Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Трамп видит в Путине не угрозу западным устоям, а жесткого и талантливого лидера, а также потенциального партнера в борьбе с радикальным исламом. По мнению Трампа, Китай представляет угрозу американской экономике, а предыдущие американские президенты действовали слишком мягко в отношении этой страны. Таким образом, в рамках этого видения, Россия является потенциальным партнером.
Президент Барак Обама потратил два своих срока на посту президента, стараясь укрепить связи с Китаем и стремясь изолировать и наказать путинскую Россию.
Восемь лет спустя Москва подверглась тягостным американским санкциям и постоянной публичной критике со стороны Обамы и его помощников. Пекин является ключевым экономическим партнером, служившим порой в качестве посредника с вышедшим из-под контроля режимом Северной Кореи.
В значительной мере это происходит, потому что две эти страны совершенно по-разному действовали в последние годы. Вторжение России на Украину в 2014 году, бомбардировки Сирии в 2015, хакерские атаки в ходе выборов в Америке убедили администрацию президента, что Россия является угрозой международного порядка, властью, не способной играть по правилам. Несмотря на свои агрессивные действия в Восточно- и Южно-Китайском морях, Пекин гораздо меньше шел на конфронтацию и проявлял гораздо больше готовности добросовестно вести с Западом переговоры по таким стратегическим темам, как климатические изменения.
Команда Трампа смотрит на вещи совершенно иначе.
Избранный президент Дональд Трамп видит в Путине не угрозу западным устоям, а жесткого и талантливого лидера, а также потенциального партнера в борьбе с радикальным исламом. По мнению Трампа, Китай представляет угрозу американской экономике (он несет ответственность за огромные потери рабочих мест в Америке), а предыдущие американские президенты действовали слишком мягко в отношении этой страны. Таким образом, в рамках этого видения, Россия является потенциальным партнером, а Китай — потенциальным врагом.
«Китай, по мнению Трампа, является самым крупным государством-соперником», — поделился с Vox Патрик Кронин (Patrick Cronin), директор Азиатско-тихоокеанской программы безопасности склоняющегося к левым взглядам Центра новой американской безопасности. «Не Россия, а Китай».
Восемь лет спустя Москва подверглась тягостным американским санкциям и постоянной публичной критике со стороны Обамы и его помощников. Пекин является ключевым экономическим партнером, служившим порой в качестве посредника с вышедшим из-под контроля режимом Северной Кореи.
В значительной мере это происходит, потому что две эти страны совершенно по-разному действовали в последние годы. Вторжение России на Украину в 2014 году, бомбардировки Сирии в 2015, хакерские атаки в ходе выборов в Америке убедили администрацию президента, что Россия является угрозой международного порядка, властью, не способной играть по правилам. Несмотря на свои агрессивные действия в Восточно- и Южно-Китайском морях, Пекин гораздо меньше шел на конфронтацию и проявлял гораздо больше готовности добросовестно вести с Западом переговоры по таким стратегическим темам, как климатические изменения.
Команда Трампа смотрит на вещи совершенно иначе.
Избранный президент Дональд Трамп видит в Путине не угрозу западным устоям, а жесткого и талантливого лидера, а также потенциального партнера в борьбе с радикальным исламом. По мнению Трампа, Китай представляет угрозу американской экономике (он несет ответственность за огромные потери рабочих мест в Америке), а предыдущие американские президенты действовали слишком мягко в отношении этой страны. Таким образом, в рамках этого видения, Россия является потенциальным партнером, а Китай — потенциальным врагом.
«Китай, по мнению Трампа, является самым крупным государством-соперником», — поделился с Vox Патрик Кронин (Patrick Cronin), директор Азиатско-тихоокеанской программы безопасности склоняющегося к левым взглядам Центра новой американской безопасности. «Не Россия, а Китай».
Эти мировоззренческие расхождения в последние несколько дней были представлены на всеобщее обозрение. Обама использовал свою пресс-конференцию в Белом доме в пятницу, 16 декабря, чтобы выразить предположение, что Путин связан с кибератаками против США, и принизить значение России. «Это страна меньших размеров, более слабая, их экономика не производит ничего, что людям хотелось бы купить, кроме нефти и газа, они не занимаются инновациями», — сказал он. Что касается Китая, то он предложил уважать дипломатические традиции, предостерегая от намерений Трампа отказаться от политики «одного Китая» — дипломатического подхода к статусу Тайваня, которое в течение нескольких десятилетий служило основой американско-китайских взаимоотношений.
В противовес Обаме, Трамп публично осудил ЦРУ за утверждение, что Россия поддерживала хакерскую кампанию с целью увеличить его шансы на победу в президентских выборах. Он настаивал на своем нарушающем сложившиеся традиции телефонном разговоре с президентом Тайваня и упомянул пересмотр политики «одного Китая». Пекин в ответ сказал, что странам будет «не о чем говорить» по другим вопросам, если Трамп попытается отклониться от курса «одного Китая». После того, как Китай согласился вернуть захваченный 16 декабря беспилотник американского ВМФ (этот инцидент привел к поразительному росту напряжения между двумя странами), Трамп написал в Twitter: «Надо бы нам сказать Китаю, что нам не нужен украденный ими беспилотник, пусть оставляют его себе!»
Это подразумевает (хотя, зная Трампа, мы не можем говорить с уверенностью), что нас ожидает значительный поворот в политике сверхдержав. Основа политики Обамы — сотрудничество с Китаем и изоляция России — может быть перевернута с ног на голову. США начнут сотрудничество с Россией по целому ряду вопросов и гораздо чаще будут вступать в противоречие с Китаем. Это может означать, что политика США изменится по целому ряду вопросов, начиная с Сирии и заканчивая климатическими изменениями и экономикой США, что будет иметь значительные последствия для всего мира. Одним словом, готовьтесь к встряске.
Политика Трампа в отношении Китая — верный путь к конфликту
Специалисты по китайскому вопросу не уверены, чего именно хочет Трамп от Пекина.
Его агрессивная политика, предложение обложить огромным тарифом китайские товары, например, может быть лишь результатом инстинктивного стремления к войне. В рамках этой интерпретации Трамп видит в Китае угрозу, которая способна реагировать лишь на угрозу применения силы.
Напротив, он может заключить неожиданную сделку с крупнейшим, на его взгляд, соперником Америки. Его агрессивные политические заявления и риторика открывают торги, целью которых является установление более сильной позиции в переговорах в дальнейшем.
На этой стадии невозможно сказать, какая из интерпретаций верна. Причина — в том, что в любом случае, первые шаги Трампа будут выглядеть одинаково: агрессивная позиция в вопросах, по которым США и Китай расходятся. В самом деле, мы уже могли это наблюдать, когда Трамп открыто говорил о повышении тарифов и рассматривал возможность отказа от политики «одного Китая».
Это означает, что рост напряжения между США и Китаем неизбежен, по крайней мере, в ближайшее время.
«Три недели назад [китайские официальные лица] высказывали сдержанный оптимизм, надеясь, что они смогут польстить Трампу», — говорит Аарон Фридберг (Aaron Friedberg), специалист по Китаю из Принстонского университета. «В некотором смысле своими действиями он задал упреждающий [конфликтный] тон».
Китай, похоже, отвечает в той же форме. Начиная с возбужденной риторики в официальной государственной прессе до недавнего захвата подводного американского беспилотника у Филиппин Пекин подает сигналы о том, что он не позволит помыкать собой.
Трамп вскоре будет в состоянии дать ответ. А пока он не уточнил, что именно он сделает, чтобы продемонстрировать силу Китаю, можно почти с полной уверенностью утверждать, что он сделает что-то только с целью продемонстрировать серьезность своих намерений в выборе жесткой линии поведения.
«Мы перевернем эти отношения, выйдем за принятые рамки, бросим вызов привычному», — говорит Кронин, описывая, как он представляет позицию Трампа. «Трамп готов рисковать гораздо больше, чем Обама, который, как известно, противился какому бы то ни было риску в отношении Китая».
У Трампа существует множество способов это осуществить. По мнению экспертов, опции включают в себя:
— продажу современного вооружения другим восточноазиатским державам, таким как Вьетнам;
— усиление программы военной подготовки с с тайваньскими партнерами;
— обострение прямых военных операций США в зонах напряжения, например, патрулирование в Южно-Китайском море;
— осуществление, быть может, только частичное, угрозы ввести тариф на импорт из Китая.
Каждое из этих действий влечет за собой свой риск. Военные меры, например, продажа оружия или патрулирование, могут спровоцировать своего рода китайскую контрпровокацию, нечто более опасное, чем просто захват беспилотника. Китай может оправдать это как ответ на действия США, укрепив, таким образом, свою позицию в Восточной Азии.
«Я обеспокоен нашей позицией в долгосрочной перспективе в регионе», — говорит Фридберг. «Одна из причин моего беспокойства относительно того, что происходило в последние пару недель, состоит в том, что, на мой взгляд, эти действия могут дать Китаю возможность обвинить США в дестабилизации обстановки на деле и на словах».
Торговые санкции США против Китая могут нанести прямой вред американской экономике, даже если Китай не решит отвечать осуществлением подразумеваемой угрозы распродать принадлежащие ему облигации США.
© AFP 2016 / Petras Malukas
Поскольку мы не можем в полной мере понять мыслительный процесс администрации Трампа, мы не можем быть уверены, какую из этих или многих других опций нанесения ущерба Китаю он выберет. Это означает, что мы переживаем период опасной неуверенности по различным глубоко важным глобальным вопросам, а также в самой природе наиболее важных двусторонних отношений в мире.
Как симпатии к России ухудшат положение в остальном мире
Очевидная тяга Трампа к Москве также может дестабилизировать глобальную политику. Действия, логически вытекающие из общей картины России, разрушат устоявшиеся альянсы и дадут Москве стимул расширить масштабы своих шагов, которые вызывают у общественности наибольшее беспокойство.
Самым масштабным и очевидным действием Трампа для облегчения напряжения с Россией стало бы снятие с нее экономических санкций, что, наряду с падением мировых цен на нефть, подтолкнуло Россию к рецессии, начиная с 2015 года. На Россию были наложены санкции в 2014 году в ответ за ее аннексию Крыма, полуострова, расположенного на побережье Черного моря, и за поддержку пророссийских сепаратистов на востоке Украины.
Снятие санкций легко осуществимо, президент может снять их при помощи правительственного распоряжения, то есть без участия Конгресса. Эта опция привлекательна для Трампа также из-за того, что санкции являются основным примером политики, имеющей как значительные материальные последствия, так и огромное символическое значение: они не только наложили серьезные ограничения на российские банки и нефтяные компании, но и послужили главной причиной современных антиамериканских настроений в стране. Поэтому снятие санкций является идеальным способом перевернуть страницу в российско-американских отношениях.
По мнению специалистов по России, существует значительный шанс того, что Трамп снимет санкции вскоре после вступления в должность, но, как и во всех касающихся его вопросов, всегда есть настораживающая возможность, что он сменит свое отношение. Он уже публично заявлял, что «подумает» о снятии санкций, а его кандидат на пост госсекретаря исполнительный директор Exxon Mobil Рекс Тиллерсон (Rex Tillerson) выступал с критикой санкций в 2014 году, после того как эти меры привели к краху многомиллиардной сделки с Москвой в сфере энергетики в Арктике.
Снятие санкций не просто приведет к экономическому скачку в России; оно также подразумевает поддержку экспансионистских действий страны на Украине. Россия может, в свою очередь, почувствовать свое право безнаказанно вмешиваться в другие страны. Последствия этого, как и последствия изменения политики Трампа в Китае, неизвестны, возможно, они будут пустяковыми. Однако, говоря, «мы согласны с тем, что вы аннексировали территорию», мы посылаем опасный сигнал такому лидеру-реваншисту, как Путин.
Второй большой возможностью сближения с Россией является опосредованная война между США и Россией в Сирии. Авианалеты России в поддержку президента Сирии Башара Асада с осени 2015 года способствовали изменению динамики конфликта в стране, заставив получающих поддержку США повстанцев, протестующих против режима Асада, отступить. Алеппо, бывший оплот оппозиции, оказался почти под полным контролем правительства, а перспективы того, что Асад сохранит свою власть в Сирии, увеличиваются с каждым днем.
Представление, будто Россия «выиграла» опосредованную войну за будущее Сирии, в то время как Трамп вступает в должность президента, кажется не слишком удачным для заключения договоренностей, но на самом деле, все может оказаться совсем наоборот. Это устранило бы главное противоречие между США и Россией — о том, что делать с Асадом — и предположительно объединяющие их интересы по борьбе с ИГИЛ (запрещенной в России террористической организацией) в Ираке и Сирии снова оказались бы во главе угла.
«Если Асад действительно успешно борется с повстанцами, то в некотором смысле это делает неактуальным вопрос различия подходов России и США в Сирии», — говорит специализирующийся на России политолог Йосико Эррера (Yoshiko Herrera) из Висконсинского университета в Мэдисоне.
«И у США, и у России есть связанные с национальной безопасностью интересы в борьбе с ИГИЛ, в связи с чем возникают различные возможности для сделок. Обязательства России в этом вопросе освободят Трампа от некоторой доли бремени военного присутствия в регионе, если США и Россия решат инвестировать в общую кампанию против ИГИЛ на данной территории.
Сотрудничество США и России в Сирии не обойдется без возникновения огромных сложностей. Трамп получит мощную волну сопротивления со стороны своих критиков в обеих партиях, считающих, что немыслимо позволять оставаться у власти жестокому, запятнанному кровью в бесчисленных военных преступлениях режиму Асада.
В то же время Пентагон и ЦРУ будут оказывать сопротивление при одной мысли о том, чтобы делиться разведданными на Ближнем Востоке в свете доказательств использования Россией кибератак в целях оказания влияния на исход американских выборов.
Третья значительная область, в которой Трамп может ослабить напряжение с Россией, связана с его подходом к НАТО. Военный альянс времен холодной войны был образован в целях защиты Европы от Советского Союза, и сегодня одна из его функций — это служить бастионом против российского влияния и экспансионизма. Если Трамп продолжит критиковать НАТО или сделает шаги для значительного снижения американской поддержки альянса, это автоматически пойдет России на пользу.
«До Трампа каждый вступающий в должность президент был сторонником и защитником НАТО», — говорит Эррера. Она считает, что при помощи одной только риторики Трамп может нанести значительный ущерб значению НАТО и заставит ее врагов провести новые расчеты относительно цены нападения на страны-члены альянса.
При Трампе США теоретически смогут направлять меньше средств в бюджет НАТО или в меньшей мере участвовать в установке оборонного оборудования или размещения войск в Восточной Европе, чтобы помешать России повторить то, что она сделала с Крымом. Все это, в свою очередь, позволяет России расслабиться и дает ей больше рычагов воздействия в государствах Восточной Европы.
«США в роли мировой полиции, их экспансивная внешняя политика, достигающая многих традиционных сфер российских национальных интересов, злили Россию и представлялись ей угрозой», — говорит Мария Омеличева, специалист по российской внешней политике в Университете Канзаса.
Если Трамп действительно немного политически отдалится от НАТО, то учитывая его размышления о значимости альянса, звучавшие в ходе его предвыборной кампании, союзники НАТО могут подумать, что США нельзя доверять свою защиту. Затем они начнут задаваться вопросом о том, почему они вообще должны примыкать к этому альянсу, ставя тем самым, по сути, под сомнение один из столпов послевоенного мирового порядка.
