После недели риторики в духе и с символикой холодной войны отношения между США и Россией стали еще более напряженными.
Мы все еще далеки от 1983 года, когда НАТО разместила в Европе ядерные ракеты Першинг-2 в ответ на советские ракеты СС-20, когда советский истребитель сбил корейский пассажирский самолет, когда Рональд Рейган назвал Советский Союз «империей зла» и когда ядерную войну было возможно предотвратить, потому что советский подполковник Станислав Петров в своем командном бункере под Москвой правильно понял, что поднятой компьютерной системой тревоге о пяти приближающихся американских ракетах верить не стоило.
Но что касается символов и риторики, то прошлая неделя была одной из наиболее драматичных, потому что с середины 1980-х годов холодная война существенно оттаяла. Настолько драматичной, что некоторые аналитики рассматривают это как доказательство того, что началась новая холодная война.
«Это была весьма примечательная неделя с открытым объявлением холодной войны со стороны России. До сих пор об этом в открытую не заявляли, но сейчас об этом стали говорить напрямую», — говорит Микаэль Клеммесен (Michael Clemmesen), бригадный генерал в отставке и старший научный сотрудник Института военной истории и военной теории при Академии вооруженных сил.
Клеммесен, должно быть, ястреб в датских дебатах о безопасности, но в статье, опубликованной в довольно левой американской газете The Nation, комментатор Патрик Лоуренс (Patrick Lawrence) делает аналогичный вывод, основываясь изначально на прямо противоположной точке зрения:
«Мне представляется, Москва только что сообщила Вашингтону, что „если вы настаиваете на объявлении второй холодной войны, то мы будем ее вести“. Если я прав, то это здорово».
Российская база на Кубе?
Сороковая неделя стала неделей, когда США прервали переговоры по Сирии с Россией. Обвинили Россию в военных преступлениях в Алеппо. И косвенно — через утечки в американских СМИ — пригрозили начать бомбардировки баз в Сирии, принадлежащих армии президента Асада.
Кроме этого, на этой неделе американцы официально обвинили Россию в том, что она стоит за хакерской атакой на Демократическую партию. И подписали договор о военном сотрудничестве с Финляндией, европейской страной, имеющей самую протяженную сухопутную границу с Россией.
Сороковая неделя стала также неделей, когда Россия пригрозила сбивать западные самолеты в Сирии. И нарастила вооружения в Сирии, в частности, с помощью ракет земля-воздух С-300. Переместила ракеты «Искандер», которые могут нести ядерные боеголовки, в Калининград. Выказала желание восстановить свои военные базы на Кубе и во Вьетнаме, закрытые в 2002 году. И заявила о новом стратегическом подразделении на Дальнем Востоке России, откуда бомбардировщики Ту должны будут патрулировать Тихий океан вплоть до Гавайских островов.
А еще Россия вышла из двух небольших договоров о разоружении с США. Провела учения сил гражданской обороны для 40 миллионов россиян, которые, в частности, должны были учиться использовать свои местные бомбоубежища. Отправила два стратегических бомбардировщика в долгий полет от Норвегии и до Испании в сопровождении истребителей из четырех стран НАТО. Ну и — просто по привычке — нарушила эстонское и финское воздушное пространство.
Сверхдержава Россия вновь в игре
После окончания холодной войны между США и Россией было много столкновений. Косово в 1999 году, Ирак в 2003 году, Грузия в 2008, Ливия в 2011, Украина в 2014. Но война в Сирии в гораздо большей степени, чем прежние столкновения, означала, что в мире вновь появились две военные сверхдержавы — а если считать Китай, то и три, — враждующие между собой.
«Мы достигли той точки, когда противоречия лишь нарастают, и увидеть какое-то решение очень трудно», — говорит Флемминг Сплидсбёль Хансен (Flemming Splidsboel Hansen) старший научный сотрудник Датского института международных исследований.
«Россия сегодня — сверхдержава. Об этом говорит хотя бы то, что можно позволить себе все вышеизложенное и одновременно с этим знать, что Запад и особенно США нуждаются в поддержке России, чтобы разрешить два больших конфликта — на Украине и в Сирии. Вместе с тем, существует вероятность того, что здесь различные сферы будут влиять друг на друга. До сих пор нам везло, мы удерживали разные арены в изоляции друг от друга, но делать это становится все труднее — теперь и включая Арктику», — полагает он.
Какие слова ни выбирай — все равно опасно
Сплидсбёль, не колеблясь, называет нынешнюю ситуацию новой холодной войной. Она сильно отличается от первой, но многие элементы в них одни и те же. Другие аналитики, занимающиеся вопросами политики безопасности, такие, как Миккель Ведбю Расмуссен (Mikkel Vedby Rasmussen), профессор Копенгагенского университета, считают, что определение «холодная война» вводит в заблуждение, потому что противоречия не связаны с двумя различными идеологическими системами, но больше напоминают о классической европейской политике с позиции власти, какой она была с середины XIX века и до периода после Второй мировой войны.
Это, правда, не делает ситуацию менее опасной — скорее, наоборот, отмечает он.
«Нынешнюю ситуацию характеризует то, что мы не знаем правил. Россия сейчас систематически нарушает те правила, которые были установлены после окончания холодной войны, и в создании которых она сама принимала участие. На самом деле тайна Путина состоит в том, что он играет без правил. Мы-то сидели и думали, что играем в дурака, а он вдруг начал играть в покер», — говорит Миккель Ведбю Расмуссен.
«Именно это и делает ситуацию такой опасной. Риск масштабной ядерной конфронтации не так велик, как во времена холодной войны, но зато риск небольшой конфронтации стал гораздо больше», — считает он.
Никто даже в Москве не сомневается в том, что США гораздо сильнее в военном отношении. Но у России сегодня гораздо выше готовность рисковать, поэтому она в различных конфликтах может играть роль спойлера, прекрасно зная, что после фиаско в Афганистане и Ираке США будут вести себя осторожнее в отношении новых военных авантюр.
«Путин — не самая большая наша проблема. Проблемы заключаются в нас самих, потому что мы обсуждаем только такие темы, как, например, вопрос о том, будет ли новая оценка наших домов стоить нам больше», — говорит Микаэль Клеммесен, который в 1994-2004 году провел десять лет в Прибалтике в качестве датского военного атташе, а впоследствии возглавлял Балтийскую академию вооруженных сил.
Риск новой мировой войны?
Должны ли мы опасаться прямой конфронтации между Россией и США, третьей мировой войны?
«Да, в принципе надо, потому что мы не видим возможности. В Министерстве финансов определили, что в Европе не может быть войны. Никто в Европе не рассматривает войну как возможность, поэтому риск становится гораздо больше. Мы в военном отношении совершенно не готовы. Мы только понимаем, что холодная война гораздо, гораздо лучше войны горячей. Но на самом деле холодная война в западном либеральном понимании — худшее из того, что может произойти», — считает Клеммесен.
«На самом деле мы в той же ситуации, что были в 1930-е годы, наши страны становятся все более и более разделенными. С очень сильными коричневыми течениями. Мы видим не фашистский, но похожий на фашистский крах демократии повсюду на Западе. Мы утратили нашу веру в будущее, и мы не можем найти выход из этой ситуации. Потому что мы позитивисты, мы верим в том, что мир может идти только в одном направлении. А сейчас стало совершенно очевидно, что это не так», — говорит он.
Ни Сплидсбёль Хансен, ни Ведбю Расмуссен не верят в большую войну.
«Несмотря ни на что, путинский режим довольно рационален», — говорит Сплидсбель и обращает внимание на то, что проблема, возникшая, когда член НАТО Турция сбила российский боевой самолет в ноябре прошлого года, «была решена довольно успешно».
Выборы в США
Все три датских эксперта в области внешней политике считают, что Россия при провалившемся режиме прекращения огня в Сирии использовала свой шанс продвинуться вперед по всем фронтам, в то время как США частично обречены на бездействие из-за скорых президентских выборов. Это означает, что риторика и символика могут стать более приглушенными.
«Если русские протянут руку, то следующему президенту США будет трудно ее не принять. С точки зрения техники ведения переговоров России есть сейчас смысл подбавить жару, чтобы потом без труда снова снизить температуру», — считает Миккель Вестбю Расмуссен.
