В своей книге «Почему Путин — наш союзник?», Оливье Шмитт (Olivier Schmitt), профессор политических наук Центра военных исследований Университета южной Дании, анализирует пророссийские настроения во Франции и аргументы, используемые для оправдания сближения с Россией. В интервью Франс-Суар он снова возвращается к транспартийному аспекту этой страсти по отношению к Владимиру Путину и влиянию этих настроений на французское общество.
France Soir: Почему Вы решили остановиться именно на этой теме?
Оливье Шмитт: Изначально речь идет об относительно личном отношении к вопросу. В 2014 году во время вторжения России в Крым мы видели во французских социальных сетях своего рода запланированную кампанию со стороны людей выступавших с пророссийских позиций, которые отрицали присутствие российских солдат в Крыму. Очень интересно, что когда Владимир Путин позже заявил, что вторжение было запланировано, их реакция была: «Мы это знали с самого начала».
Для меня стало неожиданным наблюдать, что существует согласованный, структурированный, хотя и очевидно нечестный дискурс со стороны этих людей. Поэтому я решил провести анализ, чтобы понять, почему в нашей политической культуре существует восприимчивость к аргументам, выдвигаемым Россией.
— В вашей книге Вы описываете увлечение персоной Владимира Путина, которое во Франции присуще всем политическим течениям. Вы приводите различные аргументы, объясняющие это увлечение. Существует ли аргумент, который присутствует во всех политических партиях?
— С моей точки зрения общего аргумента не существует. Напротив, элемент раскола связан с отказом от политического либерализма со стороны людей, которые поддерживают действия Владимира Путина. Этот самый политический либерализм с недоверием относится к сильной власти и пропагандирует создание контрвласти для регулирования авторитаризма.
И правые и левые либералы весьма настороженно относятся к Владимиру Путину именно из-за масштаба личной власти. И правых и левых антилибералов, наоборот, в гораздо меньшей степени отпугивает его манера властвовать. Они видят в этом альтернативу, продвигающую консервативные антилиберальные ценности и сопротивление США традиционному объекту ненависти. Таким образом, существуют различные степени увлечения в зависимости от градуса отказа от политического либерализма.
— Каково значение пиара и российских СМИ в этом увлечении Францией для Владимира Путина?
Как бы то ни было, все это позволило создать резонанс среди сторонников Путина с помощью своеобразного кругового движения информации в среде убежденных. Взгляните на RT France и Sputnik, блоги Жака Сапира (Jacques Sapir) и Оливье Беррюйе (Olivier Berruyer): все цитируют (или даже нанимают) друг друга, используют одни обороты, усиливая тем самым резонанс.
Не думаю, что у этих СМИ есть настоящее влияние на людей, которые испытывают естественное недоверие к России Владимира Путина. Здесь существует сопротивление самого французского общества, которое связано с его приверженностью демократическим и либеральным ценностям. Все споры о влиянии российских СМИ во Франции чрезмерно поляризованы, потому что в вопросе не учитываются нюансы. С одной стороны говорят: «Эти пропагандистские СМИ добиваются избрания Марин Ле Пен в 2017 году». С другой стороны им отвечают: «Sputnik в любом случае не хуже CNN». То есть у нас либо бьют тревогу, либо ударяются в релятивизм. Нужно найти золотую середину и четко представлять себе существование российской политической воли по воздействию на будущее западных демократий, которая продвигается российскими СМИ и их компаньонами. Тем не менее, эти СМИ не решат исход выборов 2017 года.
— Французская демократия находится под угрозой из-за стремления России повлиять на нее?
— Демократия — чрезвычайно сложный политический режим, поскольку данное ей обещание не выполняется. Всегда существует расхождение между обещанием демократического общества и государственными реалиями. Задача политики в свою очередь в том, чтобы свести это к минимуму. Значительная часть французского населения считает, что сегодня расхождение стало слишком большим. Сила российских СМИ заключается в нахождении связанных с этим проблем и их раздувании для получения политического результата. Это словно соль на открытую рану, которую, не стоит забывать, мы нанесли себе сами.
— Такая увлеченность российским лидером связана не только с традиционным неприятием атлантизма во Франции?
— Думаю, все несколько сложнее. Неприятие атлантизма действительно существует, как среди правых консерваторов, так и среди ультралевых наравне с неприятием империализма, которое все еще остается значимой характерной чертой этого движения. Но с Владимиром Путиным связано кое-что еще, а именно: традиционный французский романтизм по отношению к России, увлеченность русской душой, российской культурой и историей.
