуссии и принятия решений. Мы становимся свидетелями того, как уничтожается демократия. Мы — те, кто оказывает сопротивление этому феномену — в Польше и в Европе. Поэтому я с Виктором Орбаном говорил о контрреволюции, хотя мы в Польше по традиции скорее называем ее революцией, которая поможет нам обрести свободу.
Чего именно Вы намереваетесь добиться с помощью этой революции?
Мы должны вернуться к концепции национальных государств в Европе. Поскольку только компетентные политические институты могут гарантировать демократию и свободу, а также, между прочим, культурное разнообразие. Культурное объединение Европы стало бы опасным направлением развития, так как оно бы означало деградацию. С другой стороны, брексит уже стал тяжелым ударом. Я думаю, что Великобритания вернется в Евросоюз, вместе с ними мы станем намного сильнее. Если Европа намерена стать сверхдержавой мирового масштаба, она должна вести себя подобающим образом, не отбрасывая при этом национальные культурные особенности. Это возможно. В неофициальных разговорах мы уже выдвигали предложения по различным аспектам: в частности, какие изменения можно было бы вносить в контракты, чтобы усилить национальные государства и избежать произвола. Для всех должны действовать одни и те же стандарты. Совет Европы поступает с Турцией гораздо лучше и дружелюбнее, чем с Польшей. Это обидное неожиданное обстоятельство: дружелюбие по отношению к Анкаре, жестокость по отношению к Варшаве.
Многие европейские лидеры, такие как Жан-Клод Юнкер или Мартин Шульц, очень жестко Вас критикуют. Как тут прийти к компромиссу?
Они не хотят, чтобы мы сами за себя что-то решали. Мы им неудобны, недостаточно корректны, кроме того, Польша — это большая страна. Мне говорили, будто Венгрия — маленькая страна, поэтому в каких-то вопросах можно пойти и на уступки. Но, кажется, на Польшу такой подход не распространяется. Мы — такие же члены Евросоюза и НАТО, наша экономика растет, а государственные счета стабильны. Так что мы не согласны с критикой Юнкера и Шульца. Кто нападает на нас с упреками, ничего от этого не выиграет. Польша всегда будет оставаться Польшей.
Каким Вы видите будущее Европы?
Континент меняется с огромной скоростью и, как мне кажется, не в лучшую сторону. Повсюду набирают силу популисты, в Германии этому способствует партия АдГ, во Франции Марин Ле Пен. Я не думаю, что она победит на выборах, но она молода, и у нее еще есть время. Или посмотрите на Лигу Севера и популистские партии Скандинавии. Я не знаю, как будет выглядеть Европа через шесть лет. Движение пяти звезд в Италии обгоняет правящую партию, в Голландии, согласно опросам общественного мнения, лидером является антиевропейская партия, даже в Греции и Испании появились странные антиевропейские силы. Евросоюз в нынешнем виде мог бы лопнуть под их воздействием. Мы либо реформируем Евросоюз, либо он рухнет.
Виктор Орбан не собрал кворум на референдуме по вопросу приема мигрантов. Это укрепило проевропейское полиэтничное общество. Как Вы на это смотрите?
Я не считаю, что Орбан проиграл. Разумеется, было бы лучше, если бы явка на референдуме превысила 50 процентов. Наша партия совершенно не поддерживает антисемитизм и расизм в каком бы то ни было виде. Но я думаю, если человек приезжает в какую-либо страну и хочет остаться там жить, он должен уважать местные порядки. Некоторые европейские государства, принимавшие беженцев, забыли об этих порядках, что стало причиной множества конфликтов. Еще одна проблема — это агрессия исламских мигрантов, прежде всего, по отношению к женщинам.
Восточная Европа упрекает Польшу и Венгрию в недостаточном проявлении солидарности. Что Вы на это скажете?
Мы, конечно, ощущаем это давление, но мы не прогнемся. Здесь речь идет о решениях Ангелы Меркель. Только в таком организованном и стабильном государстве, как Германия, возможно принятие подобных «случайных» решений. Госпожа Меркель не может в этом признаться без риска ухода в отставку. Еще одна причина, по которой беженцев приглашают в Европу, не обсудив данный вопрос с европейскими партнерами, может крыться в убеждении, что это выгодно немецкой экономике. Но это не так. К тому же, я допускаю вероятность того, что немцы хотели вытеснить Великобританию из Евросоюза тем, что поддержали «нет» на референдуме, используя страх перед наплывом мигрантов. Однако Объединенное Королевство — слишком уж «крепкий орешек», чтобы немцы так просто могли его расколоть. Возможно, немцы хотели избавиться от опасного конкурента внутри Евросоюза. При этом, Евросоюз и Германия легко забывают о том, что Польша оказала радушный прием более чем миллиону украинских беженцев.
Опасаетесь ли вы военной провокации со стороны России?
Со стороны России то и дело исходят провокации и агрессивные действия. По крайней мере, наши истребители обеспечивают противовоздушную оборону балтийских стран. Россия демонстрирует то, что она до сих пор не приспособилась к новой европейской реальности после 1989/91 гг. Я думаю, так еще долго может продолжаться. Мы можем стабилизировать ситуацию только тогда, когда русские осознают, что существуют границы. Сегодня Москва расходует все свои ресурсы, точно так же, как незадолго до распада Советского Союза. Мы рассчитываем на солидарность, прежде всего со стороны НАТО, однако нынешняя ситуация гораздо благоприятнее, чем была раньше. Кто бы ни стал новым президентом США, мы будем стремиться к поддержанию хороших отношений с американцами.
В Польше многие протестуют против Вашей политической позиции: прежде всего, это женские объединения и защитники демократии. Лех Валенса также является одним из Ваших противников. Как Вы это объясните?
В первую очередь, Валенсу нельзя воспринимать всерьез. Он жертва нового времени. В профсоюзе «Солидарность» он играл ключевую роль, но это было актуально лишь в условиях той специфической борьбы с коммунизмом и в начале перехода к демократии. Но затем его интеллектуальные недостатки, дефекты характера и ужасное прошлое оказались гораздо значительнее, чем его политическое мастерство. Он был вынужден сносить поражения и неоднократно подрывал свой авторитет.
А что насчет новой оппозиции — либералов в парламенте, женщин, комитета обороны демократии (КОД)?
Что касается закона, запрещающего аборты, то он был предложен одной из общественных организаций, а не нашей партией. Моя партия выступает за защиту как жизни, так и матерей. Женщины, вышедшие на демонстрацию в прошедший понедельник, атаковали именно меня, хотя я не поддерживал этот закон. Абсолютное недоразумение. В конце концов, закон был отклонен, чему способствовали также и наши голоса.
Совместно с «La Repubblica». Перевод с итальянского — Беттина Шнейдер
